Малёк - Джон ван де Рюит

Я признался, что безо всяких колебаний готов назвать «Властелина колец» лучшей книгой, которую когда-либо читал, и на глазах моего учителя появились слезы. Он похлопал меня по спине и пробормотал: «Благослови тебя Бог, мой мальчик, благослови тебя Бог». Я отдал ему гигантскую книжку, и вместе мы прочли вслух его любимые отрывки. Хотя Папаша пил колу, он все равно пьянел прямо на глазах. Принялся жаловаться на жену, а потом разрыдался. Лишь когда я пошел закрывать окно, то заметил полупустую бутылку рома на подоконнике (Папаша хитро спрятал ее за тюлевой занавеской).

Убираясь в комнате Червяка и проверяя чернила всех двенадцати ручек в его пенале, я как бы невзначай затронул тему исчезнувших трусов. Червяк пристально посмотрел на меня поверх своих очков для чтения (уверен, он думал, что я над ним прикалываюсь) и задал ряд наводящих вопросов. Я ответил, что в общем и целом в нашей спальне пропало более двадцати четырех предметов нижнего белья. Последовала длинная пауза — мой староста снова внимательно изучал меня поверх очков, — после чего он сказал:

— Обещаю донести дело до соответствующих инстанций. — Затем он снова погрузился в учебник по химии и больше не сказал ни слова. Я испытал огромное облегчение, покончив с этим делом, — теперь от меня больше ничего не зависело.

9 мая, вторник

07.30. Случилось невообразимое. Несмотря на то что ночная температура сейчас не превышает двух градусов по Цельсию и падает с каждым днем, за завтраком Рэмбо объявил, что сегодня Безумная восьмерка совершит очередную ночную вылазку. Выходим сразу после полуночи. По столу разнесся стон. Гоблин покачал головой, Жиртрест с несчастным видом принялся бормотать, Геккон побледнел, а Верн словно обезумел (впрочем, он всегда так выглядит). Кто в здравом уме пойдет купаться ночью зимой?

22.45. Когда в корпусе все стихло, Рэмбо собрал нас у своей кровати. Он объяснил, что хочет совершить налет на кухню (вломиться туда и украсть еду из школьных кладовых). Рэмбо подкупил одного из работников кухни, и тот оставил окно открытым, тем самым обеспечив свободный проход Великим Похитителям Жратвы, то есть нам. Не сомневаюсь, у Рэмбо впереди большое будущее в качестве босса мафии.

Как всегда, Гоблин был первым, кто отрезвил нас сообщением об огромном риске данного предприятия.

— Если нас поймают, нам конец. Нас исключат, если повезет, отстранят от занятий — короче говоря, мы будем в полной… сами знаете где.

Но нам не удалось дослушать предостережение Гоблина, так как Жиртрест запрыгал на месте и закричал:

— Я за! Я за!

— Я тоже, — проговорил Бешеный Пес без тени страха в глазах.

— Итак, нас уже трое, — сказал Рэмбо, обводя взглядом нас всех. — Поскольку Геккон в медпункте, достаточно еще одного голоса — и дело будет решено.

Молчание. Я покачал головой и опустил взгляд. Я чувствовал, как меня сверлят несколько пар глаз, но не готов был согласиться на это безумие и под пыткой. Верн, кажется, готов был расплакаться и нервно вырвал клок волос. Гоблин послал Рэмбо к чертям. Похоже, демократическая система Рэмбо в конце концов обернулась против него самого. Классическая ситуация: Безумная семерка разбилась на два лагеря, и, кажется, в этот раз здравый смысл должен был одержать верх. Но тут Роджер запрыгнул на шкафчик и замяукал, возвещая о своем появлении.

— Вот и отлично — Роджер с нами. Четверо за!

Сначала я подумал, что Рэмбо шутит, но вскоре стало ясно, что он абсолютно серьезен. Роджер тоже получил право голоса. Выбор был сделан. Лишь через несколько секунд я осознал, что полоумный кот, возможно, решил мою судьбу. Верн зашипел на Роджера и зацокал на него языком, но тот лишь урчал и терся о полотенцесушитель. Гоблин был в ярости, что перевес голосов в таком важном вопросе случился благодаря коту. К сожалению, все наши призывы к здравому смыслу были напрасны, и Рэмбо принялся излагать нам свой крайне запутанный план. Начинаю думать, что лучше бы мы искупались при минусовой температуре.

10 мая, среда

Полночь — час, когда вся нечисть выходит. Мои ноги дрожали — да что уж там, я весь дрожал. Я был просто в ужасе и не боюсь в этом признаться. Сидя на шее у Жиртреста и заглядывая в окно кухни, я в который раз понял, почему эта школа похожа на ад. Лично я был сыт этим по горло. Как я буду объяснять родителям, что меня исключили за кражу еды со школьной кухни, хотя от голода я не страдал?

