Распутник - Сара Маклейн

Это непременно привело бы Пенелопу в раздражение, если бы они с Майклом не имели собственного секрета.

И только в конце трапезы разговор коснулся их.

— Поведайте нам, лорд Борн, — процедила вдовствующая виконтесса Тоттенхем голосом, слишком громким для приватной беседы, — как вышло, что вы с леди Борн обручились? Я обожаю любовные истории.

Еще бы не обожала. Любовные истории — лучшая почва для скандала. Общая беседа внезапно прекратилась, и собравшиеся замолчали, дожидаясь ответа Майкла.

Он кинул на Пенелопу теплый, любящий взгляд.

— Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь в состоянии провести четверть часа в обществе моей жены и не влюбиться в нее. — Сказанное уже само по себе было скандальным. Ни один хорошо воспитанный бессердечный аристократ не произнесет подобного вслух, и в ответ раздался общий вздох изумления. Майкл, похоже, не обратил на это внимания, потому что добавил: — Право же, это подарок судьбы, что я оказался там на День святого Стефана. И что она тоже там была — ее смех напомнил мне о том, как много я должен в своей жизни исправить.

Сердце Пенелопы забилось быстрее, стоило ей услышать это и увидеть, как приподнялся в призраке улыбки уголок его губ.

Поразительно, как сильна власть слов. Даже фальшивых.

Она невольно улыбнулась ему в ответ, и ей не пришлось изображать смущение — общее внимание заставило ее опустить голову.

— Кроме того, вам очень повезло, что ее приданое включает в себя земли, входящие в маркизат. — Этот пьяный взрыв прозвучал с дальнего конца стола, от графини Холлоуэй, несчастной женщины, получавшей удовольствие, делая больно другим. Пенелопа никогда ее не любила. Она даже не посмотрела на графиню, устремив свой взгляд на мужа. Настала ее очередь вступить в разговор.

— Повезло в основном мне, леди Холлоуэй, — произнесла Пенелопа, не отводя глаз от мужа. — Если бы не наше соседство в детстве, боюсь, мой супруг никогда бы меня не нашел.

В глазах Майкла вспыхнуло восхищение. Он поднял свой бокал в сторону Пенелопы.

— Раньше или позже я бы все равно понял, чего мне недостает, милая. И начал бы тебя искать.

Это согрело ее до глубины души, но Пенелопа вовремя вспомнила, что все это лишь игра.

Майкл перехватил нить разговора, развивая историю, заверяя собравшихся, что он пропал, потерял голову и сердце и влюбился по уши, и Пенелопа смогла вздохнуть.

Он предстал перед гостями таким красивым и умным, обворожительным и забавным, подпускал в речь как раз нужное количество раскаяния... словно пытался загладить свою вину за прошлые прегрешения и готов был сделать все, что требуется, лишь бы вернуться в общество — ради жены.

Он просто само совершенство.

Он заставил даже Пенелопу поверить в то, что в День святого Стефана был там, в главной гостиной дома приходского священника в Колдхарборе, в окружении веселящихся людей и гирлянд падуба. И пленил ее сладкими речами.

В точности как пленил сейчас всех остальных.

— ...Признаюсь честно, я в жизни своей не танцевал рил, но она заставила меня протанцевать их с десяток!

За столом зазвенел смех, Пенелопа подняла свой бокал и сделала маленький глоток вина, надеясь, что спиртное успокоит бурлящий желудок; глядя, как ее муж потчует гостей сказкой об их головокружительном романе.

— Полагаю, это всего лишь вопрос времени. Я бы все равно вернулся в Колдхарбор и понял, что оставил там не только Фальконвелл-Мэнор. — Он посмотрел на жену через стол, и у нее перехватило дыхание, такие яркие искры блестели в его глазах. — Хвала небесам, что я нашел ее раньше, чем успел кто-нибудь другой.

Женские вздохи вокруг стола только усилили лихорадочное биение сердца Пенелопы. Майкл оказался слишком сладкоречивым.

— Непохоже, чтобы ее осаждал целый легион женихов, — ехидно бросила леди Холлоуэй и слишком громко засмеялась. — Не правда ли, леди Борн?

Услышав такой жестокий намек на возможность превратиться в старую деву, Пенелопа растеряла все до одной подходящие мысли. Она лихорадочно придумывала остроумный ответ, но муж пришел на помощь.

— Я не мог даже помыслить о них, — заявил он, серьезно глядя прямо на Пенелопу. Она невольно зарделась. — Поэтому мы так быстро обвенчались.

Леди Холлоуэй хмыкнула в бокал с вином, а мистер Уэст тепло улыбнулся и спросил:

— А вы, леди Борн? Вас этот скоропалительный роман... удивил?

— Будь осторожна, милая, — произнес Майкл, и в его серо-зеленых глазах снова заплясали искорки. — Он процитирует тебя в завтрашних новостях.

Вокруг снова рассмеялись, а Пенелопа не могла отвести глаз от Майкла. Он пленил ее и опытной рукой удерживал в своей паутине. И, отвечая на вопрос газетчика, говорила она только для мужа:

— Нисколько. Правду сказать, мне кажется, я все эти годы ждала возвращения Майкла. — Она замолчала и покачала головой, отметив, как внимательно к ней прислушиваются все гости. — Прошу прощения... не Майкла. Лорда Борна. — И негромко виновато рассмеялась. — Я всегда знала, что из него получится чудесный муж. И очень счастлива, что он оправдай мои надежды.

В глазах Майкла сверкнуло удивление, но тут же исчезло, сменившись теплым смехом, таким незнакомым.

— Видите? Разве я мог не исправить свои порочные привычки?

— И в самом деле.

Мистер Уэст сделал глоток вина, глядя на Пенелопу поверх бокала, и на какой-то миг ей показалось, что этот человек видит всю их ложь также ясно, как если бы она вышила на своем платье «врушка», и знает, что они с Майклом поженились по причинам, весьма далеким от любви, и что ее муж не провел с ней ни единой минуты с тех пор, как отнес ее в спальню после подтверждения брака.

Что он прикоснулся к ней лишь однажды, чтобы их брак стал законным. А теперь проводит ночи далеко от нее, бог знает с кем, занимаясь бог знает чем.

Она демонстративно занялась десертом, надеясь, что мистер Уэст не станет больше вытягивать из нее информацию.

Майкл снова заговорил — сплошное обаяние!

— Конечно же, это неправда. Муж из меня никакой — не могу перенести даже мысли о том, чтобы расстаться хоть на минуту. Стоит подумать, что ее вниманием завладеют другие мужчины, и меня бросает в дрожь. Предупреждаю сразу — когда начнется сезон и мне придется уступать ее партнерам во время балов и гостям на званых обедах, я превращусь в грозного медведя. — Он помолчал, и Пенелопа отметила, как искусно он пользуется паузами, а в глазах у него сверкают искорки веселья, которого она не видела с их детства. Веселья, которого там на самом деле нет. — Вы все еще очень пожалеете, что я решил стряхнуть пыль со своего титула.

— Ни в коем случае, — прервала его вдовствующая виконтесса. Ее обычно холодные глаза блестели от возбуждения. — Мы все просто в восторге, что можем вновь приветствовать вас в обществе, лорд Борн. Ведь право же, нет ничего более искупительного, чем любовь.