Гибридная война. Выжить и победить - Евгений Магда

Как и полагается в ходе гибридной войны, Украине необходимо действовать асимметрично и нелинейно, искать адекватные методы донесения исторической правды до адресата, коим должен быть не высоколобый интеллектуал, а обычный гражданин самой большой европейской страны. Короткие ролики и яркие наклейки, интересные лекции и внушающие уважение артефакты — инструментов создания и поддержания интереса к национальной истории на общенациональном уровне множество.

Немало сделавший для популяризации украинской истории автор книги «Украинский национализм. Ликбез для русских», историк Кирилл Галушко, запустивший после аннексии Крыма сайт «Ликбез» о щекотливых исторических вопросах, справедливо считает: «Нам просто не хватает нового совместного проекта, не хватает перезагрузки, не хватает других, новых людей «наверху». Мы должны перейти от стадии «нации-еще-не» в стадию «нация-уже-вот», наше печальное прошлое уже закончилось. Живым, конечно, все хорошо, но, как кто-то умный выразился, «живут только те нации, которые имеют программу на завтра»[243].

Галушко вторит крымчанин Павел Казарин, утверждающий, что «Украина не способна нанести Кремлю симметричный удар. Зато в ее распоряжении — целый арсенал крайне болезненных для Москвы ассиметричных ответов. Украина способна так ударить по архетипическим символам России, что двуглавому орлу, не ровен час, придется подтверждать свою родословную… Если у украинских элит хватит изобретательности, то они и вовсе могут начать бороться с Кремлем за бренд «Киевская Русь». Киевская Русь — как «истинная европейская Русь» в противовес более поздней азиатской франшизе. А если в мировых столицах подтвердят, что, мол, да, Ukraine is the real Russia — то это уже будет серьезно. Слабость современной России как раз и состоит в гипертрофии ее символической повестки» [244].

Поэтому вопрос «Что делать?» как раз и должен лежать в плоскости ассиметричного ответа, носящего сопоставимую, если не большую символическую нагрузку.

Почему исторический аспект гибридной войны так важен? Он надежен по-своему. Ведь можно преодолеть экономические санкции с помощью партнеров, можно быть украинским русскоязычным националистом (или англоязычным сторонником ИРА[245]). История есть способ легитимации, она воздействует не только условно на желудок, но и на гражданские чувства.

Информационная составляющая в этом контексте даже вторична. Ведь не всегда может хватать аргументов для отстаивания той или иной точки зрения. А история дает необъятный простор и неисчерпаемые ресурсы для самых разнообразных трактовок. И в психологии обывателя даже минимальная ссылка на документ и любая псевдонаучность сразу придает вес даже самому дикому постулату.

Информационная война создает имидж и формирует повестку дня. История его легитимизует и делает «дороже», покрывает «цыганским золотом» (медью) пропаганды самые фантастические измышления, грубые тезисы и утверждения.

С другой стороны, апелляция к славе предков воодушевляет армию и общество, закаляет дух и укрепляет веру в легитимность и неизбежность победы. Недаром уже не раз упомянутый нами Карл фон Клаузевиц писал: «…физические явления подобны деревянной рукоятке, тогда как моральные представляют собой отточенный клинок, выкованный из благородного металла»[246].

Подводя итоги «исторического» аспекта гибридной войны, необходимо отметить следующее:

— Россия не только использует методы метрополии в борьбе за эпизоды общего исторического прошлого, но и без стеснения передергивает факты для подтверждения своей позиции.

— Можно говорить о существовании в России целой программы «русификации» истории постсоветского пространства, противостоять чему сегодня кажется проблематичным.

— Кремль успешно эксплуатирует концепцию имперского исторического прошлого, снисходительно «позволяя» Украине существовать, но без шансов на адекватное развитие.

— Вопросы становления исторической памяти в Украине находятся на третьем плане государственной политики, у представителей власти нет понимания, насколько важными они являются.

