Психология. Психотехника. Психагогика - Андрей Пузырей

Если воспользоваться противопоставлением, введенным самим Выготским, можно было бы сказать, что «ловушка для природы» подобна «телескопу», лишь продолжающему в своей амплификации естественную способность человека, тогда как «ловушка для сознания», или «продуктивная ловушка» – сродни «градуснику».

«Экстериоризация» и метод культурно-исторической психологии

«За всеми высшими функциями и их отношением, – пишет Выготский в работе 1929 года, – стоят генетически социальные отношения, реальные отношения людей. Отсюда: принцип и метод персонификации в исследовании культурного развития, то есть разделения функций между людьми, персонификации функций: например, произвольное внимание – один овладевает – другой овладеваем. Разделение снова надвое того, что слито в одном (ср. современный труд), экспериментальное развертывание высшего процесса (произвольного внимания) в маленькую драму» ( Выготский , 1986, с. 54).

Мы привели этот выразительный пассаж, в котором с исключительной даже для Выготского ясностью центральная идея метода его культурно-исторической психологии формулируется именно как идея метода «экстериоризации» (в данном случае – в форме «драматизации»), для того чтобы подчеркнуть, что «экстериоризация» понимается здесь не только как чисто методический ход, позволяющий исследователю «вернуться» к генетически исходным формам высших психических функций (которые, как мы знаем, по Выготскому, суть всегда интерпсихические функции). Прежде всего, «экстериоризация» понимается тут в своем «психотехническом» измерении – как акт радикальной реорганизации психики человека с чертами подлинной (и неустранимой) «продуктивности». Акт «экстериоризации» «выводит наружу» для исследователя такую форму (культуру) психической деятельности, которой до и без этого специально организуемого акта «исследовательской», вроде бы – чисто «познавательной» – деятельности вообще не существовало и существовать не могло, которая только благодаря этой акции «экстериоризации» впервые устанавливается, приводится к своему существованию.

Иначе говоря, в идее экстериоризации [58] , в понимании Выготского, мы обнаруживаем все основные черты того общего метода «ловушек для сознания» (психики), которые мы уже обсуждали ранее в связи с «объективно-аналитическим методом психологии искусства» и проблемой объективного метода в психологии сознания.

И в данном случае решающе важным оказывается установленное ранее принципиальное различие между «ловушками первого рода» («ловушками для природы») и «ловушками второго рода» («ловушками для сознания»). То обстоятельство, что культурно-историческая психология должна иметь дело именно с последними – с «ловушками для сознания», ибо именно они и являются, по сути дела, объектом ее изучения, ведет к чрезвычайно важным следствиям.

Так, уже отсюда проистекает принципиальная неприменимость в рамках культурно-исторической психологии естественнонаучной парадигмы исследования, как мы то уже отмечали в связи с разбором «психологии искусства» Выготского и к чему мы еще вернемся непосредственно ниже.

Здесь же заметим, что в подобной ситуации оказывается не только исследователь, работающий в рамках культурно-исторической психологии в узком смысле, но – также и психолог, работающий в традиции «общепсихологической теории деятельности». Ибо понятие «экстериоризации», трактуемое в плане метода, и в ней занимает центральное место, принимая лишь другую конкретную форму, реализуясь в понятиях «опредмечивания» и «распредмечивания» деятельности.

И тут – чрезвычайно важный в методологическом отношении – продуктивный характер «опредмечивания» не был достаточно последовательно продуман ни самим создателем этой концепции, ни его современными последователями, равно как и критиками.

Психология, единицей анализа в которой выступает система психотехнических действий – система, включающая не только непосредственно самую акцию преобразования психики, но также и те сложнейшие кооперативные и коммуникативные связи и отношения мыследеятельности, которые обеспечивают осуществление и организацию этой акции, – такая психология с необходимостью является «психологией распредмеченного знания» (или, точнее сказать – «предметно-распредмеченного»).

