Без объявления войны - Сергей Ким

Генерал Акамацу Абэ испытывал огромное удовлетворение — скоро, совсем скоро его полк вновь будет задействован в настоящем деле. За восемь лет, прошедших со времени окончания Ихатаэньской кампании, 4-й отдельный полк тяжёлой кавалерии несколько застоялся — ему просто не находилось достойной цели. Тем ни менее, он оставался одной из самых элитных и боеспособных частей в Империи — здесь почитали за честь служить самые знатные отпрыски дворянских родов Ниарона.

Сейчас генерал внимательно наблюдал с невысокого холма за учениями своего полка. Конь Акамацу время от времени пофыркивал от нетерпения — видимо, молодому животному не терпелось размяться, но, увы — генерал уже давно не мог возглавить лихую кавалерийскую атаку, при его высоком чине это было непозволительным риском.

Теперь его уделом было наблюдать со стороны и управлять этой массой войск.

— Тридцать влево, — отдал Акамацу приказ, стоящему рядом всаднику.

Маг-связист, одетый не в полный латный кавалерийский доспех, а только лишь в кирасу и шлем, приложил руки к вискам, закрыл глаза и начал что-то тихонько бормотать.

Ещё два волшебника в это время стояли и не вмешивались — их уделом было личное прикрытие генерала в случае магической атаки. А от простых копий и мечей Акамацу защищала личная полусотня охраны, сейчас окружившая повелителя. Великолепно обученные телохранители надёжно защищали своего господина со всех сторон, но сохраняли ему полный обзор.

Тем временем приказ достиг всадников, и широкий клин тяжеловооружённых воинов совершил манёвр влево, перенацеливаясь на новую группу манекенов, имитирующих вражеских пехотинцев.

Перейдя с быстрого шага на рысь, всадники сбили строй плотнее и, изготовив копья для удара, атаковали "врага". Соломенные чучела, защищённые грубыми деревянными щитами, кое-как сбитыми из досок, естественно ничего не смогли противопоставить отборной тяжёлой коннице. Длинные четырёхметровые копья без труда пробивали или раскалывали нехитрые защитные средства "врагов", даже, несмотря на то, что имели не граненый бронебойный наконечник, а узкий ножевидный.

Как бы то ни было, новое зачарованное оружие, как минимум не уступало привычным пикам, а вот раны от них должны были быть более серьёзными.

Хотя какие там раны?.. После удара тяжёлой кавалерией ими обычно не интересуются.

Как и наличием врага.

А ведь когда-то казалось, что этот род войск уйдёт в небытиё, вслед за полевой артиллерией, состоящей из баллист и требушетов.

Порох.

Проклятье привычного образа ведения войны.

Он изменил всё.

Порох и технический прогресс.

…Когда появились первые пушки, применяемые для разрушения крепостных стен, то в небытиё очень быстро ушли все эти тараны, осадные башни и прочие хитроумные приспособления. Затем были разработаны полевые орудия, появились первые ручные образцы — даже маги на первых порах не смогли ничего противопоставить этой силе. Все их защитные заклятья, все эти ледяные и огненные щиты, оказались малоэффективны против высокоскоростных, малогабаритных снарядов.

Луки и арбалеты не выдержали конкуренции с мушкетами, кольчуги и щиты не могли остановить пули и ядра, тяжелая кавалерия, с её "великолепной" подвижностью, оказалась поразительно уязвима к огнестрелам…

Государства начали спешно перевооружать свои армии, развивать масштабное производство огнестрельного оружия и как следствие, перетрясать патриархальные устои торговых, социальных и экономических отношений. Как класс начало ликвидироваться дворянство, увеличилась роль простого населения, ставшего главным поставщиком рекрутов для армии, а в государствах начался процесс жёсткой централизации всего и вся.

Войны королей против несогласных с новой политикой феодалов, народные восстания крестьян, захлестнувшие целые страны — это было воистину Смутное время, время Хаоса во всём мире…

И вот тут, маги, почуявшие, что ещё немного и их раздавит безжалостной машиной технического прогресса, наконец-то решились выйти из закрытых орденских башен.

Правители самых разных стран, погрязшие во внутренних раздорах, поняли, что только эта, доселе остававшаяся в стороне сила, может помочь им. А волшебники решили, что раз они не могут остановить эту лавину, то стоит её оседлать.

В итоге получился совершенно неожиданный результат — наладив тесный контакт с техникой, чародеи совершили невиданный прорыв в магическом искусстве. Бурное развитие математики, геометрии, физики и алхимии позволило взглянуть с иной стороны на саму сущность магии. И если раньше Силу считали божественным даром, то теперь стремившиеся объяснить всё и вся маги сделали вывод, что это всего лишь ещё один неизведанный вид энергии, состояние вещества, поле, волна, поток частиц — внятного объяснения не существует до сих пор. А далее уже было "делом техники" изучать и пользоваться магией не систематизированными эмпирическими методами, а подойти к этому с научной точки зрения.

Законы, уравнения, формулы — только так теперь изучалось волшебство. Длинные заклинания-стихи благополучно ушли в прошлое — теперь заклятье стало выглядеть как набор формул. Были подведены научные основы даже на такие маразматические способы волшбы, как ритуальная, рунная и начертательная магия.

Наука и стала, как это ни парадоксально, приговором чисто технической научной революции.

Оказалось, что, например, можно изготовить гораздо прочные доспехи, чем это считалось раньше. Открытые учёными-магами новые химические элементы позволили изготовить новые, более прочные сплавы, но это было только лишь полдела. Теперь маги-оружейники больше не действовали наугад — они точно знали, чего добиваются, выбивая руны, или накладывая чары.

Угловатые стороны рун служили своего рода ловушками для Силы, при этом направляя её нужным образом. Стоило только восхищаться неизвестным кудесником прошлого, что сделал язык рун священной тайнописью жрецов и магов. Теперь-то уже никто не пытался применить эти угловатые символы для такого примитивного занятия, как простая передача звуков — ныне учёные знали их истинные возможности.

А оружейные чары? Теперь маги-кузнецы целенаправленно изменяли структуру металла доспехов и оружия на молекулярном уровне — кристаллическая решётка, валентность — всё это теперь можно было изменить, в разумных пределах.

Генерал, естественно, не понимал большей части "вумных" слов высокоучёных магов, да и не пытался этого сделать. Для него слова "усиленная кристаллическая решётка", "пониженная окисляемость металла" в большинстве своём были просто пустым звуком. А вот то, что нагрудная пластина его доспеха выдерживала выстрел в упор из мушкета и практически не ржавела во влажном воздухе Ниарона — вот это он хорошо понимал.