Po tu storonu - Chinenkov

– Наверное, но ручаться не могу, – пожал плечами Матвей. – От Бурматова можно ожидать всяческих сюрпризов. Он всегда был себе на уме.

Он сделал глубокий вдох, и проникший внутрь прохладный ночной воздух несколько успокоил его.

Привязав верёвку за ручку, сообщники осторожно открыли дверь. Взрыв не прозвучал, и это вселило уверенность.

– Значит, Бурматов всё ещё там, – сказал месье Жан, подталкивая в спину замершего в проходе Воронина. – Надеюсь, ничего не взорвётся, пока мы будем пробираться к его норе.

– Когда я ходил к нему на беседу, вроде никаких ловушек не было, – неуверенно ответил Матвей. – Вот только Урсула может находиться где-то рядом. Его подстилка и телохранительница в одном лице. Она такая…

– Что это за Урсула, о которой ты говоришь? – насторожился месье Жан.

– Та самая, которая организовала побег Бурматова из замка, – хмуро сообщил Малюта. – Я чудом уцелел после того, как она сбила меня машиной.

Они спустились по лестнице вниз, проследовали по коридору и остановились перед дверью, расположенной чуть в стороне от ржавых сточных труб.

Матвей отчаянно боролся со страхом. «Господи, спаси и сохрани, – думал он. – Если Митрофан решил устроить нам ловушку, то у него это получилось удачно… Э-э-эх, и зачем я только предал его, связавшись с этими “патриотами”? Что меня дёрнуло поверить в их сказки о борьбе за освобождении России от большевизма? Что у меня общего с этими дегенератами, Господи, скажи и сохрани мою дурную голову!»

В комнате было тихо и пусто, на столе две пустые бутылки и несколько пачек с папиросами.

– Ну и как всё это объяснить? – поинтересовался встревоженно месье Жан. – Где пьяный в стельку Митрофан Бурматов, который должен дрыхнуть без задних ног, как было обещано?

– Сам не знаю, – огрызнулся Матвей. – Может быть, он куда-то вышел? Здесь должна быть ширма, а за ней проход. Не исключено, что он им воспользовался.

– Значит, он убрался отсюда, – буркнул недовольно Малюта.

– Мы его возвращения ждать не будем, – нервно хмыкнул месье Жан.

– Как это не будем? – неожиданно заупрямился Малюта. – Нам приказано его ликвидировать, и мы должны выполнить этот приказ! Я лично раздавлю этого подлюгу, даже не повредив кожу!

– Раз его здесь нет, значит, надо уносить ноги! – заторопился месье Жан. – Молите бога, чтобы он не оставил нам никаких сюрпризов!

– Я тоже за то, чтобы побыстрее уносить отсюда ноги, – согласился с ним Матвей.

– Будь по-вашему, уходим, – был вынужден согласиться с ними Малюта. – С этим прохиндеем я успею ещё поквитаться. Я его…

– Урсула, дорогая, а у нас гости! Господин Воронцов снова предал меня, как считаешь? И как после такого верить людям?

Услышав чётко выговариваемые слова, доносящиеся неизвестно откуда, Матвей, месье Жан и Малюта замерли от неожиданности и испуга.

– Это сверху, – сказал Матвей. – Звук идёт из вентиляционных труб.

– Молчите! – прошептал месье Жан, пятясь к двери. – Они рядом. Они где-то здесь. Мы у них как на ладони, и в их руках наши жизни!

– Дон Антонио, а ведь они пришли убить тебя? – прозвучал томный голос Урсулы, говорившей на ломаном русском языке. – Ты же не позволишь им уйти отсюда живыми?

– Наверное, позволю на этот раз, – усмехнулся тот. – Иначе здесь всё взлетит на воздух, и мы погибнем вместе с ними!

Девушка хихикнула.

– А я приготовила им сюрприз, дорогой хозяин! – сказала она. – Они больше никогда не выйдут отсюда!

– И что ты приготовила, моя чёрная кошечка? – полюбопытствовал Бурматов елейным голосом.

– Сюрприз! – снова хихикнула Урсула. – Сейчас мы уйдём, а они отсюда никогда не выйдут! Я нажала на ту красную кнопочку, на которую всегда нажимаешь ты, уходя отсюда.

– Что ты наделала, дура безмозглая! – истерично выкрикнул Бурматов. – Бежим скорее отсюда, пока не превратились в пыль вместе с этими идиотами!

Плохо соображая и чувствуя головокружение, Матвей рванулся к выходу. Месье Жан и Малюта поспешили следом. Они быстро пробежали по коридору, поднялись по лестнице вверх, открыли дверь, и в это время громыхнул взрыв такой силы, что всё содрогнулось вокруг, вздыбилось и осело. Место, где несколько минут назад находилась заброшенная слесарная мастерская, превратилось в огромную дымящуюся воронку.

14

В Улан-Удэ поезд прибыл ночью. В городе разыгралась пурга, которая не утихала уже вторые сутки.

