Посланник - Марина Александрова

Любопытные и в предвкушении радостного окончания этой забавной игры служанки облепили окна, выходящие на фасад дома, и с любопытством наблюдали за Кариной. Они знали, что ряженые — это Аксель, Сашка и суженый Карины Никита.

— Сможет ли она его узнать? — спрашивали они друг у друга.

Мери тоже было любопытно, но больше всего ее заботила болезнь Карины. Она представляла, как расстроится Каролина, узнав, какую забаву они придумали для сестры.

Карина подошла к незнакомцам и обменялась с ними поклонами. Потом она должна была пожать каждому руку, внимательно вглядываясь в каждое лицо, чтобы, отгадав суженого, подарить ему поцелуй.

Карина хотела ограничиться поклоном и, извинившись, уйти домой. Но один из ряженых взял ее за руку и спросил:

— Красавица, неужель мы недостойны и руки твоей коснуться? — голос показался ей знакомым.

Она нахмурилась и внимательно стала разглядывать говорившего.

«Аксель? Не может быть, я бы наверняка знала», — подумала она и, извинившись, подошла ко второму скомороху. В то время по их улице проходила толпа ряженых, которые хотели заглянуть к Милану, но, увидев, что двор занят, прошли мимо.

Карина второй раз пожала руку, приглядевшись к этому скомороху.

«Я точно видела этот вихрастый чуб», — подумала она и посмотрела на первого. Она никак не могла отделаться от смутного подозрения, что перед ней Аксель. Внезапно он совсем нечаянно и неосознанно сделал привычный жест рукой, но ей этого было достаточно. Она в мгновение ока поняла, кто был среди них последним скоморохом.

Ее полушубок распахнулся, и она быстрым шагом подошла к Никите и, не снимая его маски, поцеловала его в губы.

— Браво! — слышалось отовсюду. Выбежали служанки, скоморохи сняли свои маски, и все смешалось во дворе. Смех, слезы, радость и веселье.

Никита так и стоял в маске, пока его поздравляли друзья.

— Сними ее, пожалуйста. Я так хочу увидеть тебя, — попросила Карина. Он снял маску и, крепко обняв любимую, поцеловал ее долгим и горячим поцелуем.

— Заходите же в дом! — позвала Мери. Этот день запомнился и слугам, и хозяевам как один из самых счастливейших праздников.

Свадьбу решили играть на Крещение. Милан намеревался собрать весь город на свадьбу своей дочери, но Никита заявил, что венчание должно проходить в Петербурге. Милан не стал противиться.

А пока Никита решил съездить домой. В Петербурге тоже знали о ближайшей свадьбе императорского посланника. Много было пролито девичьих слез из-за этого.

Прослышав о намечающейся свадьбе, Глашка долго ходила как в воду опущенная. Знала она, что никогда барин на ней не женится, но, как и всякая женщина, надеялась, что еще долго сможет удерживать его около себя.

— Ну чего ты опечалилась? — спросила больная Дуня, когда Глашка принесла ей лекарство. Нянька давно уже не могла ходить, и домом теперь управляла Глаша.

— Да я и не печалюсь вовсе. Рада я за барина, за жену его будущую. Ежели оставят меня здесь, буду верою и правдою служить им до конца дней своих. А что мне еще остается?

— Это умные слова, Глаша, Бог тебя наградит за твою любовь и почитание. Смирись с долей своей. Никогда еще князья и графья не женились на простых девках, и не будет того вовсе.

Глаша вышла из дома в каком-то полусне.

«Неужели и вправду придется делить мне его с другой женщиной? Неужели больше не приласкает меня и к жене своей сенной девкой приставит?»

Душа ее с каждым днем все больше и больше противилась этой мысли, но уйти из дома она не смогла.

В ту ночь она пришла далеко за полночь. Димитрий Усачев давно ждал ее у опушки, как они и договорились. Уже более полугода они встречались на этом месте, и Глаша мало-помалу привыкала к этому лихому парню. Он все не унимался и каждый день настаивал на скорейшем венчании.

— Почему доселе ответ не даешь? — спросил он. Глашка лишь грозно посмотрела на него из-под нахмуренных бровей. Потом смягчила взгляд и ответила:

— А что, ежели не по нраву придешься?

— Это ты о чем? Что-то не пойму я тебя. Мы ж обо всем договорились, Преонский приедет, и я сразу к нему пойду. Али ты передумала?

— Я-то нет, но смотри ты не передумай. Хозяин скоро вернется, и не смогу я так часто на свидания бегать, вот после его приезда и посмотрим.

Она сама не могла понять, чего ей хочется по-настоящему. Любви ли Никиты? Или, может, замужества за Димитрием?

