Пропавшая ватага - Андрей Посняков

– Повесить?! – Маленькие глазки Бишопа сверкнули бешенством. – Ну, уж нет. Слишком уж для этой собаки легко. Вы что-то говорили про его девку, Джеймс?

– Ну да, сэр, – утвердительно кивнул Фогерти. – Похоже, это влюбленная пара. Или вообще – муж и жена, дикари обычно заводят семью очень рано.

– Славно, славно, – потерев ладони, капитан недобро прищурился. – Выйдем в открытое море, а там уж вечерком устроим потеху.

Вместительный струг под командованием славного атамана Иван Егорова поднялся к разгромленному селению, когда там давно уже все было кончено. Казаки шли на выстрелы, но проклятый океанский корабль имел куда большую скорость, сложно было его догнать.

– Немного опоздали, – глядя на дымящиеся развалины и трупы, покачал головой атаман. – Эх… еще бы чуть-чуть – и можно было б самим напасть, уж показали б! – Молодой казак Ферапонт Заячьи Уши погрозил кулаком в сторону моря.

Тихо текла река, непривычно широкая, словно разлившееся весной озеро. У самой отмели тихо покачивался на волнах струг. Высадившиеся на берег ватажники осматривали догоравшие хижины дикарей и обрушившиеся от ядер храмы.

– Раненых добивали, сволочи, – наклонившись к трупу, тихо промолвил Тошка Игумнов, тоже молодой, такой же, как и дружок его, Ферапонт.

Правда, оба все ж таки были постарше Короедова Семки, ныне оставшегося на струге. Конечно, парню любопытно было б взглянуть на подвергшееся беспощадной атаке селение, да куда денешься – вахта.

– Внимательнее посматривайте, – вполголоса приказал Егоров. – Все необычное примечайте.

– Золота ни на ком нет, атамане! – Тошка Игумнов удивленно хлопнул глазами. – Обычно колдовской народец, даже из простых мужиков кто, любит себя украшать без меры.

– Ну, это-то как раз дело обычное, – погладил шрам Иван. – Именно за золотом разбойники сюда и явились. А у людоедов бивни товлыжьи забрали.

Случившийся рядом Ондрейко Усов выругался, словно бы казаки и сами не занимались тем же самым:

– Все под себя гребут, суки. Не-е, надобно дать укорот.

– Сначала догнать бы нехудо, да, – остяк Маюни, выпрямившись, посмотрел на возвращавшегося из лесу атаманского дружка колдуна Енко и его прихлебателей – двух парней и одну девку.

Впрочем, дева-то была добрая – и собой хороша, и приветлива, никому слова худого не скажет, а вот на колдуна, случалось, покрикивала – видно сразу, такой палец в рот не клади. Один из парней, вечно хмурый молчальник Ясавэй, тоже вызывал у лесного шамана симпатию. Маюни вообще уважал молчунов, зато второй, мелкий пакостник Нойко Дрянная Рука, вот уж чудо так чудо! И приврать может, и чего-нибудь по мелочи покрасть – запросто, а еще как-то попался за тем, как подглядывал за купающимися девами. Да-а… вот ведь тюлень похотливый, хоть и от роду-то ему немного, а все туда же. Плохой парень Нойко, не зря его Дрянной Рукой прозвали.

– Что скажешь, друг Енко? – глянув на подошедшего колдуна, поинтересовался Иван. – Что там, в лесу, необычного?

– Да есть кое-что, – колдун покусал тонкие губы. – По мелочи и не по мелочи – так.

– Ну, ну? – напрягся Егоров. – Что не так? Не тяни же!

– Обереги здешние старые, ни разу не обновленные. – Енко Малныче щелчком сбросил прилипшую к щегольской, змеиной кожи, куртке хвоинку. – Но это в таких вот дырах вполне может быть. От всего далеко, вот местный колдун и расслабился, недоглядел… или просто не обладал нужной силой. Впрочем, необычно не это. И такие старые обереги вполне могли бы если и не отвести врага, так предупредить, но почему-то этого не случилось. Знаешь, атаман, я ведь сам колдун и кое-что чувствую… Вот, взгляни, специально для тебя подобрал.

Сунув руку за пазуху, Енко вытащил и протянул на ладони увядший лист с тонкими ниточками паутины.

– Простой оберег, но действенный. Врага не остановит, однако – предупредит. Вокруг селения таких предостаточно… и все вдруг разом завяли. С чего б?

– И с чего ж?

– Кто-то с колдовской силой по окрестностям здешним прошелся, обереги-амулеты убил, – убежденно пояснил молодой человек. – Расчистил врагу дорогу.

– Хочешь сказать – на корабле вражьем колдун имеется? – Егоров удивленно моргнул. – Сказать по правде, верится в такое с трудом.

– Не знаю, с корабля или с чего другого, а только без колдуна здесь не обошлось, – хмыкнул Енко Малныче. – Это и Нойко ясно. Был, был колдун! Или – колдунья.

