Смотрящий. Блатной романс - Семен Майданный

Но сейчас нужно мозги напрягать не о том. Сейчас услышанное следует переворошить в поисках четвертого показателя.

Однако вместо здравых мыслей кумпол постепенно напитывался злостью. Волчьей злобой на растаскивавших Расею прежде и ныне не осекшихся барыг. Хитрые, как глисты, коварные, как туберкулез, подлые, как спирохеты, все равно они - барыги, жлобье, слякоть. А он, Шрам, - вор. И имеет полное право этих барыг наказывать как хочет, точнее - как сумеет.

Вспышка злобы прояснила мозги не хуже кружки чифиря.

И вроде бы что-то такое стало проглядывать. С двумя гражданами из итогового Антонова перечня, судя по показаниям родственников, соседей и близких друзей, иногда пересекался гражданин Горбунков. С секретарем по идеологии Адмиралтейского района Шалкиным Венедиктом Ерофеевичем, то есть тогда секретарем по идеологии, а ныне вторым лицом в комитете по экономике. И с экс-замом по внешним вопросам ВААПа Фейгиным Евгением Ильичей. Ныне - комитет по культуре. Кто из этих двоих пошустрее?

Из другой комнаты долетало вялое препирательство Макара и Антона.

- Шел хохол - насрал на пол. Шел кацап - зубами цап! - сказал дядька Макар.

- А потом сидел кацап на груше, обдристал хохла по уши! - почти пропел, растягивая гласные, Антон.

Шрам листнул итоговый перечень, будто меню в шалмане. Бесспорно - Евгений Ильич. За ним и компьютеризация городской администрации. И в вопросах сбора цветных металлов Евгений Ильич успел проявиться. И к выставке «Русский фермер» отношение имеет. Наш шкодливый пострел везде поспел.

Надо, значит, нам с Евгением Ильичей встретиться. Жаль, нет у Сергея Шрамова специального человека по культуре. А почему это нет? А Алина?

Надо на этот раз побеспокоить сладкоголосую девушку не по велению души, а по делу. Шрам огромным усилием воли удержался от сексуальных фантазий, хотя мышцы рожи все же от мечтательной гримасы не спас. Это было под кожей и оказалось сильнее Сергея. Ладно, проехали.

Достал из третьей стопки запись трудового пути Евгения Ильича и углубился. «Комсомольский вожак Кировского театра - партбюро филфака Ленинградского университета - ВААЛ - Комитет по культуре». Биография - почти как у дядьки Макара, у того - «Вичура - Кинешма - Ярославль - Тамцы - Нижневартовск - Тюмень - Сургут».

Глава 17

А ты, Григорий, не ругайся,

А ты, Петька, не кричи,

А ты с кошелками не лезь поперед всех!

Куда ты прешь, зараза?!

Поспели вишни в саду у дяди Вани,

А вместо вишен теперь веселый смех!

Так они и подъехали к проходной комбината: впереди важная «мазда» цвета спелого конского каштана, а следом обшарпанный «пазик», знакомый всем Виршам как облупленный. Из «мазды» вышли три надменных гражданина в цивильном, из которых в Виршах примелькался только Виталий Ефремович, и веским парадным шагом направились к проходной.

Из «пазика» ломно и вальяжно выбралось отделение ментов и разбрелось по заасфальтированной площадке перед воротами комбината. Один, пользуясь моментом, что вокруг лиц женского пола нет, облил горячей струей лысое колесо «пазика». Другой узрел прикрученную проволочкой к столбу фанерину с криком души «Гуд бай, Америка!» и лениво попытался сорвать. Но фанерина висела высоковато, и мент обломался.

Три надменных цивильных гражданина целеустремленно вошли в будку проходной и наткнулись на застопоренный турникет. Вахтер из-за стекла смотрел на них с лукавым прищуром и как ни в чем не бывало дул чай из блюдца. Рядом на столе кремлем возвышался китайский термос.

- Эй, дед, пропускай! - приказал Виталий Ефремович. - Со мной американские бухгалтера прибыли отчетность принимать.

Вахтер и бровью не повел.

- Ты че, старый, опух? - рассвирепел Виталий Ефремович. Особенно его проняло, что старик ни в хрен не ставит директора брокерской конторы «Семь слонов» при спутниках.

Вахтер как ни в чем не бывало продолжал прихлебывать горячий чаек.

- Все, старый, ты меня достал. Ты уволен! - взвыл раскалившийся добела Виталий Ефремович.

- Ходют тут всякие, а пропуск не показывают, - наконец соизволил прояснить позицию вахтер, отставив блюдечко.

Виталий Ефремович заскрипел зубами, полез в карман и прижал к стеклу удостоверение:

- Доволен?

