Изгнанница для безликих - Наташа Фаолини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комнате было тихо, все силились понять, что только что произошло.
— Она же просто бредит, да? — неуверенно спросил Тит.
Ведунье понадобилось пару минут, чтобы прийти в себя, но больше ни на какие вопросы она не отвечала. В конечном счете, улыбнулась мне и ушла.
До вечера время прошло быстро. В душ меня так и не пустили, но засыпать боялась, хотя чувствовала постоянную усталость. Со всех сторон меня пытался отвлечь неугомонный Тит, Рем стряпал что-то на кухне и каждые несколько часов подносил мне на подносе в кровать. Трой читал у окна любовный роман, судя по обложке, а Варт листал какой-то сборник «Лайфхаки для жизни». Элим сидел рядом с кроватью и периодически, то сжимал мою руку, то зависал на стуле, пристально рассматривая мое лицо, иногда даже неосознанным взглядом.
В конечном счете, я сморилась и крепко уснула. В этот раз тоже не обошлось без сновидений. Мне снилось мое детство. Кажется, одно из забытых воспоминаний.
Я играла с куклами на ковре в кухне, а папа с мамой беседовали, сидя за столом, смотрели по кухонному телевизору программу новостей.
— Группировка мужчин в черных плащах терроризирует мир. За последние сутки сотни представителей были замечены в Австралии, Германии и Норвегии. Помимо того, в сеть попадают фото и видео с людьми в черном, публикуемые со всего мира. — Поставленный голос ведущей прервался, и началась нарезка видеороликов. — Они отказываются предъявлять документы, показывать лица или как-то сотрудничать. На любое применение силы со стороны властей реагируют агрессивно. Десятки сотрудников полиции были убиты этой бандитской группировкой в одной только Америке.
— Кли, идем-ка уложим тебя спать, не нужно смотреть на ночь ужастики, — спохватилась мама, пока папа выключал телевизор.
ГЛАВА 26
Однообразные дни стали чередой тянуться один за другим, ничем не различаясь и не выделяясь событиями. Я восстанавливалась после тесного общения с миром мертвых, в основном лежа в кровати, рассматривая потолок или прогуливаясь на заднем дворе, на территории которого раньше наверняка классно отдыхала семья с барбекю, что жила в этом доме. Раньше. И все размышляла обо всем, что меня окружает, раскладывала по полочкам каждую мысль и наблюдала за тем, что ощущаю. Одним словом, изучала себя. В один момент мне стало важно полностью разобраться в себе.
Даже Тит оставил попытки достучаться и обратить на себя внимание. Меня оставили в покое с обременительными, важными мыслями, но тенью всегда следовали на несколько шагов сзади, оберегая.
Мне каждую ночь снились сны. Каверзное подсознание подкидывало воспоминания того, как все начиналось и закрутилось, когда мир еще был прежним. И пусть я была малышкой, но от всей информации, потоком льющейся отовсюду, родители оградить меня не сумели. Да и не смогли бы при всем желании.
Из всего выходило, что тогда, пятнадцать лет назад безликих становилось с каждым днем все больше, они буквально наводняли планету, и люди боялись, потому что не понимали их природу, мотивов, не могли подчинить. Безликие не следовали законам, но и не нарушали их. Они были безобидными, если их не трогали. И стали ужасом человечества именно потому, что не нашли здесь спокойствия.
«Безликие собираются в группы и снуют по улицам города. Из дома выходить опасно даже толпой» — гласил один из громких заголовков газеты, которую я нашла у папы на столе, мне только исполнилось семь, и читала я лишь по слогам, с трудом вникая в суть. Я мало что понимала тогда, но сейчас, вспоминая все это в зрелом возрасте, картина складывается.
Осознав, насколько новый вид людей (именно так стали со временем называть безликих в СМИ) силен и опасен, человечество объявило им войну, начав попытки истребления. Армии всего мира реагировали беспощадно, устанавливался комендантский час, балахоны в прямом смысле стали запрещенной одеждой, но ни огнестрельное оружие, ни бронежилеты не помогали в борьбе с неизвестным врагом. Особенно когда безликие стали отвечать тем же, методично убивая агрессоров. Я так понимаю, именно тогда безликими был сделан вывод, что люди дикари.
Я не помнила смерть родителей и боялась того дня, когда очередной сон покажет мне это, напомнит. Я всегда думала, что их убили безликие, но, если честно, теперь в этом сомневалась. В мире постепенно начал твориться хаос и анархия, в конечном счете, началась стрельба по своим, вечные гулы серен на улицах, разрушенные города, которых с каждой неделей становилось все больше, потому что оставшимся властям казалось, что город полностью захвачен. Люди, безликие — все стали равными в бардаке в считанные месяцы, вот только у вторых было больше преимуществ.
«Они серокожие и страшные, как инопланетяне», — говорила свидетельница, выступая с интервью по телевизору, — «а еще, я уверена, могут притворяться людьми, меняя внешность, словно метаморфы, я видела, как у одного из них прямо на моих глазах на плече появилась страшная татуировка змеи».
Подобного было массы. Даже в пропажах женщин стали обвинять только безликих. Некие свидетели видели, как девушки уходят с силуэтами в плащах по принуждению (по собственному опыту знаю, что принуждение сомнительно), а после этого их якобы никто и никогда больше не видел.
Уж в информационной войне безликие, управляемые магией тьмы и не смыслящие ничего в новом мире, победить не смогли бы. Они защищались и преуспевали в этом, особенно когда человечество начало поедать себя само.
— Кли, ну поговори со мной, — не выдержал Тит, опускаясь рядом на лавочку, с которой я взглядом буравила землю, сложив замерзшие руки в карманы куртки, нащупав старую жвачку, — ты нас пугаешь.
Переведя взгляд на хмуро-серые тучи, полотном затянувшие небо, тяжело вздохнула. Атмосфера становилась преддождевой, еще несколько минут и мог начаться ливень.
Я и сама себя пугала. Что-то внутри изменилось. За эти дни осознала, что раз уж у меня есть задача, теперь не могу жить спокойно, сложив руки. Ведунья ведь обращалась ко мне.
Я выжила, и хорошо, если подобных мне счастливчиков наберется несколько десятков тысяч по всему миру. Сейчас они голодают, иссыхают от жажды и умирают от болезней, которые можно было бы и вылечить, будь медицина на прежнем уровне. Люди должны поднять головы, перестать жаться по углам, имеют право знать, что безликих не стоит бояться, они всегда были готовы идти на переговоры. И
