В пасти Джарлака - Борис Харькин

Стольник оттянул меня на корму и тихонько, чтобы гном не услышал, заявил:

– Врёт Борода! Сам, поди, сбежал, а пухлого бросил!

– Ну не знаю, Жорик его из Джарлака вытащил, думаешь, этот Дитер на такое способен?

– Ты посмотри на его рожу наглую.

Гном с самым беззаботным видом вытирал жирные губы, рожа, и впрямь, была наглая.

Мы подошли к нему, и я спросил:

– Так Жорика, получается, опять в тюрьму посадили?

– У тебя в ушах пробки, любезный? Говорю же, в темницу под монастырем Святого Патрика.

– А пухлый-то уже зэк со стажем, – заметил Васян. – Так скоро вором в законе станет!

– Что делать будем?

– Попробуем выкупить, сэнсэй в дорогу золота много наколдовал.

– Инквизиторы кому попало пленника не продадут, – убеждённо сказала Ника.

– Особенно, если его в ереси обвиняют, – добавила Ариэль.

– Ничего, разведём как-нибудь с инквизицией! – пообещал я, хотя сам вовсе не был в этом уверен.

– Вы сначала с таможней разведите! – буркнул гном презрительно.

– На счёт чего? – спросил Васян.

– Да хотя бы насчёт зелёного. Орков в Атрем не пускают.

Мы посмотрели на Зяббу, тот кивнул.

– Ты почему нам сразу не сказал?! – возмутился я.

Орк пожал плечами:

– Вы – парни башковитые. Думал – что-нибудь уже придумали.

– И что теперь делать?!

– Эх, надо было сэнсэя попросить, чтобы на Зяббу человеческую личину наложил, – с сожалением молвил Стольник.

– Есть идеи? – осведомился я.

Ариэль с Никой молчали, у Зяббы был такой вид, словно не о нём речь.

– Можно сказать, что он ваш раб, – предложил Дитер.

– Сработает?

– Рабов пускают, тем более, если скажем, что на продажу везём.

– Что думаешь, Зябба? Согласен временно рабом побыть?

– Я – ваш должник.

– Тогда надо ошейник надеть, – заявил Дитер.

– Какой ещё ошейник?! – взбеленился Зябба, – Мы так не договаривались!

– Иначе не поверят, – пояснил гном. – И ещё топор придётся пока нам отдать.

– Чего?! Только через мой труп!

– Да это на время, Зябба, – попытался я успокоить разбушевавшегося орка.

– Топор не отдам!

Сколько мы не упрашивали, Зябба так и не внял голосу разума.

– Ладно, будь что будет, – махнул Васян. – На месте что-нибудь придумаем.

– А что тут придумывать? – удивился Дитер. – Вы же говорили, вам седриков кто-то там наколдовал!

– Седриков? – переспросил я. – Нам наколдовали мешочек золотых монет.

– Ну-ка покажите.

Васян достал пару золотых.

– А-а, – протянул гном. – Такие в ходу у нас. – Он взял у Стольника монету, посмотрел и так и эдак, затем с видом эксперта похвалил: – Хорошая работа! Познакомьте меня потом с колдуном вашим. Эти монеты тем более подойдут. А седрики – атремская валюта, они маленькие в два раза дешевле.

– А почему 'седрики'? – поинтересовался я. – Какое-то странное название для денег.

– В честь королевской династии, – объяснила Ариэль.

– Понятно. Слышь, Дитер, а нам хватит золота и на таможню и, чтобы Жорика выкупить?

– Про Жорика не знаю, а вот таможенникам в любом случае придётся чуть-чуть отвалить.

У меня было нехорошее предчувствие. Если тут такая же таможня, как в нашем мире, отвалить придётся не чуть-чуть.

***

Ещё через два дня мы прибыли в Ларецию.

Берега расступились, и нашим взглядам предстала бескрайняя гладь, подсвеченная рассветным солнцем.

Великая разбивалась здесь на несколько рукавов и впадала в море, которое называлось – Льдистое. Сейчас никаких льдов видно не было, наверное, потому что лето. Зато были невысокие, но красивые волны, увенчанные барашками пены. Они лениво толкали лодку в борт.

Город расположился в устье, между рукавов Великой. Мы вплыли в просторную гавань, заставленную множеством лодок. Помимо кучи мелких посудин на якоре стояло несколько больших парусников. В детстве я обожал читать книжки про пиратов и поэтому опознал по количеству мачт и оснастке два фрегата и бригантину. Если, конечно, здесь уместны земные аналогии.

Утренний бриз колыхал паруса. Пришвартованные лодки покачивались на волнах, легонько сталкивались, скрипели якорные цепи.

На скалистом утёсе возвышался маяк, а вдоль берега тянулась длинная пристань, заставленная ящиками, коробками и мешками.