- Недействительно, - фыркнул вахтер и снова подлил в блюдечко чай.

- Как недействительно? Самим гендиректором подписано!

- Недействительно, - как от докучливой мухи отмахнулся вахтёр. - Совет трудового коллектива сместил вашего Гуся Лапчатого к еханому бабаю. Сейчас только пропуска от Совета трудового коллектива действительны.

- Это ж по каким таким юридическим законам?!

- По законам совести! - отрезал старик и просто перестал обращать внимание на скребущуюся в окошко растерявшую надменность троицу.

Устав ломиться в зафиксированный турникет, троица посовещалась не по-русски и вернулась наружу. Снаружи милицейская рать разбрелась кто куда, благо солнышко баловало теплыми лучиками.

- Становись! - подсуетился в матюгальник, поняв, что парламентеры остались с носом, лейтенант Готваник. Нагнетание обстановки было ему на руку. Подполковник Среда отправил сюда Готваника с тайным умыслом, авось удастся наштопать побольше дел по хулиганке.

Серьезная комиссия не имела морального права вернуться в Питер, неся в клювике возбужденными всего два дела по двести восемнадцатой на задержанных в день похорон директора «Пальмиры» отставных быков Словаря и Малюту за ношение огнестрельного оружия. Комиссии требовались свежие повинные головы. И побольше, побольше, побольше - как таблетки от жадности.

Местные менты нехотя вернулись к «пазику» и изобразили не очень стройную шеренгу.

Два американских бухгалтера с сарказмом высказались в том смысле, что на такую опасную работу следует приглашать специально обученных людей и платить им соответственно, а не гроши. Тогда они и станут землю рыть.

- Разобрать каски и щиты! - скомандовал, чуя, что грядет его звездный час, лейтенант.

Служивые нехотя забрались в душный салон и вооружились. Кому-то не хватило пластикового щита, кому-то каски. Теперь они стали немножко похожи на хоккеистов.

Американские бухгалтера, будто на похороны одетые в черные шерстяные костюмы, смотрели на военные приготовления с нескрываемой зеленой тоской. Им хотелось домой к семьям, а тут все затягивается на неопределенный срок.

- Построиться «черепахой». Вперед! - скомандовал лейтенант.

Если эту толпу можно было назвать «черепахой», то «черепаха» действительно двинулась вперед на штурм. С черепашьей скоростью. Лейтенант шустрил рядом и подстегивал бодрыми призывами в мегафон. Половине ментов мечталось этот мегафон отобрать и разбить об лейтенантову бедовую голову. Резиновая палка в левой руке летехи ерзала, жаждая крови.

А на следующий день «Аргументы и факты» писали:

«...Нет ничего удивительного в том, что простые рабочие Виршевского нефтекомбината не верят в эффективность перехода власти на комбинате в руки иностранных инвесторов. Петербург и Ленинградская область имеют достаточное количество печальных примеров подобного инвестирования. Это и Светогорский целлюлозно-бумажный комбинат, и Ленинградский фарфоровый завод...».

Вахтер вышел на крыльцо выкинуть огрызок яблока и, увидев надвигающиеся боевые порядки, быстренько скрылся за дверью, так и не выкинув огрызок яблока. И тут же над территорией нефтекомбината тоскливо заныла сирена тревоги, будто бормашина в коренном зубе.

Все атакующие поголовно стали сразу как-то серьезней относиться к происходящему. Менты в касках, бряцая щитами, подтянулись, раздухарились, в рядах помаленьку проснулась инициатива. Трое попытались оттянуть стальную пружинящую створку ворот, одного чуть не защемило. Следующий мент попытался свернуть замок на двери - с первого захода не получилось. Пятый мент потерся у окна туда-сюда, как вуайерист, и вдруг с размаху рассадил его дубинкой.

- А ну отпирай, старый козел! Под сопротивление властям подведу! - заорал он в пробоину.

Но вредоносный старик вместо того, чтобы сдаться, плеснул в брешь горячим чайком из термоса.

- А-а-а! - запрыгал на месте, растирая обваренные щеки мент.- Да я тебя!.. - и потянулся к кобуре.

Вохровец от греха подальше с проворством стахановца задвинул разбитое окно шкафом для ключей.

- Ломаем дверь! - прилепил к губам матюгальник лейтенант.

Вокруг него сплотилась группа наиболее азартных ментов, и они по очереди плечами стали бодать* щуплую дверь проходной комбината. Однако изнутри в поддержку вахтера выступило несколько подоспевших работяг. И когда дверь слетела с петель, наиболее азартных ментов "встретили наиболее азартные работяги, вооруженные досками и прочим строительным мусором. Пролилась первая кровь, пока еще всего лишь из чьего-то разбитого носа.