Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика) - Жюль Верн

Нед Ленд весьма обрадовался, узнав, что мы приближаемся к европейским морям.

Торресов пролив опасен своими подводными рифами. Он отделяет от Новой Голландии большой остров Папуа, называемый также Новой Гвинеей.

Папуа, или Новая Гвинея, имеет четыреста лье в длину и сто тридцать лье в ширину; поверхность ее равняется сорока тысячам квадратных географических лье. Она лежит между 0°11′ и 10°2′ южной широты и между 128°23′ и 146°15′ долготы.

В полдень, когда помощник капитана измерял высоту солнца, я увидел цепь Арфальских гор, поднимавшихся террасами и оканчивавшихся остроконечными вершинами.

Этот остров был открыт в 1511 году португальцем Франциско Серрано и посещаем последовательно: Хосе де Менезесом — в 1526 году, Грихальвой — в 1527 году, испанским генералом Альваром де Сааведра — в 1528 году, Хуго Ортесом — в 1545 году, голландцем Саутеном — в 1616 году, Никола Срюиком — в 1753 году, затем Тасманом, Дампиером, Фюмелем, Картере, Эдвардсом, Бугенвилем, Куком, Форрестом, Мак-Клуром и д'Антркасто — в 1792 году, Дюппере — в 1823 году и Дюмон-Дюрвилем — в 1827 году. «Это центр чернокожих, населяющих всю Малайзию», — как выразился Риенци, и я ничуть не удивился бы, если обстоятельства нашего плавания поставили меня лицом к лицу с этими опасными дикарями.

«Наутилус» подошел ко входу самого опасного пролива на земном шаре, через который едва решаются переплывать наиболее смелые мореплаватели, который прошел Луис Торрес, возвращаясь из Южных морей в Меланезию, и в котором в 1840 году ставшие на мель корветы Дюмон-Дюрвиля едва не погибли со всем экипажем. Даже «Наутилус», игнорировавший опасности в море, должен был остерегаться здешних коралловых рифов.

Ширина Торресова пролива достигает тридцати четырех лье, но он загроможден бесчисленным множеством островов, островков, скал и бурунов, поэтому почти непроходим для судов. По той же причине и капитан Немо принял все меры предосторожности, чтобы переплыть его. «Наутилус», качаясь на поверхности, шел умеренным ходом. Его винт медленно разбивал воду. Пользуясь тем, что судно плывет по поверхности воды, я и оба мои компаньона вышли на палубу, которая, по обыкновению, была пуста. Передо мною возвышалась будка рулевого; если я не ошибаюсь, в ней находился Немо и сам управлял судном.

Я имел перед глазами превосходные карты Торресова пролива, составленные инженером-гидрографом Винценданом Дюмуленом и мичманом Купваном Дебуа, состоявшими при штабе Дюмон-Дюрвиля во время его последнего кругосветного плавания. Эти работы, как и труд капитана Кинга, являлись лучшими путеводными картами, предоставлявшими возможность разобраться в лабиринте проходов пролива. Я внимательно рассматривал карты.

Вокруг «Наутилуса» море яростно бушевало. Течение неслось от юго-востока к северо-западу со скоростью двух с половиной миль в час и разбивалось о коралловые утесы, разбросанные повсюду.

— Скверное море! — обратился ко мне Нед Ленд.

— Действительно, отвратительно, — ответил я, — оно непригодно даже такому судну, как «Наутилус».

— Должно быть, — заметил канадец, — этот проклятый капитан досконально знает здешний путь — наскочи он на один из этого множества рифов, его бы судно было разбито вдребезги.

Действительно, положение было весьма опасное, но «Наутилус» продолжал, словно по волшебству, ловко скользить среди этих ужасных рифов. Он не придерживался пути, принятого «Астролябией» и «Зеле», который был так фатален для Дюмон-Дюрвиля. Он шел в более северном направлении, прошел около острова Мурей и затем, направляясь на юго-восток, вошел в Кумберландский проход. Я полагал, что он врежется в берег, но он изумительно крутым поворотом избег этого и, продолжая лавировать среда многочисленных островов, как кажется безымянных, подошел к острову Тунд, откуда предстояло пройти так называемый Опасный канал.

Я невольно задавал себе вопрос, не рискует ли смелый до безумия капитан Немо пройти тем проливом, где сели на мель оба корвета Дюмон-Дюрвиля, но «Наутилус» снова круто изменил направление и, повернув прямо на запад, пошел к острову Гвебороар.

Было три часа пополудни. Прилив продолжался и достигал своей высшей точки; волнение стихало. «Наутилус» подошел к острову, который я до сих пор вижу перед собой окаймленным опушкой панданусов. Мы плыли вблизи и вдоль его берега на расстоянии двух миль.

Неожиданный сильный толчок заставил меня упасть. «Наутилус» наткнулся на подводный риф и остановился неподвижно с небольшим креном влево.

Поднявшись, я увидел на палубе капитана Немо и его помощника. Они старались выяснить, в каком положении находится судно, ведя разговор на своем непонятном наречии.

Вот положение, в каком мы находились. В трех милях с правой стороны виднелся остров Гвебороар, северо-западный берег которого закруглялся, как огромных размеров рука. На востоке и юге обнажались благодаря отливу некоторые вершины коралловых рифов. Мы сели на мель, сняться с которой ввиду отсутствия в этих морях сильного течения было для «Наутилуса» весьма затруднительно. Судно нигде не было повреждено, так как был прочен его корпус, но все-таки являлась мысль, сможет ли «Наутилус» сняться с мели; в противном случае он был бы обречен на гибель. Во время этих размышлений ко мне подошел капитан Немо, как всегда неизменно спокойный, хладнокровный, вполне владеющий собой.

— Несчастье, — обратился я к нему.

— Нет, приключение, — ответил он.

— Но приключение, — возразил я, — которое может заставить вас обратиться в жителя той земли, которую вы избегаете.

Капитан Немо как-то странно на меня взглянул и сделал отрицательный жест. Этим он мне дал понять, что ничто не заставит его жить на континенте. Затем он обратился ко мне:

— К тому же, господин Аронакс, «Наутилусу» не угрожает гибель — он вас еще перенесет в самую середину чудес океана. Наше путешествие только начинается, и я не рассчитываю так скоро лишиться вашего общества.

— Между тем, капитан Немо, — отвечал я, не обращая внимания на иронию фразы, — «Наутилус» сидит на мели в открытом море. В Тихом океане приливы слабы, и если вам не удастся выгрузить весь балласт, в чем сильно сомневаюсь, то я не понимаю, каким образом вы сдвинете с мели судно.

— Вы, правы, господин профессор, — ответил капитан Немо, — в Тихом океане не бывает сильных приливов, но в Торресовом проливе вода поднимается на полтора метра. Сегодня у нас 4 января, и через пять дней наступит полнолуние. Право, я был бы очень изумлен, если бы этот услужливый спутник отказался поднять массу воды и тем лишил бы меня своей услуги, которую, кроме него, я ни от кого не приму.