Чертов корабль казался неуловимым, сколько раз уже казаки слышали выстрелы, спешили изо всех сил – но, увы, тщетно, враг уходил бесследно, лишь иногда у самого горизонта исчезая, таяли на глазах паруса. Эх, если бы удалось догнать судно, застигнуть его на стоянке или на неширокой реке, уж тогда можно было бы использовать и колдовство, и казацкую смекалку – достали бы вражин как-нибудь, кто бы они ни были.

Отчалив, Егоров устроил совет: все вместе, ватажники и колдун Енко Малныче со своими людишками, думали-гадали, как дальше поведут себя незваные гости? Куда направятся, дальше на север, обогнув мыс, или, может быть, вернутся обратно домой?

– Нет, – покачал головой Михей. – Не вернутся. В их глазах золото, а сир-тя кажутся мелкими и ничтожными дикарями. Ни с драконами, ни с колдовством супостату всерьез встречаться не доводилось.

Атаман согласно кивнул:

– А я вот еще мыслю, о драконах-то они знают, а вот о колдовстве – навряд ли. Просто неоткуда было узнать, ты ж, Маюни, им об этом не рассказывал.

– Не то чтобы не рассказывал, – обернулся сидевший у мачты остяк. – Не очень-то они и спрашивали, да. Все больше про золото. Про колдовство, мыслю так, не верили, слишком уж они все такие… не знаю даже, как и сказать.

– В себе шибко уверенные, – неожиданно продол жила Устинья.

На протяжении всего похода дева вела себя незаметно, все больше молчала, впрочем, она и в остроге-то особой разговорчивостью не отличалась.

– Думают – самые сильные, самые умные, иные против них – никто.

Иван задумчиво погладил шрам:

– Интере-есно, а чего ж им не быть уверенными? И от нас они ушли – не догонишь, и от менквов бивни забрали, и с сир-тя очень даже неплохо вышло. Кругом разгром, мертвяки валяются валом, а корабельщики немецкие в золоте все. Кому ж не понравится? Мыслю, здесь у них слабое место и есть.

– Прав, атамане! – покивал головой кормчий, Кольша Огнев. – Налет у супостатов как по маслу прошел – авось дальше расслабятся, особо осторожничать перестанут… да нарвутся на истинное колдовство – а там бы и мы б навалились. Так, парни?

– Истинно так, Кольша.

– Мы б им дали!

– Да и свой колдун есть…

– Добраться б только. Догнать.

– А вот это парни – самое сложное, – глухо перебил атаман. – И корабль у них быстр, а главное, опытны супостаты, умны гораздо. Не дураки, понимают, в чем их сила – налететь, разгромить, схватить добычу – и тут же в море. Поди, догони.

Семка Короед шмыгнул носом:

– Как-то надо бы их прижучить, поймать.

Сказал вроде бы то, что все и без него думали, а вот все же гордо расправил плечи – рад был, что ватажники его слушали – даже сам атаман! – на полуслове не оборвали. Приятно то было Семке, внимание сие душу грело.

– Засаду б какую устроить, они ж не знают про нас.

– Молодец, Короедов! – коротко дернув шеей, перебил Иван. – Дело говоришь, парень. Именно так все и есть – не знают они про то, что мы по пятам ходим. И о засаде накрепко думать надо! Не догонять зря – а чтоб супостаты сами на нас вышли бы.

– Они ж хитрые, словно черти!

– И мы, чай, не дурни. А чем приманить – знаем.

Вечером «Святая Анна» бросила якорь посреди небольшой бухты, густо поросшей кленами, ивняком и рябиной. Нельзя сказать, чтобы Бишопу или тому же умудренному воинским опытом Фогерти так уж нравились эти заросли, просто дальше никуда плыть не хотелось – люди устали и нуждались в отдыхе после хорошо проведенного рейда.

С погибшими особенно не заморачивались – закатали еще на ходу в саваны да, привязав к ногам ядра, бросили за борт. Капитан наскоро прочел молитву вместо сбежавшего еще в Архангельске судового священника. Все, сняв шапки, молча почтили память погибших. Могила моряка – море, что тут говорить, на месте этих бедолаг мог оказаться любой.

Хитрый Бишоп нарочно поскорее покончил с этим грустным делом, чтобы теперь, вечером, матросы могли бы предаться более приятным делам – отдыху и развлечениям.

Первым делом капитан лично озвучил причитающуюся каждому долю награбленного добра, не забыв при этом и юнгу.

– Юный Джереми Смит – полфунта чистого золота, считая и того идола, что уже был.

Полфунта чистого золота! Боже, боже… Обрадованный до глубины души мальчишка едва не захлебнулся слюной. Еще бы… Да за такой куш можно совершить многое! Никакие драконы и дикари не страшны, когда в мозгу лишь одно слово – золото! Зо-ло-то!

Кажется, начинала сбываться мечта о портовой таверне с пьяным драконом. Эх, не сглазить бы!