Иначе говоря, она оказывается психологией, имеющей дело со знанием, «извлеченным» из его прямого отношения к объекту и взятым в его существенном отношении к некоторому более широкому целому системы мыследеятельности, – целому, внутри которого это знание производится и обращается, существуя лишь как несамостоятельный элемент этой системы, но, вместе с тем – целого, которое, в свою очередь, само только благодаря получению и употреблению этого знания и может осуществляться и развиваться.

Иначе говоря, психология, единицей анализа в которой выступает система психотехнического действия, в некоторых отношениях выступает сходной с «общей психологией» по Выготскому, отличаясь от нее, правда, в том, что имеет дело не с анализом уже преднаходимых психотехнических действий, но – с анализом действий, которые лишь благодаря этому «их» анализу и в зависимости от его характера и результатов осуществляются.

Здесь важно – психотехнических действий, осуществляемых «здесь-и-теперь» и, стало быть, в зависимости от знания о них, получаемого в их анализе [59] , – в отличие от преднаходимых, всегда уже осуществленных в прошлом и, значит, безотносительно к их анализу и исследованию [60] .

Понятие «психотехнического описания» объекта

Особый тип знания, с которым мы встречаемся в данном случае, реализует особый тип описания объекта изучения – описания, которое можно было бы назвать «психотехническим» описанием, то есть описанием, нацеленным не на фиксацию законов естественной жизни объекта, но – на фиксацию условий возможности направленного его преобразования. Иначе говоря, «психотехническое» описание – это описание объекта не в его автономном существовании, существовании, независимом ни от какой человеческой мыследеятельности, и в частности – от его изучения, но, напротив, описание объекта именно с точки зрения задачи, а также средств и способов его направленной трансформации – трансформации посредством и внутри самого исследования объекта. Или кратко: «психотехническое» описание – это описание объекта с точки зрения системы психотехнического действия.

Подобного рода описание изучаемого объекта можно встретить не только в случае культурно-исторической теории. Таковы, например, психоаналитические описания, в чем отдавал себе отчет уже К.Г. Юнг, когда он развертывал, в частности, свое учение о пути духовного роста личности, или – процессе «индивидуации», или же – свою версию психологии сновидений.

Подобного рода описания, правда, уже не «психотехнические» в узком смысле слова, можно встретить и в философии. Именно так – то есть с точки зрения фиксации условий возможности трансформации «объекта» мысли – строятся, например, описания человеческих «страстей» у Декарта и у – столь близкого Выготскому – Спинозы. Они описываются с точки зрения преобразования их (и всей духовной организации человека) в направлении овладения ими (и, соответственно – «очищения интеллекта», делающего возможным «истинное познание»), в направлении полного духовного перерождения и освобождения человека.

Еще раньше последовательное проведение психо– и сотеро-технической точек зрения реализуется в платоновском учении о «теле» и его «умирании» [61] .

Парадоксальным выражением этого особого ракурса описания может служить признание того, что «страсти» и, соответственно – «тело», как они рассматриваются этими мыслителями, существуют далеко не у всех людей, но начинают существовать только для тех, кто встает на путь особой духовной работы и лишь внутри нее и в ее контексте. Иначе говоря – как мы отмечали выше, при разборе некоторых мыслей Выготского о системном характере высших психических функций, сформулированных им в черновых заметках ( Выготский , 1929, с. 62) – и здесь определяющими самую природу и закономерности жизни тех или иных отдельных психологических образований (у Выготского – сновидений, различных форм психопатологии и др.) оказывается та – более широкая – рамка, внутри которой эти психологические образования выступают, а также место, которое они там занимают. Такой рамкой в рассматриваемых случаях выступает тот или иной тип специальной психотехнической и духовной работы, переживания ( Василюк , 1984).

Исследование и практика

Главным в идее метода культурно-исторической психологии является то, что исследование должно быть непосредственно и органически включено в практическое – психотехническое – действие. И включено так, чтобы практика с самого начала и намеренно развертывалась в такой форме, которая не позволяла бы ей осуществляться без этого включенного в нее исследования. Причем это включение, или «внедрение», себя в практическое – психотехническое – действие должно в конце концов обеспечиваться самим же исследованием!