Ведь ежели теперь Никита женится, ей тоже надо не упустить своего шанса. Тем более Дуня взяла с нее слово, что исполнит Глаша волю ее и выйдет замуж за этого лихача и острослова.

«Черт с тобой, Никита! Клин клином вышибают! Может, и вправду мне с Димитрием жизнь свою наладить, деньги у меня есть, имя будет со временем. А пока тебя нет, я кое-что из твоих кладовых себе приберу. Не обеднеешь!» — вот об этом думала Глаша, пока Димитрий целовал ее своими влажными телячьими губами.

Он был на седьмом небе от счастья и обещал сразу после хозяйской свадьбы прийти к Никите с поклоном и просить руки Глаши.

Домой Глашка шла с чувствами доселе ей непонятными. Вроде как изменила Никите, но стыда не чувствовала. Любовь к хозяину в ее сердце потихоньку отходила на задний план, хотя она об этом еще и не догадывалась. Привязанность к Димитрию медленно, но верно брала верх над бесполезной любовью к Никите.

Во всех окнах барских палат горел свет, и тени людей метались от одного окна к другому. Это насторожило Глашу, и она, запыхавшись от быстрого бега, остановилась на пороге отдышаться.

«Может, барин вернулся?» — она вбежала в дом и застала всех в глубоком и тягостном молчании. К ней подлетела Софья — молодая стряпуха — и, уткнувшись заплаканным лицом ей в плечо, запричитала:

— Господи! Дуня наша упокоилась! Померла Дуня-то!

В глазах Глаши блеснули слезы. Сколько прожила она в доме Преонских, только Дуня была ее верным другом с самого начала, когда нашла ее у сараев. Ей по-настоящему стало жаль бедную старую няньку. Но растрачивать себя на слезы и жалость не было времени. В доме не стало главного человека, следившего за хозяйством, и Глаша немедленно взяла на себя все тяготы этого небедного жилища.

Она по-умному рассудила всех слуг, наказав, кому как работать и как провести похороны Дуни. Глаша не ошиблась ни в чем и этим еще раз доказала свое истинное призвание.

А еще через неделю приехал Никита со своим неизменным другом Сашкой. К неописуемой радости Глаши, он приехал без жены. В ней на время зажглась надежда, что все слухи о женитьбе Преонского — это небылицы, придуманные двором.

— С благими вестями приехал я! — объявил Никита у порога. — А где же кормилица моя Дуня? Ей первой обо всем скажу, — Никита посмотрел на грустные лица домашней челяди и, подойдя к Гришке, спросил:

— Что с ней? Больна?

— Померла Дуня на прошлой седмице, — тихо ответил Гришка, склонив голову. Никита сел на крыльцо и, обхватив голову руками, оставался так еще долго, пока Сашка с Гришкой не заставили его войти в дом.

Здесь, собрав всех, Никита объявил о своем скором венчании с Кариной Паас.

— Надеюсь на вашу любовь и почтение будущей супруге моей, — сказал он своим людям. Все с одобрением отнеслись к этой новости, и Глаше было доверено вести главные приготовления к свадьбе.

Она лишь покорно кивнула в ответ и скрылась в столовой, дабы проследить, как Софья справляется с ужином.

Иван за столом рассказал Никите обо всех последних новостях и делах, происходивших в доме и городе. В рассказе своем упомянул и Глашку добрыми словами. Мужчины уже заканчивали трапезу, когда она вошла, чтобы выслушать дальнейшие распоряжения хозяина относительно управы дома во время его отъездов.

— Благодарю тебя, Глаша, за все, что ты сделала для моего дома. Желал бы я видеть тебя и дальше в доме моем в том назначении, которое выберешь себе, — сказал Никита, подойдя к ней и крепко сжав ее ладонь.

— Ежели слова ваши от сердца идут и вы вправду изволите оставить меня здесь, то я с благодарностью приму вашу милость, — ответила она, низко склонив голову.

Потом он шепнул ей на ухо, чтобы не слышал никто рядом:

— Сегодня жду у себя!

Она выбежала из столовой и, прижавшись к дверному холодному косяку, громко расплакалась.

До крещенского сочельника оставалось две недели, и нужно было торопиться с подготовкой к свадьбе. Никита хотел устроить торжество не хуже, чем у богатого Пааса. И вся надежда была у него на давнюю знакомую — Ксению Чижову, славившуюся своими прекрасными способностями в делах подготовки свадеб и других праздных увеселений. Сашка и Димитрий Усачев тоже высказали свое желание помогать Никите. Так что Преонский был покоен.

— Не беспокойтесь, барин, мы не дадим повода никому судачить о вашей свадьбе со злорадством. Мы заставим весь Петербург завидовать вам, — сказала Глаша, накрывая на стол.