Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟠Проза » Современная проза » Антология современной уральской прозы - Владимир Соколовский

Антология современной уральской прозы - Владимир Соколовский

Читать онлайн Антология современной уральской прозы - Владимир Соколовский
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 107
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

Он обнялся с Александром Борисовичем, посмотрел, как тот садится в машину, и подошёл к Марине. — Ещё увидимся, — сказал он. — Если приедешь, — ответила она. — Я приеду вас провожать.

Марина хмыкнула и протянула ему руку. Он поцеловал её и улыбнулся. «Любви не вышло», — подумал про себя и добавил вслух: — До свидания. — Марина села в машину, хлопнула дверца, Саша дал газ.

Во дворе стало пусто. Николай Васильевич ушёл в дом, хозяйка понесла на базар то ли абрикосы, то ли персики. Ему оставалось пробыть здесь ещё пять дней, их надо было чем-то занять, а сюжет ускользал из рук. Любви не вышло, воспоминания надоели. Тип-топ, прямо в лоб, С утра болела голова — пришлось слишком рано встать, хотя ребята бы не обиделись, если бы он продолжал спать. Два «бы». Просто «бы» и «если бы». Предстоящий день представлялся бесконечным. Предстоящий представлялся, представление продолжается. Сплошное пр-пр, чем-то напоминающее пхырканье диких голубей. Пыр-пыр, пхыр. Он решил пойти позавтракать в кафе-закусочную, что минутах в пяти ходьбы от дома, а потом умотаться на пляж. Оставалось пять дней, и их надо использовать на всю катушку. Пятью пять — двадцать пять. Купаться, загорать и вести растительный образ жизни. Я буду растением. Какая разница, сорняком или рододендроном. Можно ещё испанским дроком, олеандром, магнолией и мушмулой. Или платаном. Или земляничным деревом. Или реликтовой крымской сосной. Он легко сбежал по ступенькам и вышел на уличную брусчатку, Заполошные утренние отдыхающие стремились поскорее добраться до своих райских мест. Длинные обороты со множеством придаточных сменились рубленым слогом. Пустота в груди, хотя заноза, спица, игла всё на том же месте. День обещает быть бесконечным и бесконечно солнечным. Начало августа, синее небо, синее море, жёлтый диск солнца. Точнее, бело-жёлтый. Ослепительный бело-жёлтый диск. Он подошёл к кафе и занял очередь в самом хвосте, тянувшемся в раздаточную. Полчаса, прикинул он, полчаса, не меньше, надо было всё же поесть у хозяйки. Впрочем, сейчас, когда ребята уехали, это не совсем удобно. Очередь состояла почти из одних хохлов, мощные мужчины и такие же высокие, сильные, мощные женщины. У раздаточной стойки кто-то требовал борща. Было утро, и борща не было. Плотный пупырчатый огурчик в не очень свежем белом халате замахал ему от стойки рукой. Вырисовывался новый поворот сюжета, точнее же говоря — маленькое ответвление. Очередная развилка на лесной дороге. Тип-топ, прямо в лоб, на лугу с тобой хлоп-хлоп. Уже две недели он не видел Томчика и даже не вспоминал о ней, незаконнорождённое дитя собственной фантазии, пасмурное видение с крымских гор. Уговор дороже денег, а потому места Томчику не было. Он покинул своё место в очереди и подошёл к раздаточной стойке. Томчик лихо накладывала и кидала голодным хохлам салаты. — Тебя покормить? — спросила она. Он кивнул головой. — Иди, сядь за столик.

Он покорно пошёл и сел за столик. Минут через пять (опять пятью пять — двадцать пять) Томчик принесла поднос, уставленный всякой кафе-закусочной снедью. Сколько с меня, спросил он. Рубль сорок, ответила Томчик и села рядом. — Что, Марина уехала? — Уехала, уехала, — ответил он с набитым ртом.

В сюжете вновь появилась пауза, надо набираться смелости и быстренько двигать его дальше, превращая в сюжетец. Видимо, на роду написано даже пять дней не быть одному. Никаких высоких размышлений, никакой поэзии. Мелкая, банальная кутерьма, частная жизнь частного лица. «Частное лицо, — подумал он, — неплохое название не только для стихов, но и для прозы, хотя прозу-то я и не пишу». Салат был пересоленным, о чём он и сказал Томчику. Сюжетец двинулся с места, чуть побуксовав на очередной колдобине. — Ты когда уежаешь? — спросила она. — Через пять дней, — ответил он. Томчик замолчала, ему явно предлагалось сделать встречный ход. «Мы так не договаривались, — подумал он, — ты не должна была возникать вновь, ты должна была появиться лишь раз-разочек, этакий символ здешних мест, символ-упоминание, и всё. А так мы не договаривались, но поделать сейчас с этим ничего нельзя». — Что ты здесь делаешь, — вздохнув, пошёл он конём. Томчик засмеялась: — А что, сам не видишь?

— Сегодня свободна? — сходил он пешкой, тщательно пережёвывая гуляш.

