Тени Королевской впадины - Владимир Михановский

— Что случилось?

— Пока не случилось, но может случиться, — проговорил Андрей Федорович. — Теперь, Ваня, многое случается… Но об этом говорить не будем.

— А о чем будем?

— О тебе. Как идет учеба в институте?

— Нормально. Курс фактически закончил, осталась только преддипломная практика да защита диплома.

— Это хорошо. — Казалось, эта одобрительная реплика относится не к словам Талызина, а к каким-то затаенным мыслям Андрея Федоровича. — Удачно, Иван, что ты позвонил. Я сам собирался разыскать тебя. А на разговор по телефону не обижайся. Суть, сам понимаешь, не в форме.

Когда они повернули на другую улицу, Андрей Федорович остановился.

— В нашу страну, я узнал, из-за рубежа приходят запросы на специалистов. Есть и из Южной Америки. Больше всего требуются, представь себе, горные инженеры.

— И что?

— Ты должен уехать. Пока подпишешь контракт на три года, а там видно будет.

— Но у меня преддипломная…

— Вот там ее и пройдешь, свою практику, — махнул рукой Андрей Федорович. — Парень ты способный, это проверено.

— Почему такая спешка?

— Этого сказать тебе не могу.

— Но все-таки…

— Ты мне веришь?

— Верю.

— Тогда собирайся. Вместо диплома получишь пока справку, что прошел полный курс наук в Горном институте и можешь занимать инженерную должность.

— Может быть, я снова мобилизован? — осенило Талызина. — У меня новое задание?

— Задание одно: уехать. Как можно скорее. И желательно — подальше.

…В общежитие Талызин возвращался оглушенным. Особенно потрясли его слова Андрея Федоровича: «Мне больше не звони. И увидеться скоро едва ли сможем. Все варианты командировки, что станут тебе предлагать, — будут подбираться по моему поручению. А если необходимо будет связаться с тобой — я это сделаю сам».

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Миллер завершил обстоятельный доклад о результатах своей поездки, однако медлил покидать кабинет генерала.

— Ну, что еще, Карло? — спросил Четопиндо.

— У меня есть для тебя, Артуро, нечто интересненькое. — Миллер небрежно развалился в кресле, чего раньше никогда не позволял себе в присутствии Четопиндо.

Тот пребывал, однако, в благодушном настроении и сделал вид, что не обратил внимания на развязность помощника. Впрочем, каково будет настроение шефа в следующую минуту, предугадать было трудно, оно скакало словно температура у больного лихорадкой.

Миллер попросил:

— Пусть принесут чаю.

Несколько удивленный и заинтригованный, Четопиндо вызвал секретаря и отдал соответствующее распоряжение.

Когда на столе шефа появился чай, помощник встал и тщательно запер дверь кабинета.

— Ты не утопить меня вздумал? — поинтересовался Четопиндо, с возрастающим интересом наблюдая за действиями Миллера. — Только учти, Карло, что стакан чаю — не бассейн, а я — не Гарсиа…

Миллер промолчал. Жестом фокусника он достал из кармана пробирку, которую привез из командировки.

— Что это? — спросил генерал.

— Райское блаженство, Артуро.

— А точнее?

— Это наркотик, который соединяет в себе все лучшие, самые драгоценные свойства всех прежних.

— Забавно.

— Этот белый порошок тонизирует — и расслабляет, усыпляет — и заставляет бодрствовать, он дает возможность в течение одной минуты прожить целую жизнь, равную столетию, — вдохновенно распинался Миллер.

— А может, ты задумал не утопить, а отравить меня, а? — сощурился Четопиндо. — Ладно. Ты примешь порошок первым, — решил, немного подумав, генерал.

Пока Миллер осторожно вытряхивал кристаллики в стакан, Четопиндо с вожделением следил за пробиркой. Миллер знал, что генералу не терпится попробовать новое снадобье.

— Второй стакан ни к чему. Будем пить из одного, — сказал Четопиндо.

Карло размешал чай ложечкой и поднес стакан к губам, подумав: «В первый и последний раз…» На вкус это был самый обычный чай, лишенный какого бы то ни было привкуса. Немудрено, что Ильерасагуа не заподозрил ничего неладного во время их чаепития.

— Помирать, так вместе! — сказал Четопиндо и тоже отхлебнул из стакана. — Ты разыгрываешь меня, Карло! — воскликнул он. — Это же обычный чай.

Помощник и сам решил было, что среди крупинок сахара не оказалось ни одной частицы снадобья.

Он понимал, что, устраивая эту пробу, рискует многим, слишком многим. Зато, если удастся пристрастить Четопиндо к новому наркотику, генерал в его руках.

