Двойня для Цербера - Джулс Пленти

загорается жуткое желание сделать этого человека сопричастным к моей трагедии. Да, не поможет, но и чистеньким Рафа не выйдет. Однажды он поймет, что, обхаживая своего божка, стал соучастником преступления. И тогда будет только больнее, если жертва в моем лице станет для него чем-то личным.

Я не собираюсь сближаться с ним физически, но морально залезу под кожу.

— Спасибо, — отзывается Рафа, и я понимаю, что он вспоминает ее.

Раньше я бы уже рыдала от жалости к нему. Но Цербер убил во мне ту маленькую, глупую Агнию, и сейчас мне приятна его боль. Я ею дышу так же, как в тот раз, когда увидела заклеенное плечо Цербера и узнала о болезни его отца.

— Рафа — это ведь кличка, да? — спрашиваю я, разрушая его защиту.

— Прозвище, от фамилии Рафаилов, — поясняет он, посмотрев на меня с удивлением.

— Мне не нравится звать людей по кличкам. Как тебя зовут на самом деле?

— Я привык, что меня зовут так, — увиливает он, пытаясь не подпустить меня ближе.

Нет, я не буду как все. Я пойму, как она звала его и буду делать также, чтобы Рафу наизнанку выворачивало от того, что он творит со мной.

— Я хочу знать твое настоящее имя, — давлю я упрямо, поглядывая на нож, который валяется в метре от нас.

Проследив траекторию моего взгляда, Рафа встает, забирает нож, вставляет его в подставку и закидывает ее на двухметровый холодильник. Возвращается ко мне и садится ближе, чем был.

— Меня зовут Алексей, — бросает он мне.

— Приятно познакомиться, — смотрю на него пристально и, к своему удовольствию, замечаю в глубине темных глаз новое выражение. Я вывела его из равновесия, и это только начало.

Мы просто сидим в темной кухне и дышим тяжело как после боя. И вдруг эту душную тишину пронзает звук — рингтон его мобильного. Я замираю, словно окаменев изнутри. Я точно знаю, что это Цербер и он вновь что-то задумал.

— Да, — отзывается Рафа, быстро меняясь в лице. — Какая больница? Я уже еду.

Я наблюдаю, как его буквально перекашивает. Никогда не видела Рафу на таком взводе.

— Что случилось? — спрашиваю я, схватив его за руку.

— С Олегом Владимировичем беда, — отвечает он, даже не пытаясь уйти от моих расспросов.

— Что случилось?

— Потом, Агния, мне нужно в больницу, — бросает он, хватая со стола ключи от машины.

— Подожди. Я поеду с тобой.

Мое сердце бьется в груди радостной птичкой. Когда я уже утратила всяческую надежду, внезапно пришло возмездие.

Глава 11. Агния

Сотрясение мозга средней тяжести, два сломанных ребра, раздробленные кости правой кисти, множественные гематомы… Я повторяю этот список как считалочку. Хватаюсь пальцами за обшарпанный подоконник и наваливаюсь на него поясницей, потому что пол плывет под ногами.

Вероятно, еще никто не испытывал в пропитанных болью и страданиями стенах "Склифа" такого воодушевления. Я была здесь пару лет назад — меня привезли на "скорой", когда я сломала руку, катаясь на роликах. Мне тогда было больно и страшно, и мама без конца подбадривала меня и обнимала. Сейчас же меня сопровождает хмурый Рафа, а сердце поет. С такими травмами Цербер не сможет терзать меня еще очень долго. Надеюсь, ниже пояса тоже есть повреждения.

— Девушка, вам плохо? — спрашивает сердобольная тетечка, усердно трущая пол рядом с моими ногами.

— Нет, — отвечаю так громко, что мой голос разносится по больничному коридору обволакивающим эхом, а потом добавляю едва слышно: — Мне очень хорошо.

— Ну ладно, — бормочет санитарка, заметив мою странную слишком широкую и неуместную для приемной травматологии улыбку.

Уже сегодня вечером я поеду домой и буду спать в своей постели, ведь Церберу будет не до меня. Жаль только, что он молодой и сильный, и травмы вряд ли станут фатальными. Я усилием воли одергиваю себя — нельзя желать кому-то смерти, даже Церберу. Я не такая, как он, меня не так воспитывали.

К мерным постукиваниям швабры о стены примешиваются четкие, чеканные шаги. Мне даже смотреть в ту сторону не нужно, чтобы определить, что это Рафа. Ты выучиваешь своих мучителей на зубок, как «Отче наш» или таблицу умножения. Различаешь их шаги, мгновенно просыпаешься от звука голоса, можешь предугадать действия. Вот только тебе это не помогает.

Он летит по коридору так быстро, что белый халат, накинутый на плечи, развивается как плащ. Я пытаюсь совладать с уголочками губ, которые так и тянутся вверх.

— Как он? — спрашиваю я, стараясь казаться обеспокоенной.

Рафа молча берет меня за руку, и мне стоит огромных усилий не выдернуть ее из сомкнувшихся капканом пальцев — так мне противно, когда они меня касаются. Белки его глаз настолько красные из-за полопавшихся капилляров, что кажется, что мой надсмотрщик не спал уже неделю. Его пальцы все такие же твердые и уверенные, а вот под глазом дергается жилка — нервный тик суровый начальник охраны скрыть не в состоянии.

— Олега Владимировича избили какие-то подонки рядом с клубом. Его жизнь вне опасности, но он сильно пострадал. Пойдемте, Агния, — еще крепче сжимает мою руку и тянет за собой.

— Куда? — не понимаю я.

— Олег Владимирович очень хочет вас видеть, — бросает, утягивая меня вглубь коридора.

— Он уже пришел в себя? — спрашиваю я, приходя в ужас.

— Да, ему уже прооперировали руку, и Олег Владимирович отошел от наркоза. Вы нужны ему Агния.

Во мне борются два чувства. С одной стороны, я хочу увидеть, что с ним стало, а с другой, мне страшно, что я не смогу притвориться, что сострадаю ему. А должна.

— Все не так плохо, да? — прощупываю я его невинными вопросами.

— Олег Владимирович здоровый и сильный и быстро восстановится, —