Ожидатели августа - Аркадий Викторович Ипполитов

непостоянным, как вода, и сам был похож на вечно струящуюся воду, завораживающую, неустойчивую и лживую, то есть с точки зрения Грегорвиуса был человеком порочным и бесчестным, однако настоятель был принужден не только его терпеть, но даже ему покровительствовать.

Все это мы знаем из документов разбирательства, случившегося в монастыре сразу после смерти Фридриха, чудом уцелевших в одном из миланских архивов. Оно было посвящено следующему событию: по заказу императора Аньоло написал образ Успения Девы Марии, выставленный в монастыре до отправки в Неаполь и привлекший внимание многих и многих. Вслух им восхищались, но даже и при жизни императора очень внятен был глухой ропот недовольства: дело в том, что у легкой стаи ангелов, возносящих крошечную душу Богоматери к небесам, к престолу Святой Троицы, как это принято в подобных изображениях, были разноцветные крылья бабочек, с узорами самыми невероятными, невиданными и неслыханными. Дионисий и его клика много говорили на своем претенциозном жаргоне о какой-то Психее, Платоне, о воспарении, о том, что латинское слово animа – душа – произошло от греческого, означающего движение воздуха, дыхание. Вся эта чушь раздражала приверженцев папы, а особенно раздражало то, что образ очень нравился прихожанам, что Дионисий разгуливал с таким видом, как будто он всех здесь умней, и высокомерно сыпал цитатами из греческих авторов, которые, между прочим, суть язычники вместе со своим Платоном, и нечего подчеркивать второстепенность латыни, а вместе с ней и всей католической веры. Так что когда кровавая комета прорезала ночное небо, у многих она вызвала вздох облегчения, хотя «не только люди пришли в ужас от сего знака роду человеческому, но и сама вселенная. И весь состав мира потрясся и содрогнулся, когда появилась комета, и было такое землетрясение, что едва не погиб город Брешиа».

Образ, написанный Аньоло, остался не отправленным, так как смерть императора в корне изменила ситуацию, и уже в январе 1251 года в монастыре Сантиссима Ассунта собрался совет, состоящий из высокопоставленных членов недавно учрежденной Святой Инквизиции, призванный разобраться в монастырской деятельности, «связанной с бесчисленными измышлениями и ложными и пустыми фантазиями, заблуждениями и демоническими учениями, оскорбляющими истинную веру и Святую Католическую Церковь». Возглавлял совет отец Горгоний, в миру – Андреа дель Серсо, один из первых Великих Инквизиторов, человек столь влиятельный, что его опасался даже сам папа. Свою карьеру он начал как сторонник императора, ловко лавирующий между партиями, бравшийся за такие дела, за какие ни один служитель церкви бы не взялся, и проворачивающий их не то что бы умно, но ловко, так что скоро приобрел власть и известность, прямо-таки одурявшие его. Он был неутомим и преисполнен веры в свое величие и свою правоту, так что любого, кто хотя бы своим видом намекал на их сомнительность, он ненавидел яростно и страстно, а особую, прямо-таки патологическую ненависть, вызывал у него Дионисий. В совет еще вошли отец Альберт, нормандец, ответственный за искоренение альбигойской ереси в Провансе, очень образованный для выходца с севера, правильный и тупой, и, следовательно, жестокий; брат Глориозус, чье имя казалось насмешкой над его внешним видом, так как он был очень глупым испанским коротышкой, невежественным и злобным, практически не знавшим латыни; достопочтенный брат Михей из Богемии, любивший обвинять в ереси евреев, особенно зажиточных, и при том, что он составил на этом состояние, сохранявший вид сладостно-благообразный, любезный всем и со всеми, в том числе и с евреями, и с Дионисием; и, наконец, брат Стефано ди Лаго, молодой и резвый, говорящий на нескольких языках и прекрасный латинист, страшно рвущийся наверх. Эти пятеро должны были разобраться с крыльями ангелов, хотя, как это все понимали, крылья их интересовали в последнюю очередь, – главной целью совета было покончить с монастырем, оплотом гибеллинов, и осудить ставленников императора, не раз предаваемого анафеме и объявлявшегося Антихристом.

Нам не трудно представить себе досаду добрейшего Грегорвиуса, когда он поднялся ко всенощной накануне предстоящего разбирательства, и стоял на коленях на холодных и сырых от окружающего монастырь январского тумана реки По плитах, моля Господа нашего Иисуса о милости и благости, и раздумывал о том, что попал он с этим греческим отродьем как кур в ощип, и искал выхода, и сокрушался над тем, что все, что он сделал хорошего, и сортир, и грядки брюквы, пойдет прахом из-за причуд власти и придури проклятого художника. Вот дошедшие до нас фрагменты допроса:

«Допрос злоумышленников против Веры и Святой Церкви. Подвергнутых обвинению художника и грека, прикидывающегося монахом, следует допросить о том, какого рода цели, колдовские и противные истине, преследовали они, изображая ангелов неподобающим образом, и узнать достоверно и со всей убедительностью, не было ли это способом вызова духов и общения с дьяволом, и не было ли это заклинанием, призванным с помощью богопротивного изображения навести чары и внести порчу в лоно Церкви, соблазнив верующих по невежеству и недомыслию на поклонение образам, оскорбляющих Святую Троицу и таинства Веры, в особенности таинства Святого Причастия.

Item, следует углубиться в подробности, учитывая личность допрашиваемых, и решить, какие крылья пристойны ангелам, какие же – демонам; выяснить также, кого они еще научили глумлению над душой? от кого они унаследовали свою зловредность? кто научил их самих подобному глумлению?

Item, ангелы суть субстанция духовная и бестелесная, и не подобает изображать их с крыльями, подобными крыльям тварей земных, ни с крыльями птиц ли, насекомых ли, рыб ли, или еще каких-либо тварей бегающих, летающих или ползающих, по суху, по воде или по небу. Крылья подобные пристали лишь ангелам падшим, суть бесам, врагам Господа Нашего. Указание Писания на то, что ангелы подобны орлам, надо понимать лишь в высшем, анагогическом смысле, ибо неподобно и непристойно наделять ангелов крыльями ни орлов, ни коршунов, ни лебедей, ни тем более каких-нибудь других птиц. Близки ангельским лишь крылья пеликана, святой птицы, кормящей птенцов своих кровью тела своего, подобно тому, как Господь кормит и поит кровью и плотью нас, грешников, искупая прегрешения человеческие. Но близки лишь, а не подобны, и не должно расписывать крылья ангельские узорами и пестрыми красками, подобно лицу блудницы Вавилонской, а должны они стремиться к благопристойной однотонности и быть белоснежными, как у ангелов-хранителей, или золотистыми, как у вестников, или багряными, как у сил, или голубыми, как у престолов, царящих в сфере небесной, и ближе всех стоящих к трону Господню. Богопротивно изображение ангелов с разноцветными крыльями попугая или павлина, дьявольских птиц, преисполненных гордыни и порочности.

Item, изображения ангелов с крыльями бабочек особенно злокозненны, ибо нарушают