Гладиаторы - Владимир Андриенко

— Но тысячи достойных людей были рабами. Баснописец Эзоп был рабом глупого и чванливого человека по имени Ксанкс. Сам герой Геракл, ставший после смерти богом, тоже был рабом.

— Но у него были подвиги, которых у меня нет.

— Как нет, а то, что ты совершил на арене?!

— Это не подвиг. Убивать своих братьев на арене в угоду римской толпе? И это подвиг достойный героев Эллады? Нет. Вот другой гладиатор по имени Спартак, действительно был героем. Он подобно Гераклу смыл с себя скверну рабства. Его деяния останутся в веках. А подвиги на арене это прах под ногами.

— Спартак? Ты знаешь о нем? — удивилась женщина.

— Знаю.

— Разговоры о Спартаке очень опасны, Децебал. Имя этого гладиатора, так напугавшего римлян несколько сот лет назад, под запретом. И особенно среди гладиаторов. Его боятся до сих пор. За такие речи можно угодить в городскую тюрьму для рабов. И твой ланиста тебя не защитит. А ты знаешь, что там с тобой могут сделать? Я видела рабов, которых обработали городские палачи.

— Смерть ожидает каждого из нас, как говорит Юба. Ты лучше скажи, что тебе известно о Спартаке? Как он поднял восстание гладиаторов? Как побеждал римлян? Мне очень нужно это знать, дорогая.

— Но ты же говорил, что знаешь о нем…

— Знаю, но очень и очень мало. А мне нужно знать больше.

— Ты меня пугаешь, Децебал. Но в моей семье действительно много знают о Спартаке. Но сегодня я не хочу говорить о восставших гладиаторах. Ты я думаю, пришел тоже не за этим. Ведь так? — лукаво спросила она.

— Так, — ответил Децебал и привлек женщину к себе.

Больше этой ночью они к политическим темам не возвращались и вообще говорили мало…

Глава 11

ПЕРВАЯ КРОВЬ ВО ИМЯ СВОБОДЫ

Ненависть — в почках набухших томиться,

Ненависть — в нас затаенно бурлит,

Ненависть — потом сквозь кожу сочиться,

Головы наши палит!

В. Высоцкий

"Песня о ненависти"

Квинт на утренней проверке приблизился к тому месту, где стоял Децебал.

— А вот наш счастливчик. Кому еще так везет, как нашему даку? — спросил он, гадко ухмыльнувшись. — В Дакии спал на кислой овчине, довольствовался грязными девками, пил прокисшую дрянь вместо вина, а то и простую воду. А здесь живешь, словно римский патриций. А выполняешь ту же работу, что и Дакии — убиваешь.

Децебал промолчал.

— Ты снова провел ночь с хорошенькой шлюшкой? — снова спросил рутиарий. — Скажи, какие они в постели свободные римлянки? Пахнут получше чем грязные горянки дакийских гор, не так ли? Ведь ваши дакийки, чем то по запаху напоминают грязных овец, как я слышал?

— Я провел ночь, там, где тебе никогда не побывать с твоей рожей. А ни одна дакийская женщина добровольно с тобой никогда не разделила бы ложе. В этом можешь не сомневаться, Квинт.

— Что? — рубцы на лице рутиаря побагровели, он никак не ожидал подобной отповеди от раба. — Что ты сказал, собачье мясо?

— Только то, что твои удачные годы прошли, Квинт. Ты жалкий слабак, и не годишься для роли любовника и потому тебе только остается, как старой сварливой торговке, обсуждать и смаковать чужие похождения.

— Вот как? — голос рутиария задрожал от ярости. — А скажи-ка мне, раб, с чего это ты стал таким смелым? Неужели ты думаешь, что наш ланиста простит тебе непокорность?

— Я жалею, что не был смелым в тот час, когда ты наказывал Кирна. Тогда я действительно был собачьим мясом, как ты только что выразился. А теперь я скажу тебе все. Ты старый неудачник, Квинт. Ты больше не годишься на роль любовника. Ты более не годишься для роли преподавателя боевых искусств, — Децебал знал, какую струнку можно задеть в душе этого негодяя.

— Вот как? Ты такой смелый потому, что думаешь, что Акциан не позволит тебя избить? Не так ли? Но твоё счастливое время тоже пройдет, дак. И тогда… — рутиарий угрожающе поднял палку. — Тогда я расправлюсь с тобой. Узнаешь вкус железной палки в руках свободного римлянина.

— Ты меня пугаешь своей палкой? И думаешь, что я скрываюсь за спиной ланисты? Я сейчас предлагаю тебе не палку, а меч. Скрести свой клинок с моим!

В толпе гладиаторов прошел ропот. Уж не сошел ли с ума этот дак?

— Вызов? От подлого раба? — Квинт буквально задохнулся от подобной наглости. — Ты, раб, смеешь мне такое предлагать?

— Так накажи меня за наглость, рутиарий! Докажи что свободный римлянин лучше раба с мечом в руках!

— Тебя сгноят в городской тюрьме для рабов!

— Если ты боец, то возьми меч и покажи, на что ты способен, — Децебал указал в сторону стенда с тупым оружием.

Дело в том, что острое оружие гладиаторы получали лишь на арене. Это была предосторожность, вызванная страхом перед этой братией воинов, соблюдавшаяся со времен Спартака. Тупое оружие было тяжелее острого, и обращаться с ним было сложнее.

Тупым оружием тренировались гладиаторы со стажем. Молодые, только начавшие проходить обучение, как было заведено, тренировались деревянными клинками.

— Значит, ты осмеливаешься бросить вызов свободному римскому гражданину? Так?

— Но ведь это не вызов в прямом смысле слова, Квинт, — бесстрашно ответил Децебал. — Мы ведь станем биться тупым оружием. И не до смерти. Это можно будет назвать простой тренировкой. А тренировки гладиаторов сходят в твои обязанности, Квинт.

— А с каких пор это рабы стали диктовать условия тренировок рутиариям? Скажи мне раб.

— Нет, конечно, я не диктую тебе никаких условий, рутиарий. Но ели ты боишься встретиться с подлым рабом в честном поединке, то…

— Заткнись! — по-змеиному зашипел Квинт. — Иди и бери себе меч! Я покажу тебе, что значит римский гражданин в сравнении с варваром-рабом.

Они сошлись здесь же пред строем в яростной схватке. Децебал знал, чем ему грозит подобная смелость, но шел на это без страха. Таким поступком он хотел искупить свою недавнюю трусость. Он тогда не помог Кирну, но теперь мог за него отмстить.

Квинт атаковал. Децебал легко отразил его удары. Старый рутиарий действительно был слаб против такого бойца как дак. Во-первых, Децебал был вдвое моложе своего противника, а во-вторых, прекрасно чувствовал свое оружие.

Он играл с рутиарием, наслаждаясь его злобой и бессилием. Он только отбивал его атаки.

— Мне удивительно, Квинт, как ты мог быть кумиром толпы в амфитеатре? — спросил он, отражая новую атаку. — Ведь ты держишь меч словно палку.

Квинт зарычал и бросился на дака с проклятиями. Он призывал на его голову гнев всех богов и демонов. Но пробить защиту молодого бойца рутиарий так и не смог.