Чуть дальше на холме раскинулась Лареция. Громадная каменная стена, за ней шпили башен с развевающимися красно-чёрными флагами.

– Красный с чёрным – цвета королевства Атрем, – сказала Ариэль. – Лареция самый прекрасный и большой город в королевстве. Глядите, какая красота!

Да, такого я ещё не видел! Это не грубый Гадюшник, не изящный Валорион, не извилистые тоннели гномов. Огромный город, по здешним меркам мегаполис. Оплот цивилизации.

Дитер умело пришвартовал лодку к пирсу.

Я кое-как уговорил Зяббу временно отдать мне топор. К 'Барракуде' уже спешило с десяток солдат в стальных кольчугах, кто с алебардами, кто с копьями, кто с мечами. У некоторых имелись треугольные щиты с изображением открытой ладони – эмблемой Атремской таможни.

Грузный черноусый стражник поднялся к нам на борт. Представился:

– Капитан Балус, Ларецианская таможня.

Мы закивали в ответ.

Он огляделся, щуря маленькие свиные глазки. Недовольно прогудел:

– Та-ак, почему орк без ошейника?

– Порвался, – Я постарался ответить смирено и как можно простодушнее. В нашем мире обычно таким тоном провинившийся водитель разговаривает с сотрудником ГИБДД.

– Точно порвался? Может, орк сам его перегрыз и готовится к бегству?

– Никак нет, начальник, он у нас тихий и послушный.

– Судя по его роже не скажешь… Орк без ошейника, так и запишем, – капитан Балус что-то черкнул у себя в книжке. Прошёлся по лодке, поглаживая чёрный ус. Кинул взгляд на зонты, потом на левый борт.

– Та-ак, значит, эльфийские стрелы контрабандой провозим?

– Да это нас ушастые обстреляли, – праведно возмутился Васян.

– Не смеши меня, юнга, – хмыкнул таможенник, снова записывая что-то в книжечку. – Все так говорят. Тут у вас стрел колчана на три наберётся! Так и запишем.

– Но мы не знали, что стрелы провозить нельзя, – возразил я.

– Незнание правил не освобождает от взятки… тьфу… то есть от штрафа.

Затем очередь дошла до наших вещей.

– Та-ак, что тут у нас? – Капитан принялся обшаривать рюкзаки. В моём наткнулся на фотоаппарат. – Гномьи поделки. Это же недекларированный товар! Придётся вам пройти со мной!

– Мда… – только и выдавил я.

Но тут в беседу вступил Дитер:

– Капитан, зачем же так? Можно уладить это дельце на месте.

– Какие будут ваши предложения?

– Одну секунду.

Мы отошли на корму посовещаться.

– Придётся в лапу сунуть! – заявил Дитер, хоть это и так было ясно. – С атремской таможней иначе никак!

– Сколько? – спросил Васян.

– Один золотой за раба, один за стрелы и ещё один за эту вашу вещицу.

– Да без проблем, нас сэнсэй нехило снабдил. – Стольник выудил из кармана горсть золотых, отсчитал три монеты.

Капитан Балус поджидал нас с плохо скрываемым нетерпением. Дитер сунул ему деньги. Таможенник долго осматривал их и так и сяк, даже на зуб попробовал, словно что-то заподозрил. После проверки на роже растянулась довольная улыбка. Он уже хотел убрать монеты в карман, но в этот момент случилось непредвиденное.

Прямо в его ладони золото стало расплываться, постепенно меняя очертание. Капитан выпучил глаза. Через миг в его руке вместо золота была кучка козьего дерьма.

От такого мы сами опешили не меньше капитана.

– Ах вот из чего Мерриор золото делает, – сказал Васян обречённо.

Лицо таможенника искривилось, он начал отплёвываться. Потом посмотрел на нас с такой яростью, что я втянул голову в плечи и задрожал.

Балус прошипел:

– Значит, вы у нас не только контрабандисты, а ещё и фальшивомонетчики! Дерьмо мне подсунули! Связать их!

Он подал знак ждущим на пирсе солдатам. Пятеро запрыгнули в лодку, выставили алебарды.

Зяббина лапа потянулась к поясу, чтобы выхватить топор и загребла пустоту. Оружие-то было у меня. Ника попыталась достать арбалет, но Дитер её остановил:

– Клянусь Пламенной Бородой, порубят на мелкие кусочки!

Он прав – солдат тут больше десятка, и все отлично вооружены.

Нам заломили руки за спину. Верёвка больно врезалась в запястья.

– Девушки здесь не причём! – крикнул я, и тут же получил в челюсть. В глазах вспыхнули искры, а по подбородку потекла горячая струйка.

– Заткнись, свинья! Говорить будешь, когда господин капитан спросить изволят.

Нас повели прочь от пристани, а 'Барракуда' со всеми нашими пожитками так и осталась покачиваться на волнах.

***