Дыши глубже - Eiya Ell

привыкать, наверное, к ночным походам в магазин, – а клубничное или абрикосовое, – она смотрит на меня злым взглядом, – ну, на случай, если не будет яблочного.

– Я хочу яблочное. С хлебом и сливочным маслом.

– Понял. Скоро буду.

– Жду.

– Меня или повидло?

– Алекс!

Бегу в круглосуточный магазин напротив клиники. Готов целовать руки тому, кто его тут открыл. Но уже через минуту передумал, потому что тут нет яблочного повидла. И вообще, повидла нет. Никакого. Пришлось ехать в центр. Но повидло нашел.

Когда вернулся, Амаля уже сидела без капельницы и ела пирожки.

– Поешь со мной? Будешь? – протягивает мне пирожок, – мама сама напекла.

Принимаю от нее пирожок, очень вкусный.

– Надеюсь, ты тоже так же вкусно готовишь, – вполне серьёзно спрашиваю я.

– Готовлю, да, и тоже вкусно. Мама меня научила всему.

– Рад. Люблю домашнюю еду, – вы бы видели ее взгляд. Интересно, она всегда была такой или стала после беременности? Смеюсь опять, доедаю пирожок, запивая его соком. Амаля же делает себе бутерброд. Намазывает на хлеб масло сливочное, сверху мажет повидлом. Кусает. Закрывает глаза, жует, как будто это самый райский бутерброд в мире. Мне нравится на это смотреть. Я балдею.

– Будешь? Попробуй? – протягивает мне хлебушек, в детстве всегда на завтрак у бабушки было повидло, разное. И сейчас, пробуя Амалин экзотический бутер, я сразу вспомнил бабушку, – правда вкусно?

– Очень.

– Хочешь я тебе сделаю?

– Хочу.

– Ура! Я рада, что колобком стану не только я, – мы вместе смеемся. Потом засыпаем вместе, убрав остатки еды в холодильник.

Уже вторую неделю я живу вместе Амалей в клинике. Отлучаюсь днем, по работе. Заезжаю домой, искупаться, переодеться и обратно к ней. Бывало задерживался до поздна в офисе, но все время звонил и писал, чувствовал какую-то тревогу, если меня не было рядом. По ночам мы спали тихо мирно, нежно обнявшись. Она спала на моей груди, а я нюхал свою ванильку и засыпал. Эйфория. Хочу, чтобы это продолжалось вечность. Ее рядом с собой хочу вечно!

Я уже привык к ночным ее желаниям и с удовольствием бегал в ближайший магазин, потом кайфовал, когда смотрел, как она уплетает то, что я привез. Днем почему-то она не хотела ничего и не знала, что будет хотеть ночью. Я смеялся, когда спрашивал ее, что привезти, а она отвечала – ничего. За то ночью в ней просыпалась голодная девочка, которая иногда хотела такие вещи… Например, замороженную вишню! Я боялся, что она заболеет, от такого количества съеденной вишни. Она мне предлагала попробовать, но я нет, не хочу, извините. Из всего, что я ей покупал ночью, я только ел яблочное повидло. Я иногда задавался вопросом, когда смотрел на неё, как она уплетает то, что я привез, откуда она знает, что именно хочет, точнее, как можно придумать ночью свои хотелки? Я не мог понять.

Жду не дождусь, когда ее выпишут. Хочу забрать ее к себе. Что тянуть? Мы будем вместе, уверен. Рано или поздно, она станет мне женой, и родит мне еще не одного ребенка. Я хочу большую семью.

Хочу видеть, как растет ее животик, обнимать и гладить. Засыпать, просыпаться вместе.

Я вляпался по полной. Даже если бы не беременность, я этого хотел. С ней, да! Она мне засела в голову и в сердце конкретно. Я сам понимаю, что не смогу ни дня без нее. Тем более, сейчас, когда она носит под сердцем моего ребенка. Хочу заботиться и оберегать. Чтобы с ними ничего не случилось. Я хочу ее. В смысле, в своей жизни. Она должен быть в ней. Идти рядом пожизненно. Я никого не вижу рядом с собой, в своем сердце, в своем доме, только ее. Уверен, она тоже хочет этого. Но не признается, даже сама себе. Я же вижу, как волнуется, как ждет меня, когда меня долго не бывает. А когда видит в дверях улыбается своей очаровательной улыбкой. Глаза сразу блестят.

Я понимаю, она боится. Предательства. Обмана. Поэтому пока не тороплю.

***

– Ну, что же, молодежь! – в палату входит Валера, – я вас поздравляю. Анализы пришли хорошие. Гемоглобин поднимается, но не так сильно, как хотелось бы. Поэтому продолжаем принимать железо и усиленно питаться, – я вижу, как загораются глаза Амали, сам рад слышать такое, – я отменил все капельницы, сегодня вечером последняя. А инъекции еще пару дней. А сейчас, как я обещал, мы идем на УЗИ. Вставай, если УЗИ будет хорошее, через пару дней отпущу домой. Но под сильный, усиленный контроль Алекса. Только отдых.

– А работать? – спрашивает Амаля.

– Все скажу при выписке, поднимайся.

Я помогаю ей вставать. И мы выходим из палаты, идем следом за Валерием.

– Не волнуйся, – стараюсь поддержать Амалю, вижу, как ее конкретно трусит от волнения.

– Не могу. Боюсь.

– Я с тобой, не бойся, – целую макушку.

Мы проходим в слабо освещенную комнату, где свет исходит только от оборудования. Амаля с помощью медсестры ложится на кушетку, отрывает животик. Смущается, благо, на ней трусики. Я ей купил несколько комплектов нижнего белья еще неделю назад. Она долго не могла тогда сказать, что именно хочет.

Валерий Виссарионович садится перед экраном, берет гель, выдавливает на живот Амали. От чего у нее все тело покрывается мурашками.

– М-да! – радостно произносит Валера, – мои догадки подтвердились! Я еще тогда видел, но не был уверен из-за слишком маленького срока! Поэтому назначил второе УЗИ так скоро!

– Не томи, Валера, что там такое? – я стою сзади, вижу и экран, и Амалю.

– А там, мальчик мой, – он снимает очки,