Русские боги - Дмитрий Казаков

За этим столом Лев проводил большую часть времени. Сражаясь с клавиатурой, выстраивая слова в предложения, а из тех конструируя абзацы, содержащие очень мало смысла, но зато много крови и трупов. Опустошая одну за другой бутылки недорогого вина и борясь с желанием разбить одну из них о монитор и посмотреть, что окажется крепче.

– Ладно, сегодня выходной, – Лев зевнул и отправился на кухню.

В холодильнике из еды обнаружилась половина пачки масла, старое, ссохшееся яблоко, яйцо и две покрытые плесенью сосиски.

– Сосиски «Дор Блю», – сказал Лев. – Никакие зарубежные сыроделы до такого не догадаются.

На шипящую сковородку полетели кусочки яблока, сосисок, а затем вылилось яйцо. Закипел чайник, а в большую чашку с изображением зодиакального знака Девы оказались высыпаны остатки растворимого кофе.

Завтрак получился почти графским.

Проглотив яичницу и запив ее кофе, Лев без особенной спешки собрался. Сунул в карман потрепанных брюк последнюю оставшуюся от предыдущего гонорара сотню, а на голову надел шляпу.

Через десять минут он выходил из дома в Проточном переулке.

Сидевшие на лавочках у подъезда бабушки поглядели на Льва с подозрением и принялись оживленно шушукаться. А он обреченно подумал, что слишком долго жил на одном месте и что пора в очередной раз переезжать.

Дошел до «Смоленской» и нырнул в алчную пасть метро. Две пересадки, пятьдесят минут езды, и он оказался на «Свиблово». А еще через пять – у дома на улице Амундсена, которое занимало издательство «Фанта-пресс».

Лев глянул на собственное отражение в зеркальных дверях, вздохнул при виде жирного пятна на лацкане пиджака. Потянул за золоченую ручку и прошел в роскошно отделанный вестибюль, где его всегда охватывала робость, осознание того, насколько он нищ и жалок.

Женщина в окошке бюро пропусков глянула на Льва безо всякого выражения, хотя появлялся он тут каждый месяц.

– Вам заказано? – спросила она, когда он пролепетал что-то про редакцию номер один и Сергея Портнова.

– Да, – сказал Лев.

Женщина просмотрела лежавший перед ней список, отметила ручкой одну из строк и попросила:

– Документы.

Лев протянул паспорт.

– Лев Николаевич Худых? – спросила женщина. – Надо же, имя-отчество у вас прямо как у Толстого…

Лев попытался улыбнуться, и от напряжения у него свело лицевые мышцы.

Получив обратно паспорт, а в придачу к нему – зеленый прямоугольник пропуска с надписью «Гость», он зашагал в сторону вертушки охраны. Приложил пропуск к сканеру, и вместо красненького огонька загорелся зеленый.

По лестнице Лев поднялся на второй этаж и тут, на лифтовой площадке, наткнулся на Сергея, круглолицего молодого человека с начавшими редеть волосами.

– А, привет, – сказал тот. – Ты вовремя. Пойдем.

Они прошли по длинному коридору и проникли в дверь, на которой болталась табличка «Редакция № 1». Лев улыбнулся секретарше, но та даже не посмотрела в его сторону.

Кабинет Сергей, занимавший должность редактора, делил с коллегой по имени Дмитрий. Места тут хватало на два стола, стул для гостей и несколько книжных шкафов. Стенки были увешаны распечатками обложек – сплошь полуобнаженные красотки или брутальные мужики с пистолетами.

– Садись, – предложил Сергей. – Сейчас бумаги принесут. Подпишешь все, что надо. А вот деньги…

Он полез в ящик стола и вытащил восемь стодолларовых купюр.

– А как же так… – Лев облизал пересохшие губы. – В прошлый раз была тысяча.

– Была тысяча, а теперь восемьсот. Последние две книги плохо пошли, мы стартовый продать не смогли. А теперь лето, спад продаж, и есть шансы, что неликвид возникнет. Осенью рекламку дадим, все будет нормально. Когда новый текст сдашь?

Лев был одним из трех безымянных авторов, что работали на бренд «Владимир Таранский». Он писал кровавые, зубодробительные боевики, получал за это деньги и никогда не видел своей фамилии на обложках.

Точнее, видел, но только не на полке с детективами.

– Через пару-тройку недель… – сказал Лев, и в этот момент ему стало до жути, до стона обидно.

Когда-то он писал такое, чем зачитывалась вся Россия, о чем говорили умнейшие люди страны. А теперь вынужден унижаться перед сопляком ради жалких восьми сотен, ради денег…

«Когда-то ты писал, – подумал Лев. – Ты творил, а теперь просто составляешь слова. Делаешь то, что и сочинительством назвать нельзя. Строгаешь дурацкие байки вроде «Слепой против Бешеного возвращается» и мучаешься оттого, что твой талант писателя умер вместе с тобой. Иного ты и не заслужил».

