Колония - Бен Бова

Несмотря на внутреннюю боль, она улыбнулась про себя. Все дело выглядит не так романтично, когда приходиться скрываться постоянно. Но, прислонясь к гладкому полированному дереву маяты, она знала, что вынесет любое испытание, встретит любую опасность, заплатит любую цену, чтобы отомстить за убийство ее человека.

Глядя на волнующее беспокойное море, она дивилась тому, каким прямым и абсолютным выглядел горизонт. Раздел между морем и небом не скрывали ни тучи, ни туман.

Ты либо по одну сторону, либо по другую, сказала себе Бхаджат. Я слишком долго играла в революционерку. Хамуд прав. Я не могу уничтожить привилегированный класс, пока сама остаюсь одной из привилегированной.

Разыскиваемая на каждой улице, на каждом причале, в каждой лавке, Бхаджат не могла долго задерживаться в Басре. Судно тут добыть невозможно, сообщил ей Хамуд. Они вместе улизнули из города в кузове грузовика, везшего фетр, за рулем которого сидел один из молодых проновцев. Чуть не задыхаясь под грудой вызывающего зуд, плохо пропускающего воздух и набитого пылью фетра, Бхаджат почувствовала на своем теле руки Хамуда, и его губы коснулись ее кожи. Она не боролась, не сопротивлялась. Даже когда он подробно описывал ее хриплым шепотом, каких именно действий он хотел от нее, она просто слушала и подчинялась. Он же пользовался только ее телом. Если оно поставляло ему удовольствие, это небольшая цена в уплату за его помощь.

Но ей приходилось сосредоточиться на окружающей со всех сторон безобразной горячей липкости, чтобы отгородиться от воспоминаний о Денисе.

Они добрались до портового города Триполи, в старом Ливане, и капитан шхуны за взятку принял на борт пассажирку. Хамуд решил что им следует переплыть Средиземное море раздельно, для пущей безопасности.

Экипаж парусного фрахтера состоял из трех человек и компьютера, который и заведовал большей частью перемещения парусов. Почти не нуждаясь ни в каком горючем, плывя без шума и загрязнения среды парусные фрахтеры променяли время на экономию.

Купцы, дав заказы с большим упреждением, могли вдвое снизить транспортные расходы, устроив себе доставку товаров под парусами.

Двое помощников капитана оставили Бхаджат в покое. Они, казалось, больше интересовались друг другом, чем какой-то женщиной. А капитан крепко сложенный турок с хитрыми глазами и вделанным в один из зубов драгоценным камнем, в первую же ночь после отплытия из Триполи пригласил Бхаджат разделить с ним каюту. Она отклонила предложение. Позже, той же ночью, он пришел в ее каюту и спокойно отпер дверь, улыбаясь ей, лежащей на койке.

Над койкой вспыхнул свет, и на него уставилось дуло автоматического пистолета, который эта маленькая гурия держала столь же недвижимо, как скала. Пистолет и сам по себе заставил капитана поколебаться. Но когда он увидел, что на нем надет глушитель, то повернулся и без единого слова покинул каюту.

Она знает толк в пистолетах было его первой мыслью. Кто-то, вероятно, предлагает за нее вознаграждение. Как только мы доберемся до Неаполя, я должен выяснить, кто именно.

Больше к Бхаджат не приставали. И теперь она стояла на шканцах, устало прислонясь к мачте и глядела на пустоту моря и неба.

Кругом одна пустыня, думала она. Весь мир — пустыня, такая же выжженная, как моя душа.

Она не могла заплакать. Вместо этого, она думала о том, как поможет Хамуду уничтожить «Остров номер 1».

20

МОЛНИЯ! МОЛНИЯ! МОЛНИЯ!

ПРЕТОРИЯ: Южноамериканские повстанцы, поддержанные скрытой военной помощью со стороны латиноамериканского революционного движения под предводительством Освободителя, объявили о полной победе своего молниеносного восстания против Южноафриканского Союза.

Находящееся у власти правительство Южной Африки призвало к прекращению огня и согласилось с условиями повстанцев о передаче власти расово смешанной хунте, составленной из лидеров подпольного движения.

Ходят слухи, что и сам Освободитель находиться в Южной Африке, хотя другие слухи утверждают, что он по-прежнему в Аргентине, павшей перед его революционными войсками всего два месяца назад.

Всемирное Правительство кажется ошеломленным быстрым захватом повстанцами самого южного государства Африки. Мнения военных в Мессине разделились: некоторые генералы требуют контратаки для восстановления свергнутого правительства, в то время как другие опасаются, что акция ввергнет в войну весь африканский континент и уничтожит власть Временного Правительства.

