Порочные намерения - Лидия Джойс

— Оно стоит гораздо больше, чем девственность молодой девушки, — сухо заметил Варкур. — Даже вашей девственности.

— Даже моей, вот как? — Эм скривила губы. — Пожалуй, я отнесусь к этому как к комплименту. Уверяю вас, если бы у домовладельца мелькнуло хотя бы минутное подозрение, что это нечто большее, чем безделушка, он не отдал бы мне его так дешево. — Она презрительно усмехнулась при слове «дешево».

— И вот, обнаружив, что вы владеете ожерельем стоимостью в несколько сотен фунтов, вы решили, что отдадите его одной из своих клиенток?

— Нет, — спокойно ответила Эм. — Я попыталась продать его. Никто из ювелиров, соблюдающих законы, не взял бы его, будучи уверен, что оно краденое, а не соблюдающие законы давали всего лишь десятую часть его стоимости. От вашей матери я получила гораздо больше — гораздо больше в смысле непосредственного результата. — Хотя бы это было правдой.

— Я не верю ни одному вашему слову, Мерри, — почти устало сказал он.

Эм покачала головой:

— Если вы знаете, что ответы вам не понравятся, вам не стоит задавать вопросы.

— Возможно, не стоит. — Он снова положил ожерелье в свой карман и скрестил руки на груди. — Я знаю, что ожерелье вышло из дома лорда Олтуэйта.

— Вот как? — Эм даже не пробовала скрыть свое удивление. — А у вас есть какое-то представление, каким образом оно попало в лондонский пансион?

— Благодаря вам, Мерри, — сказал он с гримасой.

— Конечно, — язвительно сказала она.

Он пропустил ее слова мимо ушей.

— Интересно, кого увидел бы Олтуэйт, если бы увидел вас без вуали.

Он становился опасным. Пришло время отклонить его от курса. Эм бросила на стол шаль, вуаль и перчатки и подошла совсем близко к нему.

— А вы кого видите? — с вызовом спросила она.

— Незнакомую женщину. Неведомое существо.

Она расстегнула еще одну пуговицу на лифе платья.

— И все?

— Отчаявшуюся женщину. Не бойтесь, Мерри. Мы заключили договор, как вы сказали. Я не стану срывать с вас маску — пока что.

Угроза не могла быть более явной.

— Я узнаю, что вы ищете, — пообещала она. Она должна это сделать, если не хочет, чтобы он погубил ее, хотя ей и придется прибегнуть к выдумке. В выдумках кроется собственная опасность, потому что тонкую ложь легко обнаружить там, где другие знают правду. Но она надеялась, что сможет найти настоящие ответы для него, — надеялась больше из благоразумия, чем из страха.

— Конечно, узнаете, — сказал он невесело. Он схватил ее руки, когда она собралась расстегнуть следующую пуговицу, отвел в стороны и сам занялся пуговицами.

Эм стояла совершенно спокойно, с одной стороны, стараясь подавить реакцию своего тела, с другой — наслаждаясь ею. Когда ей разрешалось просто быть, просто чувствовать, и только? Но сейчас все скрутилось вместе — компромиссы, на которые она пошла, продав часть себя, ужас перед одиночеством и отсутствием друзей, унизительное насилие, страх той ночи, когда стук в дверь детской навсегда развеял ее невинность…

Не было способа отбросить все это, как слишком тесную кожу. Можно было только сложить все и спрятать в шкатулку и отложить в сторону. Впрочем, у нее нарастало ощущение, что довольно скоро во всем мире не найдется такого большого сундука, в который можно было бы поместить все это.

И вот она стояла неподвижно, в то время как сердце у нее билось все быстрее. Странное, но хорошо знакомое ощущение жаркими волнами прокатывалось по ее конечностям, пока Варкур методично занимался лифом ее платья.

—Надеюсь, на этот раз у вас нет намерений разбить мне голову, — сказал он. — Вы уже запустили в меня лампой, доской и подсвечником. Пока что мне повезло, и я уцелел, но такое везение не может продолжаться вечно.

— В данный момент у меня нет таких планов, — призналась Эм. — Но все может измениться.

Последняя пуговица вышла на свободу. Плотная тафта шелестела, когда он спускал лиф с ее плеч.

— Вы предлагаете себя, чтобы отвлечь меня, — сказал он, и что-то в его голосе заставило ее вглядеться в темные глубины его глаз.

— Вы говорите так, будто это вызывает у вас сожаления. — Она завела руку себе за спину и решительным жестом расстегнула застежку, на которой держалась юбка.

Варкур отошел от нее, и лицо его стало холодным.

— Вы удивительная женщина, — сказал он.

Горькая улыбка коснулась ее губ.

— Это редко звучит как похвала.

— Вы не можете не знать, что красивы. Было бы глупо не понимать этого, — сказал он.

Последние завязки, на которых держались нижние юбки, были развязаны. Пальцы Эм замерли, она наклонила голову. Она действительно красива — она знала это уже в детстве, когда Нянечка и горничные, прислуживавшие в детской, ахали над ее волосами и сетовали: какая жалость, что она не дочь их хозяев. Элис и Энн давно завидовали ей, весело и беззлобно, как свойственно закадычным подругам. Но под конец оказалось, что все это не имеет никакого значения, а конец для Энн наступил очень быстро, а Элис нашла свою судьбу сначала в бальном зале, потом в спальне новобрачной, а затем в могиле.

Жизнь Эм остановилась на пороге детской, потому что в мире для нее места не было. Красота — это достоинство для молодой женщины из хорошей семьи, но это опасность для той, у кого нет семьи, которая защищала бы ее. Она узнала слишком поздно, что имела в виду Нянечка, когда прищелкивала языком и повторяла: «Вот жалость-то!»

— Да, — согласилась она. — Я не глупа.

— Я знаю по собственному опыту, что девушки, обладающие хотя бы небольшой привлекательностью, ведут себя так, словно их телесное обаяние дает им нечто большее, чем просто земной статус. Почему же вы обращаетесь с собой так, словно ваше тело — не более чем козырь при заключении сделки?

— Они пользуются своей привлекательностью именно так, как это делаю я. Просто у них более высокие претензии — богатый муж и положение в обществе. Для меня эти дороги закрыты.

— А они были когда-нибудь открыты? — быстро спросил он, подойдя слишком близко к черте, и Эм забеспокоилась. Он окинул ее взглядом, и по телу ее побежали мурашки. — Что случилось? Что, Олтуэйт ограбил вас и погубил ваше доброе имя? Вас выгнали из дома, и вы в отместку украли его фамильную драгоценность?

Эм невольно отпрянула.

— Лорд Олтуэйт никогда не прикасался ко мне.

Варкур подошел ближе. В глазах его вспыхнула догадка.

— А что он вам сделал?

Эм хотела сказать «ничего», но слово это застряло у нее в горле.

— Перестаньте, — только и сказала она. Ее руки бессильно сжались, но она даже не заметила, что порез на ладони причиняет ей боль. — Перестаньте же.