— Украине предстоит не только нейтрализовать коллаборационистов от истории, но и определить собственные приоритеты в части трансляции исторической памяти на нынешнее поколение.

— «Битва за историю» для Украины будет тяжелой, однако необходимой, поскольку наше государство продолжает переживать проблемы с идентичностью, что в современном мире чревато сужением пространства для политического маневра.

ПОСЕРЕНИЕ УКРАИНЫ

Внезапно война начинается только в кино и книгах. На деле война как военно-политический механизм требует тщательного приготовления и сосредоточения разнообразных — военных, информационных, снабженческих — ресурсов. Гибридная война России с Украиной не началась «сразу и вдруг», она стала по-своему логическим продолжением российской политики на постсоветском пространстве после распада Советского Союза. «Оттенки серого» на политической карте Европы появились не в одночасье: процесс «заштриховывания» крупнейшего европейского государства в «серую зону» был последовательной и преднамеренной реализацией государственной политики Российской Федерации в отношении нашей страны.

Процесс этого «посерения» напоминает синусоиду. С одной стороны, руководители Украины часто давали слабину в отношениях со «старшим братом», как привыкли воспринимать Россию многие украинские политики, с другой — позиции официального Киева зачастую не хватало последовательности и твердости. Это во многом объясняет преимущество, которым располагала Россия в начале своих агрессивных гибридных действий против Украины. Стоит отметить, что Кремль был последователен в своем стремлении подчинить своим интересам Украину с начала 2000-х, после прихода к власти в стране Владимира Путина.

С другой стороны, четыре украинских президента в полной мере несут непосредственную ответственность за формирование в нашей стране ситуации, которая была расценена Российской Федерацией как благоприятная для начала гибридной агрессии. Два Леонида — Кравчук и Кучма, как и два Виктора — Ющенко и Янукович не сумели заложить основы для становления эффективного государства и сформировать по-настоящему независимую внешнюю политику государства, обладающего уникальными транзитным потенциалом, запасами полезных ископаемых и природных ресурсов. Символично, что Леонид Кучма, дольше других находившихся в президентском кресле, сегодня проходит процесс политической реабилитации за допущенные на посту главы государства ошибки (в качестве члена трехсторонней контактной группы по урегулированию на Донбассе).

Справедливости ради стоит отметить, что процесс обретения Украиной независимости в августе 1991 года, после распада Советского Союза, был неожиданностью для тогдашних мировых лидеров. Об этом свидетельствует, в частности, «котлета по-киевски» — речь президента США Джорджа Буша-старшего в Киеве в начале августа того года[247]. Лидер Штатов призывал украинских депутатов усмирить центробежные тенденции и попытаться сохранить СССР. В Вашингтоне панически боялись расползания советского ядерного арсенала, поэтому пытались любой ценой сохранить единство государства, которое буквально несколько лет назад предпочитали называть «империей зла».

Периодизация процесса вхождения Украины и России в состояние гибридной войны весьма условна. Это обуславливается не только непривычным характером противостояния, но и непониманием значительной частью национальной политической элиты смысла происходящего в отношениях с Россией — традиционно ключевым экономическим и политическим партнером Украины. Поэтому можно говорить преимущественно о неких волнах нарастания и спада напряженности в отношениях Киева и Москвы, поочередной смены риторики с воинственной и недружественной на примирительную и псевдоконструктивную. Так или иначе, но периодизация «посерения» Украины тесно связана с общей канвой развития российско-украинских межгосударственных отношений.

Поэтому предлагаю вниманию читателей периодизацию отношений России и Украины, которая связана с настроениями элит по обе стороны российско-украинской границы.

Первый период: 1991–1997 годы. От обретения Украиной независимости до подписания Большого российско-украинского договора о дружбе и сотрудничестве. Характеризуется в целом спокойными отношениями со всплесками агрессивности со стороны России. Обе страны преимущественно были заняты внутренними проблемами, а выстраданный межгосударственный договор заложил фундамент дальнейшего сотрудничества.