Бог без машины: Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля - Николай Кононов

Верблюд, пасшийся у косых халуп пригорода Выльгорт (да, хочется выть от такой топонимики), выплыл как призрак и всосался в туман. Что он забыл на заросшем полынью поле, бог весть.

Мой отутюженный герой напоминал столь же неуместное среди лютиков и ромашек существо пустыни.

Федор, впрочем, так не думал. Вот, из блога: «Приятель, менеджер московской компании, повторял: “Что ты забыл, в этом городе с двумя буквами “ы”? Он тебя убьет. Здесь застой, нет развития, в Москву надо ехать”. А мне весело здесь. Москва гордится своим бешеным ритмом, а я не думаю, что мой ритм медленнее».

Во второе посещение Сбербанка Федора пригласили подписать документы и перечислили 400 000 рублей на мнимый ремонт. Прибавить накопленные 190 000 — и вперед!

Он вышел из банка. Улицу мыл дождь. Кредитный комитет неба, похоже, одобрял его тайную теорию успеха.

Вернувшись домой, Федор сел на кухне, расчехлил секретное оружие — ноутбук — и написал пост в блог sila-uma.ru.

Я всегда хотел открыть свой книжный магазин. Я люблю книжные магазины. Это похоже на чувство модницы к бутикам или гурмана к ресторанам. Я долго думал об этом проекте. И в один момент решил, что надо действовать. Это будет новый магазин, в котором будут продаваться те книги, которые я не мог найти в нашем городе.

В этом блоге я напишу обо всех основных моментах, связанных с запуском проекта «Сила ума», — от регистрации в налоговой и заключения договора аренды до поиска персонала и создания сайта. Я не собираюсь ничего скрывать — инвестиции, прибыль… Возможно, это будет самая открытая компания Сыктывкара.

Игра в открытую — самоубийство, но Федор знал, на что идет. Быть максимально прозрачным — значит, привлечь любопытных. Замри, публика — канатоходец без лонжи.

Конечно, все не просто. Прозрачность — защита от нерыночных видов борьбы и административного ресурса. Кто захочет обмануть безумца, который пишет в блоге правду и ничего, кроме правды? Однако существовал и риск: Федор должен был доказать, что он не тривиальный выпендрежник. Провалиться — страшно.

Федор выстрелил по страху клавишей Enter.

Он стартовал в двадцать пять лет — то есть происходил из первого поколения, знавшего, что такое совок, лишь по детским воспоминаниям.

Встретившись с Федором, я решил изучить ярких предпринимателей этого — моего — поколения и разобраться, что они за люди.

Первая черта проступила сразу — идейные предприниматели с младых ногтей стремились быть непохожими на других или изначально были совершенно отдельными от среды. Это было не изгойство, а подчеркнутая непохожесть. Капиталисты по духу, которых расцеловала бы Айн Рэнд, прекрасно получились из неформалов.

Вторая черта — отсутствие боязни работать без лонжи, без страховки, например, в виде родства с влиятельным чиновником. В этом неформалы схожи с перестроечными кооператорами, которые приняли возможность начать дело как великий шанс и ринулись на подвиг.

Итак, шпрехшталмейстер выгнал с манежа клоунов, оркестр замер, темнота, луч. Человек в пятне света и колеблющийся перед ним трос.

1995–1999, СОРОЧИНСК, СЫКТЫВКАР

Мрачное утро, сгорбившиеся фонари. Мокрые качели на детской площадке. Федор бредет в школу по тропинке через грязь.

Впереди скука. Одноклассники малюют каких-то роботов, машины, а он Гендальф. Шьет плащ, строгает меч, разыскивает в городе еще нескольких уроженцев Средиземья. Они бьются, произносят клятвы и делят мир.

С ним учатся сыновья банкиров, директоров, чиновников. Мечты лицеистов трафаретны: юридический-экономический, за хорошее поведение — импортный МВА.

Федор накладывает карту Средиземья на план города. Мордор атакует: орки на «бэхах» прут на красный, назгулы из авто с тремя буквами на капоте сканируют пространство на предмет жертв, горгульи таращатся с портиков парламента. Хрущевки давят, и хочется жить как в играх и книгах.

О, сколько счастливцев панельное домостроение спровоцировало на выламывание из пейзажа, побег, переезд, странствия и обретение себя вне кирзы и бушлата спланированной судьбы. Среди них и Федор; спасибо вам, оттенки серого.

Каникулы. Он едет в город, затерянный в оренбургской степи. Навстречу движется брат. Они встречаются у деда и устраивают штаб-квартиру в сарае. Дед пишет статьи в газету, собирает казачьи песни и былички — внуки-фантазеры ему нравятся.

Братья сговорились играть в индейцев. Федор торчал всю зиму в библиотеке, а его боевой товарищ, у которого в ауле книг не водится, выписывал их почтой. Изучив быт и нравы, они превращаются в араваков и майя.

Следующим летом нарекаются уже пиратами. Вновь библиотека, вой ветра за стеной хибары, летний поезд, тень сарая, мутные бутыли с уайт-спиритом и другими снадобьями, преображение.

Однажды они находят загадочный альбом с фотографиями каких-то глиняных табличек, ржавых монет и черепков со странным орнаментом. Подписи на немецком, хрен разберешь. «Дед, откуда у тебя это?» — «Ездил как-то в Берлин, тогда возили делегациями, спецсотрудник присматривал. Там в музее купил. Археологи Ассирию раскопали и напечатали, видишь, какой альбом».

Воткнулись, изучили ассирийцев. Принялись штамповать свои таблички и рисовать монеты. Мечтали перекопать окрестности и отыскать черепки, по которым можно восстановить быт кочевников, живших в степи, но тут наступила осень.

Федор распрощался с братом. Через десять лет он привезет к деду семью и обнаружит, что бывший аравак стал крутым кришнаитом с паствой и учениками. Правда, слава не несет учителю денег, и он подвизается грузчиком в магазине «Карусель».

Вернувшись, Федор сел пить чай с родителями, проследил, чтобы они оба слушали, и произнес: «Хочу заниматься археологией».

Последовал короткий ожесточенный спор. «Археологи — нищие, обглоданные мошкой маргиналы в сырой палатке». — «Нет, хочу». — «Профессия без будущего, факультет ненужных вещей!» — «Хочу, интересно». — «Посмотри на одноклассников, они готовятся на приличные факульте… что такое, ты съел что-то не то, тебе нехорошо?!» — «Если не археологом, тогда океанологом». — «Ты с ума сошел, ну ладно, я поговорю с одним знакомым, он настоящий археолог, пусть расскажет, как там все на самом деле!»

Знакомый принял Федора. Слушая малосвязные желания, он рассматривал шкета. (Федору всегда давали меньше, чем исполнилось.) Никакого скрежета колес судьбы, как в истории с Эммой Аствацатурян и Асей Еутых, не случилось. Увидев в Гендальфе человека скорее любознательного, чем праздного, знакомый спросил: Вы знаете, что археология — занудная и тягомотная наука? В ней мало романтики и много рутинной работы. Что киваете, готовы? Тогда приходите вот сюда, вам дадут описывать материал, найденный летней экспедицией».