— После четырёх, — ответила Томчик, — я за тобой сама зайду, Её уже звали с раздаточной, и она убежала. Он выпил то, что в меню называлось кофе, и подумал, что дела складываются не так уж плохо. На какое-то время заноза, игла, спица перестала жечь сердце, да и новый сюжетец мало-мальски, но продолжал двигать частную жизнь частного лица, то есть оставшиеся пять дней пребывания здесь (таблицу умножения на этот раз оставим в покое) оказывались не столь пустыми, как мнилось ещё полчаса назад. Он вышел из кафе, зашёл за полотенцем и сменными плавками и поехал на пляж. Прочерк до четырёх часов местного времени, шахматные фигурки давно убраны в коробку. Он уже дома, уже пообедал, отдыхает, лёжа в гамаке.

(Единственное, что сейчас волнует меня, так это то, как продвигается возвращение ребят. Жаль, что под руками нет карты и нельзя прикинуть, докуда они добрались за это время. И ещё я волнуюсь персонально за Сашу, пусть это и покажется кое-кому странным. Но ведь, волнуясь за Сашу, я переживаю за Марину и их дочь, а ведёт Александр Борисович машину как оглашённый, и стоит ему не удержать руль, как... Да, финал ясен, вполне возможно, что дело обойдётся и без похорон, просто маленький насыпной холмик на обочине шоссе да воткнутый в него погнутый руль. Тип-топ, прямо в лоб, рефрен, лейтмотив, песенка-считалочка вместо печальных, изысканных стансов. Томчик придёт с минуты на минуту, интересно, почему, ещё недавно так сопротивляясь общению с ней, я согласился сегодня на это с такой радостью? Девочка-карацупочка, плотненький пупырчатый огурчик шоколадного цвета, стоило Марине хлопнуть за собой дверкой «Жигулей», как Томчик вновь возник на горизонте, впрочем, свято место пусто не бывает. Да и потом, это единственное, что всерьёз заполняет жизнь. Недаром врачиха постоянно долдонила на приёмах, что алкоголизм — лишь следствие. Всегда хотелось спросить: вот только чего? Чего-его, его-кого, кого-всего и прочая ерунда...)

— Куда пойдём? — спросил он Томчика, когда та радостно впорхнула в малуху. — В ресторан?

— Ты же не пьёшь, — ответила Томчик. — Марина говорила мне об этом.

— А что тебе ещё говорила Марина?

— Многое, — Томчик засмеялась. — Знаешь, мы ведь раньше были близкими подругами, хотя она лет на шесть старше.

— Вот как? — удивился он. — А мне так совсем не казалось. Слушай, а как она вышла замуж за Сашу?

(Шикарный ход, они должны сплетничать о тех, кого нет рядом. Но ведь должен он узнать то, как Марина и Александр Борисович оказались вместе? Ведь могла быть любовь, пусть не сложилось, не случилось, пусть всё тип-топ и прямо в лоб, но пусть хоть эта аппетитная, плотненькая, смуглая крымчаночка поведает ему неведомую историю, она-то, по всей видимости, в курсе.)

— Только не здесь, — со смехом говорит Томчик, — что толку дома сидеть, пойдём куда-нибудь.

Они уходят. Хозяйка встречает их во дворе и хитро подмигивает. Всё ясно, строил глазки её дочери, а как та уехала, сразу перекинулся на Томчика. Но можно объяснить: Томчик моложе и проще, да и свободна, нет рядом мужа Александра Борисовича, нет дочки Маши, не светят впереди Бостон, Брисбен и прочие «Б»-топонимы. Если бы десять лет назад Марина не вышла замуж за Александра Борисовича, то и она сейчас была бы таким же Томчиком, только в варианте постарше, уже хорошо пожившим Томчиком, много потаскавшимся Томчиком, слишком многое повидавшим Томчиком. И тоже, наверное, работала бы в кафе-закусочной на раздаче, хотя могла бы и в аптеке помощником фармацевта, сама хозяйка тридцать лет проработала фармацевтом, неужели бы не смогла дочь пристроить? А в девичестве Марина была красивой, честно говоря, намного красивее Томчика. Красивой и смешливой. Александр Борисович как увидел, так и втюрился, С первого взгляда. Совсем пацаном был, но уже таким пацаном — с хваткой и характером. Отдыхал по-соседству и всё на Марину глаза пялил. Хозяйка не раз ей тогда говорила: смотри, дочь, охомутает тебя этот еврей. Да что ты, мама, протяжно отвечала Марина и ускальзывала со двора. Со своей подругой Настюхой, с её младшей сестрой и был бедолага Роман, когда не справился с управлением, это всем известно. Бедная девка теперь в больнице, а Роман там, где будем все мы, только попозже. Да, а ведь тогда-то Сашка и охмурил Марину, как у них сладилось — кто знает, но через полгода к нему укатила, а теперь вот Бостон. Хозяйка зябко ёжится, хотя на улице двадцать восемь градусов (только что смотрела на термометр), небо ласковое, августовское, а всё равно зябко!

Они с Томчиком идут по набережной. После работы Томчик переоделась, славная такая, ладная, плотная девочка, никакой изысканности, но прорва провинциального обаяния. Пр-пр. Пхырканье голубей осталось там, на склоне. Я всегда завидовала Марине, говорит Томчик, Живёт в Москве, сейчас вот в Америку уезжает, а здесь... — Что здесь? — машинально переспрашивает он. — Тоска, — лакончиво отвечает Томчик и смотрит на него почти что преданными глазами.

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 107
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