– Хорошо, – сказал он, зная, что сейчас подпишет все бумаги, возьмет восемь сотен, а через три недели отправит по е-мейлу новый текст.

А спустя месяц придет сюда снова.

Ведь нужно на что-то жить?

Глава 6

О России судить, применяяся к другим государствам европейским, есть то ж, что сшить на рослого человека платье по мерке, снятой с карлы. Государства европейские во многих чертах довольно сходны между собою; знавши о половине Европы, можно судить о другой, применяясь к первой; но о России судить таким образом не можно, понеже она ни в чем на них не похожа.

Покинули вагон-ресторан, когда начинало смеркаться и под потолком загорелись лампы. Сергей напевал что-то себе под нос, Иван поглаживал живот, шагавший первым Олег выглядел спокойным.

Вступили в свой вагон и прошли коридор почти до конца, когда из соседнего купе вышел мужик, довольно рослый, в синих тренировочных штанах, шлепанцах и бордовой майке. Повернул голову, и стали видны его глаза – совершенно черные, как два шарика из гудрона.

Олег среагировал быстрее, чем Игорь успел что-то сообразить. Шагнул вперед, резко выбросил руку. Мужик покачнулся, начал падать, но Олег подхватил его, не дал свалиться.

Сергей напевать перестал. Иван издал звук, похожий на хрюканье.

Из купе высунулась маленькая остроносая женщина со встрепанными соломенными волосами.

– Что такое? – спросила она.

– Плохо ему стало, – сказал Олег. – У него сердце в порядке? Давление не скачет?

– Ах, что же делать?! – женщина побледнела, прижала руки к лицу. – Как мне быть? Что делать?

– Мы занесем его в купе, – предложил Олег. – А вы отправляйтесь к проводнице. Пусть она сообщит начальнику поезда, а тот вызовет врача на ближайшей станции. Понятно?

– Да, конечно… – Женщина выскочила в коридор, побежала в сторону купе проводника.

Олег и Иван занесли мужика в купе, уложили на нижнюю полку. Стало видно, что лицо у одержимого чистое, без синяков. Удар Олега, стремительный и сильный, следов не оставил.

Вернулась женщина с встревоженной проводницей. Та заглянула в купе и убежала обратно.

– Мы пошли, – сказал Олег. – Если что, обращайтесь. Мы тут, рядом.

– Да, конечно. Спасибо вам большое. Спасибо… – залепетала женщина.

Открыл купе Иван, а когда все четверо оказались внутри, резким движением закрыл дверь.

– О боже! Ну как такое могло произойти? – Сергей сжимал и разжимал кулаки, лицо его кривилось. – Одержимый под боком! Это невероятно!

– Все вероятно, – сказал Олег. – Этот тип теперь не очнется как минимум сутки. Я ударил его хорошо. Весь вопрос в том, успел ли он понять, кого именно увидел. Если успел, нас встретят на ближайшей станции. Хотя нет, ближайшая – это Харьков, до него пятнадцать минут. Не успеют. Потом Белгород – вот там, скорее всего, нас будут ждать.

– Кто? – спросил Игорь, чувствуя, как потеют ладони, а сердце бьется чаще и чаще.

– ОМОН, спецназ, кто угодно. Те, кто умеет убивать и кем командуют одержимые. Объявят, что в вагоне едут опасные террористы, то есть мы, оцепят и пойдут на штурм. Остальных пассажиров эвакуируют. Обычное дело, чрево неба.

– А мы… что? – Игорь сглотнул.

– Будем драться! – рыкнул Иван. – Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое, если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться, как сказано в Писании. Грех страшный – безропотно подчиняться злу.

– Ох, не зря я автомат прихватил, – вздохнул Сергей, и на лице его появилась проказливая улыбка.

Поезд начал замедлять ход, за окном замелькали огни большого города.

– Проходящие поезда таможню отстаивают в Харькове, – сказал Олег. – Но она нам сейчас совершенно не нужна.

Он встал и, к удивлению Игоря, открыл дверь. Некоторое время постоял, а потом провел перед собой открытой ладонью, точно рисуя линию от одного косяка до другого. Вторую линию начертил по вертикали, а третью и четвертую – из углов крест-накрест.

Игорю показалось, что в дверном проеме возникла полупрозрачная пелена, но пропала прежде, чем успел присмотреться.

– И что? – спросил он.

– А то, что таможенники теперь сюда не войдут, – ответил Сергей. – Пройдут мимо, не обратив внимания. Но тем, кто явится нас убивать, – он хихикнул, но совсем невесело, – она не помешает.