Цирк - Алистер Маклин

— Ах да, я забыл сказать. Мария — агент ЦРУ.

— Очень, очень скрытный, — медленно повторил Робак. — И как же ты предполагаешь ее забрать?

— Зайду за ней в цирк.

Кан Дан печально покачал головой:

— Совсем сошел с ума.

— Иначе меня бы здесь не было, правда?

Бруно нажал кнопку на конце черной ручки, снял с предохранителя автомат и осторожно открыл дверь.

Тюрьма в «Лубилане» ничем не отличалась от других тюрем: ряды камер по всем четырем стенам здания, проходы вдоль камер, отделяемые перилами от глубокого проема, простирающегося на всю высоту здания. Охранников нигде не было видно, во всяком случае на пятом этаже. Бруно подошел к перилам и взглянул вверх, а потом вниз в пятнадцатиметровый проем. Утверждать с уверенностью было трудно, но он не увидел никого из охраны. Не слышно было также, чтобы по галереям кто-либо ходил, а ведь тюремные охранники, в особенности военные, не отличаются легкостью походки.

В шести метрах слева через застекленную дверь пробивался свет. Бруно тихо, как кошка, прокрался к двери и заглянул внутрь. За маленьким столиком сидели всего двое охранников. Они явно не ждали ни начальства, ни инспекционной проверки, потому что на столе стояли бутылки и стаканы. Мужчины играли в неизменные карты.

Бруно толкнул дверь. Оба охранника повернули головы и взглянули в непривлекательное рыло «шмайссера».

— Встать!

Они с готовностью подчинились.

— Руки за голову! Глаза закрыть, да покрепче!

Им не потребовалось на это много времени. Бруно вытащил газовую ручку и два раза нажал на зажим, потом тихим свистом подозвал остальных. Пока охранников связывали, Бруно изучил ряды пронумерованных ключей, висевших на стене.

На седьмом этаже Бруно достал ключ с номером 713 и отпер камеру. На него, не веря своим глазам, смотрели Владимир и Йоффе. Они бросились ему навстречу и молча обняли. Бруно с улыбкой отстранил их, отобрал следующие ключи и открыл последовательно камеры 714, 715 и 716. Стоя возле 715-й, он невесело улыбнулся братьям, друзьям и подошедшему вместе со всеми Ван Димену.

— Какая прелестная затея, не правда ли, запереть всех Вилдерманов вместе?

Двери трех камер открылись почти одновременно, и из них вышли в коридор три человека. Седые и сгорбленные мужчина и женщина шли запинающейся походкой, на их бледных лицах узников отразились все пережитые ими страдания, боль и лишения. Третий был молод годами, но молодым не выглядел.

Пожилая женщина подняла на Бруно потускневшие глаза и произнесла:

— Бруно!

— Да, мама.

— Я верила, что когда-нибудь ты придешь.

Он обнял ее хрупкие плечи.

— Прости, что тебе пришлось ждать так долго.

— Как трогательно! — раздался голос доктора Харпера. — Очень, очень трогательно!

Бруно убрал руку с плеч матери и медленно обернулся.

Доктор Харпер, используя Марию Хопкинс как шит, держал в руке пистолет с глушителем. Рядом с ним, улыбаясь своей волчьей улыбкой, стоял полковник Сергиус, тоже с пистолетом. Позади них возвышался великан Ангело, предпочитавший всем видам оружия огромную смертоносную дубинку размером с бейсбольную биту. Харпер продолжал:

— Мы вам не помешали? Мне кажется, вы куда-то собрались?

— Именно так.

— Бросьте автомат! — приказал Сергиус.

Бруно наклонился и положил автомат на пол. Выпрямляясь, он со скоростью молнии схватил Ван Димена и поставил его перед собой. Другой рукой Бруно достал из нагрудного кармана красную ручку, нажал на кнопку и направил ручку поверх плеча Ван Димена в лицо доктору. При виде красной ручки лицо Харпера исказилось от страха, а палец на спусковом крючке напрягся.

Сергиус, перестав улыбаться, злобно произнес:

— Бросьте ручку! Я могу достать вас сбоку.

Это было верно подмечено, но, к несчастью для Сергиуса, на каких-то две секунды, пока говорил, он перенес все свое внимание на Бруно. И Мануэло, обладающему скоростью и точностью кобры, этого времени оказалось больше чем достаточно. Сергиус умер, не успев понять, что в его горло по рукоять вонзился нож.

Еще две секунды спустя на полу лежали Харпер и Ван Димен: ученый — с пулей в сердце, предназначенной для Бруно, а доктор — с иголкой в щеке. Лицо Ангело перекосилось от ярости, он исторг из глотки звериный рев и бросился вперед, размахивая дубинкой. Кан Дан с поразительной для человека его комплекции подвижностью увернулся от удара сверху, вырвал у Ангело дубинку и пренебрежительно отбросил ее в сторону. Начавшаяся битва титанов продолжалась очень недолго. Шея Ангело треснула со звуком, какой издает гнилой сучок под топором дровосека.

