Правосудие любой ценой - Александр Золотько

Полковник закрыл глаза и потер переносицу. Это плохо. Двадцать пятого февраля он сам отправлял Гринчука и его людей за город. И никто, понятное дело, теперь не мог обеспечить им алиби.

– Но следы побоев и телесные повреждения остались. Вот, – Махмутов достал из кармана бумажки. – Вот справка от гинеколога о том, что было совершено насилие. И справка о телесных повреждениях. И вот заявление от Марины Сощевой о том, что с ней произошло. И мои показания о том, что я видел в тот день. Я их на всякий случай заверил у нотариуса. И вот работник прокуратуры, которого я специально пригласил сюда…

Зрители посмотрели на невзрачного мужчину в сером костюме, появившемся через заднюю дверь. Мужчина неуверенно подошел к Махмутову и взял у него из рук бумаги. По прокурорскому работнику было видно, что он с трудом преодолевает желание поклониться уважаемой публике.

– Вот и все, что я хотел вам сегодня рассказать. Теперь вы сами увидите, кто именно пытался навязывать нам свою власть. Теперь вы сами понимаете, на что способны эти трое… И какую опасность они представляют для нормальных людей, – Рустам выкрикивал свой текст самозабвенно, полуприкрыв глаза. – Гринчук теперь будет говорить, что я вру, говорить, что я все выдумал, и что эта девушка выдумала… Но теперь он не сможет этого скрыть. И те, кто его на нас натравил, и кто его покрывает, зная, что в подчинении у него бывший уголовник и психически неполноценный человек…

– Вот и до нас добрались, – сказал Владимир Родионыч. – Как быстро растет молодежь…

– И ведь, казалось, аборты сейчас не запрещены, – в тон ему подхватил Полковник. – Но попробуйте сейчас объяснить нашим любимым новым дворянам, что все это чушь…

– А те, кто не поверит, сделает вид, что поверил. Гринчука побаиваются и могут воспользоваться случаем, чтобы от него избавиться. И заодно немного потеснить меня в Совете. Вмешиваюсь я или нет – Гринчуку одинаково плохо. Бедняга.

– Только бы он сейчас не наделал глупостей, – сказал Полковник. – Охрана Махмутовых, как мне кажется, настроена серьезно. И вполне может открыть огонь, если Гринчук даст им повод. Просто резко встанет.

– Внимание! – громко сказал Гринчук. – Я медленно встаю из-за стола. Медленно. И снимаю пиджак. У меня нет оружия.

– Умница, – Полковник оглянулся на Баева.

Лицо того было чуть напряжено, он что-то сказал своим подчиненным, потом, стараясь не привлекать внимания, что-то прошептал в микрофон.

– У меня нет оружия, – повторил Гринчук.

Охранники Махмутова встали между Рустамом и Гринчуком.

– Меня сразу арестуют? – осведомился Гринчук. – Или дадут возможность выступить?

– Да скажите вы им!.. – выкрикнула Мила.

Гринчук стоял, разглядывая собравшихся уважаемых гостей, а те торопливо отводили взгляды.

Журчание фонтанов. Напряженные лица охранников. Расстегнутые пиджаки и пальцы, ожидающие встречи с оружием.

– Мне кажется… – начал Владимир Родионыч, но Рустам его сразу же перебил.

– Хотите защитить своего протеже? – спросил в микрофон Рустам. – Предложите сейчас провести расследование самим? Не передавать дело в прокуратуру? Да? Чтобы не марать уважаемое общество разборками?

Владимир Родионыч растерянно оглянулся на Полковника. Владимир Родионыч давно отвык, чтобы с ним разговаривали подобным тоном. Но плохо было не это, плохо было то, что Владимир Родионыч действительно собирался предложить провести внутреннее расследование.

– Не мешайте Гринчуку, – тихо сказал Полковник.

Владимир Родионыч сел на свое место. Достал из кармана платок и промокнул лоб.

– Так я могу говорить? – спросил Гринчук. – Или здесь разрешено только обвинять? И со мной уже все понятно?

На лице Махмутова-младшего, не таясь, светилась довольная улыбка.

– Хотите все объяснить, Юрий Иванович? – осведомился Рустам. – Или начнете нас запугивать? Припомните нам старые грехи и придумаете новые? Давайте, попробуйте. Меня, например, можно попытаться обвинить в торговле наркотиками.

– Можно, – согласился Гринчук. – И можно даже доказать…

– Не страшно, Юрий Иванович, – засмеялся Рустам. – Вначале вы попытайтесь…

Гринчук шагнул вперед.

Два охранника, стоявшие между Гринчуком и Рустамом, разом сунули руки под полы пиджаков.

– Спокойно, спокойно, мальчики, – Гринчук вытянул руки перед собой, ладонями вверх. – Я только хочу взять микрофон. Я только хочу, чтобы меня все слышали также хорошо, как и именинника.

