Маска Дантеса - Роман Буревой

Марк кинулся в детскую. Нянька листала детскую книжку, сидя в кресле. Увидев Марка, поднялась. Видимо, выражение лица его выдало… Она попятилась. Марк шагнул к ней, стянул с головы чепец вместе с седым париком, уцепил за щеку, будто хотел ущипнуть, и сорвал маску. Перед ним была юная девушка, ровесница Лери. Внешне даже немного похожая. И почти столь же очаровательная.

— А вот и настоящая княжна Марья… — сказал

Марк. — Вернее, Мария. Или Мэри?

— Маски запрещено срывать… — пробормотала она.

— Карнавал закончился, а следствие продолжается, Мэри! — заявил Корвин. — Так что будьте так любезны, объясните, зачем вы притворялись моей сестрой? Зачем заказали себе точно такое же платье и маску?

— Оставьте меня! — она хотела оттолкнуть его, вырваться, выбежать.

Но Марк крепко держал ее за руку.

— Пустите!

— Нет.

Она сдалась неожиданно. Рухнула назад в кресло и попросила… умоляющим жалким голосом:

— Отдайте маску, я ее надену.

— Зачем? — Марк колебался, подозревая подвох.

— У меня карнавальный синдром. Слышали?

— Нет.

— Разумеется, вы с Лация… У вас не бывает карнавалов.

— Бывают. Сатурналии в декабре, в феврале день дурака, а в июньские Иды[2] — праздник музыкантов и самый настоящий карнавал с масками и переодеванием.

— Все это не то, — махнула рукой княжна Мэри. — У нас карнавал подлинный. Он — в крови. И потому тысячи людей просто не могут жить без масок. А надевая маску, вживаются в роль. Почти по системе Станиславского. Вы знаете про систему Станиславского?

«Слышал», — подсказал голос.

— Знаю, — сказал Корвин.

— Маска молодой хорошенькой женщины заставит меня влюбиться в первого встречного. Зато личина старухи не позволит фривольностей.

— Вам не хочется влюбляться? — Марк отдал девушке маску.

Княжна Мэри спешно натянула ее, пригладила парик, водрузила чепец на макушку. Перед Корвином вновь была старая нянька.

— Отец сказал, что вы приезжаете. Что гостей с Лация будет четверо… Женщина и трое мужчин. Флакк, Друз и вы… В каждого из троих я могла влюбиться. Но ни один не мог ответить мне взаимностью. То есть интрижка, пара свиданий возможны… но нет… мне этого не хотелось… нет… И я решила встретить вас в маске старой няньки. Поверьте, я была надежно защищена.

— Тогда зачем вы изображали мою сестру? Надоело скучать в детской? Или вас кто-то попросил?

— Так это карнавал! На карнавале все можно! Там нет любви. Там есть флирт… веселье, обман… Мне безумно понравилась ваша сестра, и я решила немного побыть ею. Она чудо как хороша! И так уверена в себе…

— Не понимаю! — Марк затряс головой. — Зачем вы кинулись в объятия Стаса? Если вы изображали Лери, если вжились в ее образ, вас должно было тянуть к Друзу.

— Мне его было жаль… Глядишь ему в глаза и видишь разбитое зеркало. Иногда он бывал ужасен. А иногда — очарователен. И я позволила себе небольшую шалость, — она вдруг засмеялась. — А с Друзом я тоже целовалась. До того, как началась драка на карнавале.

Старая нянька принялась вновь поправлять чепец.

— Послушайте, Мэри, вам сколько лет? Вы же взрослая девочка. А ведете себя как гимназистка. Честное слово.

— Все дело в маске… — вздохнула Мэри. — Сама по себе я — никто. Игрушка, глупышка, не умнее, чем Сереженька в детской. А маска… она подчиняет, руководит. Я — уже не я… Марионетка — и только. Личина становится невыносимой, ее хочется сбросить или хотя бы заменить… Вы меня понимаете?

— Очень хорошо.

— Вы шутите?

— Нет. Подсказать вам решение? Оно простое. Сделайте маску своего лица. Наденьте. Играйте себя. Ну же…

— Вы серьезно? — Мэри колебалась.

— Конечно.

Итак, все разъяснилось.

Довольный, Марк вернулся к себе в комнату. Вставил найденную капсулу в проектор и включил быстрый просмотр. Ну да, та самая капсула, из кабинета.

Отлично. Итак, подводим первые итоги. Характер Друза таков, что он никогда не признается в том, чего не совершал. Значит — смерть. Плаха. Кабинет-министр его не спасет. Тогда… какой козырь это дает шантажистам? Ведь не ради забавы они убили Стаса!

О нет! Они рассчитывали при помощи Друза управлять кабинет-министром. И что же? Сергий Малугинский так любит единственного сына, что готов предать свою вторую родину, Великого князя и дело жизни? Сомнительно. Скорее опытный политик позволит противникам уничтожить Друза.

Марку с самого начала показалось (да что там показалось — он был уверен!), что кабинет-министр только изображает готовность спасти сына. Корвин пытался обмануть себя, полагая, что фальшь в словах Сергия Малугинского — неизбежное следствие долгой политической карьеры. Но нет! Не надо обманываться, следователь Корвин! Владимил лгал, лгал все время и всем! Лгал, чтобы уверить шантажистов, будто те взяли верх. Лгал тебе, Корвин, убеждая, что готов спасти сына.

Вадим и его друзья-озерники будут считать, что кабинет-министр у них в руках. А тем временем Владимил будет без помех вести свою игру…

Что же выходит? Люди, устроившие мерзкий спектакль (если убийство можно назвать спектаклем), плохо разбираются и в политике, и в людях. Почему они решили, что у старого лиса можно выторговать власть в обмен на жизнь сына, которого Владимил бросил много лет назад? Они так глупы… — напрашивался ответ.

«Нет, нет, не считай никого глупее себя! Никогда!» — тут же раздался голос.

Они не глупы…

Итак, примем за аксиому: озерники не глупы. Они знают, что на сентиментальность кабинет-министра рассчитывать нельзя. Знают, что Владимил увертлив, хитер и не поддастся на шантаж. Еще кабинет-министр тверд и готов жертвовать всем ради достижения цели. Жену и дочь он уже потерял, не задумываясь, отдаст и сына. Тогда почему озерники решили, что появление сына, которого Сергий не видел много лет, дает им в руки замечательный козырь?..

В дверь постучали.

— Открыто! — крикнул Корвин.

Ага, князь Сергей, и с ним старик в серой рубахе, широких штанах и мягких сапожках. Волосы и борода до плеч. Русых прядей почти не осталось в седой шевелюре старца.

— Это Кир, — представил гостя князь Сергей. — Доставил, как и обещал.

— Желаю здравствовать, — поклонился старец. Говорил он по-русски, как и тогда, во сне.

Впрочем, несмотря на седину и резкие морщины вряд ли Кир был действительно стар. Лет сорок… От силы — пятьдесят. Впрочем, двадцать лет назад он выглядел почти точно так же.

Маска? Марк пригляделся. Похоже… Маска, у которой моргают веки и шевелятся губы, на лбу то собираются морщины, то разглаживаются…

— Вечер добрый… Как поживаете, старец? Мой отец когда-то встречался с вами. — Марк с трудом подбирал русские слова. Отец, кажется, говорил куда лучше. Потери генетической памяти? Да, конечно, часть информации от колена к колену теряется… Но сказывается еще и отсутствие практики. Странно, Марк использовал термин «колено» вместо слова «поколение».