Одной рукой Бруно обнял сильно дрожавшую девушку, другой — испуганную и ничего не понимающую женщину.

— Все кончено, — сказал он, — и вы теперь в безопасности. Пора уходить отсюда. Ты ведь не против, отец?

Пожилой человек посмотрел на распростертые на полу тела и ничего не сказал. Бруно продолжал, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Что же касается Ван Димена, мне жаль. Но возможно, это к лучшему. Для него не осталось места в мире.

— Не осталось места? — промолвил Кан Дан.

— В его мире место для него нашлось бы. В моем — нет. Изобретать дьявольское оружие — не просто безнравственно, а бесчеловечно. Он был совершенно безответственным человеком. Я знаю, это жестокие слова, но мир прекрасно обойдется без него.

Мария спросила:

— А почему за мной пришел доктор Харпер? Он все говорил что-то о своем передатчике и пленках, похищенных из его купе.

— Примерно так все и было. Их украт Робак. Никогда нельзя доверять этим американцам!

— Ты и мне не слишком доверял. Многого мне не говорил. — В голосе девушки не было упрека, только непонимание. — Надеюсь, когда доктор Харпер придет в себя, ты расскажешь, что происходит.

— Мертвые в себя не приходят. Во всяком случае, на этой планете.

— Мертвые? — У Марии уже не осталось никаких эмоций.

— Эти иголки были заряжены смертельным ядом. Вероятно, производное от яда кураре. Предполагалось, что я убью нескольких их людей. К счастью, я опробовал оружие на сторожевой собаке, и теперь она совершенно мертва.

— Убьешь их людей?

— Если бы я убил здесь нескольких охранников и был пойман на месте преступления, это стало бы большим позором для меня и для Америки. У людей, подобных Харперу и Сергиусу, нет ни сердца, ни души. Они застрелят собственных родителей, если это послужит их личным политическим целям. Между прочим, твоя смерть тоже была запланирована. Разумеется, меня предупредили, чтобы я не применял это оружие к Ван Димену — у него якобы слабое сердце. Что ж, бог свидетель, теперь у него и впрямь очень слабое сердце — доктор Харпер его продырявил. — Бруно посмотрел на Марию. — Ты сумеешь дать сигнал вызова по рации, которая в сумке у Робака?

Мария кивнула.

— Хорошо, тогда подавай сигнал. — Бруно повернулся к Кану Дану, Робаку и Мануэло: — Выведите отсюда мою семью, только не спеша, ладно? Они не могут быстро. Я буду ждать внизу.

Кан Дан с подозрительностью спросил:

— Куда это ты собрался?

— Замок на входной двери открывается дистанционно, значит, кто-то впустил их. Кто бы это ни был, он все еще там. Вы пока ни в чем не замешаны, и я хочу, чтобы так и оставалось. — Бруно подобрал с полу «шмайссер». — Надеюсь, он мне не пригодится.

Когда через пять минут все спустились на первый этаж, Бруно уже осуществил задуманное. Кан Дан с удовлетворением оглядел двух связанных бесчувственных охранников.

— По моему подсчету, мы сегодня связали тринадцать человек. Это определенно для кого-то несчастливое число. Так что пора сматываться.

— И в самом деле, — сказал Бруно и спросил у Марии: — Ты связалась с кораблем?

Она взглянула на часы.

— Вертолет уже в воздухе. Рандеву через шестнадцать минут.

— Прекрасно. — Бруно с улыбкой посмотрел на Кана Дана, Мануэло, Робака, Владимира и Йоффе. — Ну что ж, нас ждет фургон, а вы пятеро незаметно пробирайтесь в «Зимний дворец». До свиданья, и тысяча благодарностей! Увидимся во Флориде. Удачного представления!

Бруно помог престарелым родителям и младшему брату забраться в фургон, сам с Марией сел впереди, и они отправились на встречу с вертолетом. Миновав деревянный мостик, перекинутый через узкую быструю речку, машина проехала около тридцати метров и остановилась. Мария посмотрела на деревья, обступившие дорогу с обеих сторон.

— И вот это — место встречи?

— За следующим поворотом есть поляна, но сначала надо выполнить одну работенку.

— Ну разумеется, — нерешительно сказала Мария. — А можно ли спросить какую?

— Я собираюсь взорвать мост.

— Понимаю. Ты собираешься взорвать мост. — Девушка не выказала удивления и вообще была в таком состоянии, что не повела бы и бровью, если бы Бруно объявил, что намерен сравнять с землей «Зимний дворец». — А зачем?