Как только поезд остановился у перрона, тут же открылась дверь тамбура, и в вагон вошёл человек, облепленный снегом. Это был станционный рабочий.

– Прошу внимания, товарищи! Поезд дальше не пойдёт! Все пути занесены снегом! Радуйтесь, что доехали хотя бы до нашего города, а не застряли где-нибудь на перегоне!

Как только он замолчал и замер в ожидании вопросов, пассажиры почувствовали, как от резких толчков ветра качаются вагоны.

– Кто хочет дожидаться продолжения поездки в гостинице, милости просим! – продолжил громогласно железнодорожник. – Оставаться в вагоне не советую! Пурга вон заборы валит, столбы телеграфные, сараи и крыши срывает с домов, так что…

– А нам это как раз кстати, – улыбнулась Маргарита радостно. – Никто нас на улице не остановит и документы не проверит.

– И до хаты доберёмся не оглядываясь, – поддержал её Дмитрий. – Идти нам недалеко и… Ничего, не сломаемся.

Кузьма, выслушав обоих, иронично усмехнулся и, накинув на плечо изрядно полегчавший вещмешок, направился к выходу.

Больше часа они брели, утопая в снегу и задыхаясь от плотного ветра. Первым шёл Дмитрий, за ним Маргарита, а Кузьма замыкал шествие. Направление ветра определить было невозможно, и казалось, что он дует со всех сторон. С грехом пополам они добрались до занесённого по самую крышу снегом домика.

Перед ними появилась хозяйка – приятного вида полноватая преклонных лет женщина.

– Наконец-то, – сказала она с приветливой улыбкой, – а я и не чаяла, что вы нынче приедете.

– Мы сами не знали, что явимся «нынче», – устало отозвалась Маргарита, раздеваясь. – Давай-ка накорми нас побыстрее, Семёновна! Мы умотались в дороге и едва на ногах держимся…

– Оно понятно, – вздохнула старушка. – На дворе-то чертяка ногу сломит. Вон ведь как метёт пуржища!..

– Какие сплетни гуляют по городу? – поинтересовалась Маргарита, садясь за стол. – Всё ли спокойно?

– Да как сказать, – развела руками старушка. – Вас ведь давно не было. Говорят вот, япошки шалят, войной грозят, а у нас… А у нас тишь, гладь да божья благодать. Слава богу, с голода покуда не пухнем, хотя и сладко не едим, как бывалочи.

– А вы давно здесь живёте? – спросил Кузьма.

– Я, милок, родилась здесь, выросла и до седин дожила, – ответила хозяйка, вздыхая. – Замуж вышла, детишек родила тоже здесь. А теперь вот одна осталась на старость лет и свой век доживаю.

Кузьма хотел спросить ещё о чём-то, но Маргарита ткнула его локтем в бок:

– Не донимай её расспросами, понял? Она прожила тяжёлую жизнь, и любые воспоминания сильно её тревожат.

– Да чего уж там, – смахнув слезу, вздохнула Семёновна. – Куда уж деться от воспоминаний этих. Мне только и остаётся, что жить с ними, видать, судьбина моя такая мужа и детей пережить.

– И муж, и сыновья её в лагерях сгинули, – пояснил Дмитрий.

– Всё, достаточно, – остановила его строгим взглядом Маргарита. – Вам что, поговорить не о чем? Ешьте, умывайтесь и спать. У нас для разговоров другие темы, но и их мы обсудим завтра.

*

Одиночество, завывание пурги и убийственный мрак, к которому, казалось, Кузьма был уже привычен, сегодня особенно остро угнетали его. Он ворочался с боку на бок в постели, пытаясь сосредоточиться. В голове роились кошмарные видения, которые, тягуче растворяясь, заставляли его открывать глаза и пялиться в потолок.

Не выдержав, Кузьма встал с кровати. Маргарита и Дмитрий спали в другой комнате и не услышали противного скрипа пружин. Он провёл ладонями по забинтованному лицу, зажмурился и снова открыл глаза.

Внезапно Кузьму охватила острая тоска. Ему страстно захотелось прогуляться по любимому городу, в котором он не был двадцать лет. Ему захотелось увидеть людей, вывески, магазины…

– Мадина, – позвал он тихо, и собственный голос показался ему незнакомым и странным.

В сильнейшем волнении он вернулся в кровать, вытянулся во весь рост, и тут же перед его мысленным взором возник город, который хранился в памяти все эти долгие годы.

Вот Кузьма, ещё совсем юный, безусый, беззаботно шагает вдоль берега реки Уды, небрежно засунув руки в карманы. Вид у него конечно же неважнецкий. Драные брюки, застиранный пиджачок, но так счастлив!

Вот Кузьма прошёлся по улице, свернул на другую, застроенную красивыми домами. Затем попал на рыночную площадь, большую и всю загромождённую повозками, – был базарный день. Кузьма с интересом присматривался к встречным людям. Устав, он нашёл в сквере пустую скамейку и сел. И вдруг…