Повстанцы уже объявили о своем намерении выйти из Всемирного Правительства, и такой шаг…

Дэвид покинул наконец перенаселенные, тесные подземные лабиринты Селены и вылетел на Космическую станцию «Альфа» в регулярном лунном лайнере, шикарно обставленном судне, возившем дважды в месяц туристов в лунное государство. Дэвиду предоставили отдельную каюту первого класса. Багаж его состоял из единственной смены одежды — синего комбинезона с красным галуном, по распространенной в Селене моде — и бумажника, набитого удостоверяющего его личность записями и личными рекомендациями от Леонова к Эммануэлю Де Паоло.

Двухдневное путешествие от Селены до Космической Станции «Альфа», вращавшейся на орбите всего в нескольких сотнях километров над Землей, было для пассажиров корабля вечеринкой продолжительностью в сорок восемь часов. Большинство пассажиров было туристами, заплатившими экстравагантные цены за экстравагантные развлечения. И на корабле непрерывно шли танцы, игры и гурманские обеды. И почти все прочее, чего хотели пассажиры, тоже имелось в наличии. Любимым местом развлечений служил не вращающийся сектор лайнера с нуль-гравитацией. А главной темой разговоров на корабле служил секс при той же нуль-гравитации.

Дэвид брел по этим странным времяпрепровождениям, не задерживаясь ни на одном. Танцевал он изящно, но без правил. Ел он изумительно много и старательно брал на заметку новые для него блюда: бифштекс, рис, арбуз, оленину, утку. Из всех этих блюд больше всего ему понравилась утка. В залитой тускло-красным светом каюте «Дивный Новый Мир» сектора с нуль-гравитацией, Дэвид нашел партнерш готовых охотно разделить с ним теплое надушенное, насыщенное испарениями интимное уединение обитого мягким любовного гнездышка с нуль-гравитацией. Большинство девушек его возраста никогда раньше не бывали в нуль-гравитации. И им не терпелось узнать о ней побольше.

Но каждый раз когда Дэвид возвращался к себе в каюту, каким бы он не был усталым, он включал обзорный экран, показывающий ему приближающийся бело-голубой шар Земли.

Она настоящая говорил он себе. Я действительно лечу туда.

Он немного погадал о том, что же произошло с Эвелин. Пребывая в Селене, он несколько раз пытался дозвониться до нее в «Международные Новости», но ему ответили, что она больше там не работает, и номера по которому можно до нее добраться, ему не дадут. Этого номера не сумел найти даже поисковый компьютер всего лондонского телефонного справочника. Несколько недель назад этот номер был. Но с тех пор его отсоединили.

Многие из пассажиров остались на Космической Станции «Альфа» продолжать отдых. Эта станция была самым старым сооружением в космосе с постоянным населением. Каждый школьник рос в окружении мозолящих в глаза со страниц учебников и с видеоэкранов фотографий этого строения, похожего на колесо велосипеда.

Но Дэвид просто рвался покинуть «Альфу». Задержался он ровно настолько, чтобы коротко взглянуть в одно из длинных изогнутых окон переходного терминала станции. Перед его глазами раскинулись огромные просторы Земли, загораживающей все остальное, настолько близкой, что казалось, будто ее можно коснуться рукой. Дэвид видел отдельные белые облака, проплывающие на фоне ослепительно голубых океанов. Внезапно приняли очертания коричнево-зеленые пятна, и он узнал массивный выступ Африканский полуостров и даже абрис итальянского сапога.

Нетерпеливый, как ребенок, он схватил свой чемоданчик и протолкался сквозь толпу мельтешащих, болтающих туристов, следуя указаниям световых знаков и стрелок, приведших его к причалу, где ждал челнок, летящий на Землю.

Потребовалось всего несколько минут на прохождение мимо таможенников и автоматического оборудования, проверившего код его билета и поискавшего оружия при нем и в чемоданчике. Затем улыбающаяся стюардесса проводила его к люку челнока. Он нырнул внутрь и дал равно улыбающемуся стюарду препроводить себя к своему месту.

В пассажирском отсеке никаких окон не имелось, но в спинке каждого кресла имелся встроенный видеоэкран. Дэвид пристегнулся, изучил, что могут предложить развлекательные каналы, и выбрал синхронный обзор через телекамеры самого челнока.

Рядом с Дэвидом медленно опустился в кресло тяжеловесный, страдающий одышкой житель востока. Что-то бормоча по-японски, он застегнул на своем округлом животе ремни безопасности и быстро закрыл глаза. Сложив на брюхе пухлые ладони, он принялся клевать носом. Дэвид насчитал у него пять подбородков, а затем снова повернулся к видеоэкрану.