– Дайте ему микрофон, – сказал Махмутов.

Охранник, не оборачиваясь, взял микрофон у Рустама и протянул его Гринчуку.

– Спасибо, – сказал Гринчук и подул в микрофон.

– Владимир Родионыч, – тихо позвал Баев.

– Да?

– Наших людей в помещение не пускают. Отдать приказ на прорыв?

– Пока не нужно, – Владимир Родионыч вопросительно посмотрел на Полковника, и тот согласно кивнул. – Не нужно.

– Я понял, что мне все это напоминает, – сказал Гринчук в микрофон. – Мне это все напоминает телевизионную передачу. Разборка в студии. Сволочь-ведущий, приглашает дебилов-участников, и те перед телекамерами поливают друг друга грязью.

– Конкретнее, Юрий Иванович, – с ухмылкой произнес Махмутов. – Не нужно здесь драматических выступлений…

– Не нужно, – кивнул Гринчук. – А что нужно? Что вам всем нужно, уроды? Зажравшиеся и уверенные в своей безнаказанности. А?

Гости переглянулись. Это было мало похоже на всегда спокойного Гринчука. И еще меньше это было похоже на оправдательную речь.

– Конечно, вы теперь можете делать потрясенные лица и качать осуждающе головами – Гринчук и его люди стали преступниками…

– Они… – Махмутов осекся, когда Гринчук махнул рукой.

– Да, они всегда были преступниками, – сказал Гринчук. – Сволочь, сумасшедший и уголовник. И наводя порядок среди вас, сливок общества, они сами совершали преступления. Ну и что?

На лице Гринчука появилось странное выражение, словно он хотел заплакать и засмеяться одновременно.

– Ну и что, если даже мы и делали это? – повторил Гринчук. – От этого я не имею права прижать тех, кто вашим соплякам продает дурь? Я не могу отмазать ваших наследников от стремных компаний? Или заставить шантажиста перестать шантажировать ваших деток? Вы хотите, чтобы вас защищал чистенький? А у чистенького получится? Получится?

Гринчук вдруг шагнул к крайнему столику:

– Вот вы, господа Ивлевы, вы действительно не знаете, что ваш замечательный ювелирный бизнес прикрывают уголовники под контролем нашего уважаемого Полковника? Вы не знаете, что именно они вытеснили из города двух ваших потенциальных конкурентов? Сгорел чужой магазин, взорвалась машина – ну и что? Вы же, господа Ивлевы, чистенькие. Не так? А вы?

Гринчук перешел к другому столику.

– Вот вы, Сенцовы, вы не знаете, отчего это в прошлом году так удачно попал в аварию козел, рискнувший наехать на вас с рекетом? Вы думаете, что на крутых тачках тормоза выходят из строя просто так? И вас ведь не интересует, не бьет ли девок на улице тот, кто защитил вас от наезда. Не интересует. Никого из вас не интересует, как и каким способом вас защищают от воздействия внешнего мира…

– Гринчука понесло, – прошептал Владимир Родионыч.

– С этим уже ничего не поделаешь, – шепнул в ответ Полковник. – Нужно будет не забыть отобрать у операторов кассеты. И с прокурорским поговорить как следует.

Рустам ошарашенно молчал. Молчали и гости. Наверное, каждый из низ знал о том, что сейчас говорил Гринчук, но никогда не решился бы произнести это вслух.

– Что притихли, красивые? – Гринчук взял стул и сел на него верхом. – Вы хотели зрелища? Думали, я стану оправдываться? А зачем? И, главное, как? Рустамчик все ловко обыграл. Изнасилование, эта такое специфическое мероприятие, в котором достаточно показаний потерпевшей. Тем более что есть свидетель, видевший как именно из моей машины вышвыривали пострадавшую. И никто из вас, уважаемые новые дворяне, не станет мараться, защищая меня. Даже мои уважаемые шефы, Полковник и Владимир Родионыч. Даже если бы захотели. Вы бы им этого не позволили. Ясное дело, они будут выгораживать меня, чтобы защититься самим. Так ведь?

Молчание. Даже Рустам не ответил.

– Все, – сказал с печальной усмешкой Гринчук. – Все. Мальчик сшил мне замечательную упаковку. И выбраться из нее я смог бы только благодаря вашей поддержке. Только если бы захотели меня прикрыть… А вы не захотите… Вы захотите остаться чистыми. И у вас появилась возможность поставить меня на место. И даже не поставить, а посадить. Ведь так? Даже если бы я был не виноват во всем изложенном, я не смог бы этого доказать. Не смог бы вас уговорить…

Гринчук потер мочку уха.

– Какой у меня выход? – спросил Гринчук.

Тишина.

– Рустамчик, ты что планировал на финал? Сунуть меня в зону, или дать возможность выкрутиться?