Поскольку я был самым маленьким, меня единогласно назначили первым, кто пролезет в окно. (Несмотря на вчерашнюю речь мистера Леннокса, идея демократии начинает казаться мне сомнительной.) В конце концов меня просто втолкнули через окно, и я шмякнулся о холодный кухонный пол. На ощупь прокравшись к двери, я открыл задвижку и впустил в кухню шестерых сумасшедших и одного кота.

Дальше все прошло гладко. Рэмбо знал, в каких шкафах что лежит, и принялся нагружать спортивную сумку пачками еды. Роджер решил, что вся операция — эта игра, разыгранная нами с целью его позабавить, и принялся изображать охоту, напрыгивая на всё и всех, кто пошевелился. Жиртрест закрыл окно, через три минуты запер дверь, и семеро с котом босиком побежали по заиндевевшему двору.

И снова мое сердце сжалось от страха — я знал, что они будут нас ждать. Кто-нибудь из старост непременно будет лежать в моей кровати и ждать, когда я запрыгну через окно. В корпусе мы прокрались по лестнице и на цыпочках прошли через спальню второкурсников. Кто-то закричал, и я окаменел. Но потом наступила тишина. Парень просто разговаривал во сне. Я провел рукой по кровати — она была еще теплой, но пустой.

2 кг сыра чеддер

4 кг темного шоколада

10 кг говядины

10 кг белого риса (сухого)

10 банок тунца

3 буханки хлеба

6 яиц (два кокнулись)

1 лопатка (никто не знает, как она попала в сумку)

Недолго думая, мы принялись набивать животы награбленным добром. Рэмбо попросил нас уничтожить как можно больше улик до утра (в случае, если в спальне устроят обыск). Бешеный Пес зажег газовую горелку и вскоре уже жарил мясо, переворачивая его лопаточкой.

03.00. Лежу в кровати, с трудом удерживая съеденное внутри. Тяжело даже дышать. Один за другим мы легли спать; остался лишь Жиртрест, уминающий бутерброды с сыром, и Роджер, лакомящийся тунцом. Все еще недоумеваю, зачем нужно было рисковать нашим будущим ради сыра, хлеба и говядины. Уснул, так и не найдя ответ на этот вопрос.

08.00. С облегчением узнали, что срочное школьное собрание никто не созывал. Усталые и сытые, никак не могли сосредоточиться на уроках.

14.20. Позвонил домой и рассказал предкам об июльской поездке команды по крикету в Кейптаун. Папа пришел в полный восторг, пока я не упомянул, что поездка стоит две тысячи рандов. То, что последовало за этим, можно описать лишь как громкий чих, случившийся одновременно с эпилептическим припадком. Когда папа наконец успокоился, я самым невинным своим детским голоском сказал, чтобы он не волновался и, если я не поеду, конца света не случится. Мой эмоциональный шантаж сработал на ура, потому что папа закричал в ответ: «Только через мой труп мой единственный сын пропустит поездку в Кейптаун!» И бросил трубку. Почти сразу раздался звонок: мама требовала признаться, что я такого сказал, что папа теперь ходит по саду и разговаривает сам с собой. Когда я объяснил, в чем дело, она сказала, чтобы я особенно не рассчитывал на поездку, и повесила трубку.

Позвонил Русалке, которая была в депрессии и говорила очень грустным голосом. На все мои просьбы объяснить, что с ней, она молчала и отвечала на вопросы лишь «да», «нет» и «не знаю». Наконец мне это надоело, и я попрощался. Я слышал, как она плачет, опуская трубку. Чувствуя себя ужасно, решил прогуляться и, оказавшись у медпункта, зашел к Геккону, который был просто счастлив, что я его навестил. Я рассказал ему о походе на кухню и по его глазам понял, что он завидует и жалеет, что не мог пойти с нами. Он попросил меня посидеть с ним подольше, но я знал, что мне станет только хуже, поэтому придумал какую-то отговорку и ушел. Я продолжил идти и наконец очутился у дома Папаши, но там никого не было. Мимо проходил мистер Лилли со своим пуделем (он был пушистый и белый, в облегающем розовом комбинезончике), но я решил держаться от них подальше.

Солнце скрылось за холмами, и холодный ветер дул мне в нос и уши. Натянув горло свитера до самого носа, я пошел в столовую, где на ужин был рис с тушеной говядиной.

16 мая, вторник

Почти неделя прошла с тех пор, как я в последний раз писал в дневник.

Сегодня на доске объявлений в гостиной нашего корпуса обнаружил листок бумаги, на котором было написано следующее.