Цикл - Джереми Роберт Джонсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, уже, получается, нет.
– Ты о чем? Ничего не изменилось. Богатые дети просто стали быстрее и лучше справляться с тем, что делали всегда.
– В смысле?
– Продолжают нами пользоваться. Потом выбрасывают. И та штука, созданная какой-то огромной корпорацией, которая в них залезла… Когда все успокоится, всех руководителей уволят с компенсацией, потом назначат на очередной высокий пост, а на его место поставят очередного мудака. А мы превратимся в краткое упоминание. Станем статистикой.
– Чувак. Может, так и будет. Обычно так и бывает. Но в нашей ситуации… Весь этот город в огне, чувак. Не думаю, что перед убийствами они свои банковские счета проверяют. Старые правила, богатые, бедные – все это больше ничего не значит. Они словно с цепи сорвались. Можно посочувствовать, что им не повезло заразиться, но если встретишься с ними, то вариантов немного: либо бежать и надеяться, что они не догонят, или убить всех как можно быстрее.
– Да. Полная жопа. Раньше я о таком только и мечтал. Вилы да гильотины. Бунт. «Ешь богатых», все дела. И руки у нас сейчас развязаны.
– Но?..
– Уже не знаю. Это была просто фантазия. Когда тебя тошнит от долбаной системы, гнева и беспомощности, начинаешь чувствовать, что разрушение – единственный способ все остановить.
– Это да.
– Но когда пытаюсь представить идеальный мир, где мы, типа, духовно растем, и все добрые, и прогрессируем как вид… У меня не выходит. Либо я слишком тупой, чтобы такое выдумать, либо слишком умный и понимаю, что такого никогда не будет. Гораздо легче представить антиутопию, войну и всю ту чушь, с которой мы живем. И вот она случилась – она прямо за дверью, и меня это бесит, и, может, странно, но мне кажется, что отчасти я в этом виноват. Как будто я не должен был терять надежду. Стараться усерднее.
– Так нечестно, чувак. Несешь какой-то супергеройский бред. Но я понимаю, о чем ты. Трудно так себя не чувствовать. Раньше я просыпался часа в три утра от сумасшедшей тревоги. Будто обязан был решить все мировые проблемы. Рассказал об этом бабуле, которая нас с Родни тогда растила, и она сказала мне, что я дурак. Сказала вот что: «Я хочу, чтобы ты каждое утро, как проснешься, давал себе два обещания. Первое: я сделаю все возможное, чтобы быть здоровым и продолжать жить. Второе: я буду добрым к другим и к себе». И все.
– Думаешь, если бы все так поступали, мы бы достигли утопии?
– Откуда я знаю, чувак. Мне это помогло. Но потом случается вот такое дерьмо, и выполнить обещания почти невозможно. Сейчас просто надеюсь, что я, Люси и все мы сможем найти место подальше от всех этих придурков, где могли бы снова попытаться стать добрыми.
– Хорошая мысль.
– Да. Больше у меня ничего нет.
– Здесь есть комнаты отдыха для сотрудников? Кухонька в задней части магазина?
– Нет.
– А где вы обедаете?
– Тут центр города. Я ем в кафешках.
– А если один на смене?
– Грею еду в маленькой микроволновке под прилавком, а потом зажигаю палочку с наг чампом, чтобы не чувствовать вонь диабетного дерьма Бламперса.
– Значит, у тебя есть фольга?
– Нет, чувак. Я только что сказал: есть только микроволновая печь. Думаешь, я в нее фольгу бросаю?
Голос Иуды звучал напряженно, но в то же время сдержанно, чего она раньше не слышала.
– А мини-холодильник для еды или напитков? Там могут быть остатки, завернутые в фольгу.
– Нет. Буррито съедаю зараз, а Тони приносит еду из дома в термопакете.
– Ладно… Черт.
Мужчина постарше – Стив? – расстроенный выдохнул через нос.
– Тут сигнал ловит?
– Ни хрена. Захожу в Интернет с рабочего компьютера, а звонки по стационарному делаю. Старые кирпичные стены хоть и красивые, но сигнал точно не пропускают.
– Тогда хорошо. Это нам на руку. Под кладкой есть металлический каркас? Видел какие-нибудь металлические балки в стенах?
– Нет. Без понятия. А что?
– Если б можно было подключиться к генератору в соседнем здании… или отрубить прерыватель и подключиться к главной линии, пустить электричество в балки. Получилась бы этакая клетка Фарадея… Но тогда все равно не получится выставить частоту спутника…
– Подожди. Хочешь послать противодействующий сигнал? Типа, как Иран, когда не хотел, чтобы люди видели новости о революции?
– Да, как Иран. А ты откуда об этом знаешь?
– Чувак, я работаю в музыкальном магазине. У меня времени завались. Я только и делаю, что за Бламперсом смотрю…
– Соль. Как насчет соли? Соль есть?
– Вот это другой разговор. У нас есть коробка с приправами, там куча пакетиков с солью.
– Отлично. – Люси вздрогнула, когда мужчина хлопнул в ладоши. – Уже кое-что. Разлей вот это, а я пойду за солью.
– Ладно.
– Еще нам понадобится какой-нибудь пластиковый или металлический таз. Лучше, если металлический. Пожалуйста, скажи, что он есть.
– В кладовке – может быть.
– А вода? Только раковину в туалете используете?
– Нет. Есть кран в зоне отгрузки. Мы там воду в ведро для мытья берем.
– Замечательно. Мне нужно ведро свежей чистой воды. И туда нужно засыпать всю соль.
– Я займусь. Но, может, объяснишь, что мы с водой делать будем? Девочку поливать я отказываюсь…
– Нет, нет! Конечно, нет. Слушай… в шее у девочки, в шее Марисоль, есть устройство, и оно работает очень, очень плохо, но, несмотря на это, она может контролировать себя, хотя большинство участников теста… большинство людей так не смогли бы. И если хотим остановить происходящее, надо выяснить, в чем ее особенность, и тогда, возможно, сможем помочь другим пострадавшим. Но это устройство у нее в шее пытается связаться со спутником, с невероятно сильным, очень специфичным сигналом, и если ему это удастся…
– Эти твари нас найдут.
– Да, найдут. Поймут, что мы пытаемся сделать. И разорвут нас и ее на куски.
Люси слышала, как Иуда решительно идет по магазину к зоне отгрузки.
– Это правда? Ты… работаешь стриптизершей в «Котельной»? – Речь Джейка стала четче.
– Да, я стриптизерша, – сказала Тони. – Точнее, была. Сегодня твои дружки сожгли «Котельную» дотла.