Через короткое время Миллер почувствовал, что голова его становится ясной, как бы прозрачной. Это было удивительное, ни с чем не сравнимое, новое для него ощущение. Понятия «трудно» или «невозможно» для него теперь не существовало. Оливия! Взор его остановился на огромной крупномасштабной карте страны, которая занимала всю стену кабинета. Что для него Оливия! Да он мог бы всем миром управлять! Да, всем миром! Этого добивался Гитлер, до он допустил массу ошибок, а уж он, Миллер, будьте уверены, подобных ошибок не допустит…

Нет, он и на этот раз бросил в чай слишком большую дозу снадобья!

Последним усилием воли, прежде чем впасть в транс, Миллер посмотрел на Четопиндо. Генерал сидел откинувшись в кресле, и взор его был устремлен в бесконечность.

…Миллер пришел в себя первым. Да, то, что он испытал, было грандиозно.

Вскоре и Четопиндо зашевелился. Некоторое время он сидел с закрытыми глазами, затем раскрыл их и посмотрел на помощника.

— Угодил ты мне, Карло, — сказал генерал.

Миллер улыбнулся:

— Рад стараться.

— Всего пятнадцать минут прошло… — заметил Четопиндо, глянув на часы. — А я хоть целый день могу рассказывать о том, что пережил.

Миллер вел себя как рыбак, который видит, что поплавок зашевелился. Рыба заинтересовалась наживкой, теперь она никуда не денется. Нужно только выбрать правильный момент для подсечки.

Зазвонил телефон. Четопиндо приподнял и швырнул на рычаг трубку, не слушая.

— А я-то думал, что перепробовал все наркотики мира, — сказал он. — Как эта штука называется?

Миллер пожал плечами:

— Как-то мудрено, я уже позабыл.

— Я стоял на башне танка, — начал с воодушевлением Четопиндо после паузы. — В лицо бил ветер, машина мчалась на полной скорости. Мы врезались в толпу, которая заполнила всю Королевскую впадину. Ах, Карло, вот была потеха! Докеры закричали… Ты разве не слышал криков?

Помощник с улыбкой покачал головой:

— Мне было ниспослано совсем другое видение… Как говорится, каждому свое.

— Вот именно, каждому свое, — повторил Четопиндо, нахмурившись. Видно было, что после наркотика он не мог сосредоточиться на одной какой-либо мысли. — Превосходный лозунг, Карло! Твои прежние соратники знали толк в лозунгах… Придет время — мы вывесим этот лозунг над главным входом стадиона… Так о чем, бишь, я?.. — потер лоб Четопиндо.

— Ты на танке ворвался в Королевскую впадину, Артуро, — напомнил Миллер.

— Да, в Королевскую впадину… В меня со всех сторон полетели камни, обломки кирпича. Но ни один не достиг цели, — продолжал Четопиндо. — И я не спустился вниз, не спрятался в танковую башню. В ушах моих пели флейты ветра, я ловил камни и швырял их обратно, в этих взбунтовавшихся мерзавцев.

— Ты вел себя как герой.

— Герой, герой… — рассеянно повторил Четопиндо. — Кстати, откуда у тебя этот порошок?

Миллер ждал этого вопроса.

— Из Европы привез.

— Гм… — неопределенно хмыкнул генерал. — Привез, говоришь? Ну, предположим. Где же ты до сих нор хранил порошок?

— Во всяком случае, не там, где живу, — усмехнулся бразильский коммерсант.

— Где же?

— На стороне.

— Где именно, черт возьми? — повысил голос генерал.

— Разве я не имею права на свои маленькие секреты? — обиделся Карло.

Четопиндо оставил его реплику без внимания.

— А в Европе где раздобыл? — спросил он.

— Отобрал у одного заключенного.

Четопиндо взял пробирку, повертел ее в руках и спрятал в ящик стола.

— У тебя еще есть? — спросил он.

— Должно быть.

«Вот мы и переходим к следующей сцене спектакля», — подумал Миллер, вставая. Наступал кульминационный момент опасной игры, которую он затеял.

Поздно вечером, когда после горячей ванны он блаженствовал в пижаме на гостиничной кровати, раздался властный стук в дверь.

Он вскочил, отворил дверь: перед ним стоял сам Четопиндо, собственной персоной.

— О, Артуро… — произнес помощник, делая шаг назад. — Извини, у меня бедлам.

— Неважно.

— Я спущусь, скажу, чтобы вина принесли, — проговорил Карло и двинулся было к выходу.

Четопиндо притворил дверь.

— Не нужно.

Миллер предложил:

— Спустимся в бар?

— Я пришел к тебе, Карло, не вино пить, — сказал многозначительно Четопиндо и тут же потребовал: — Давай порошок, который у тебя остался. Выкладывай, я жду.