Расчет вслепую - Сэм Льювеллин

— Значит, выходим и ждем, когда она развалится на части.

— В конце концов, этот ублюдок, может быть, и не тронул ее, — сказал Скотто.

Я задрал голову и посмотрел вверх на туго натянутую паутину из стали и алюминия, завывающую под высоко несущимися облаками.

— А что, если это где-то наверху?

— Мы там проверили. Но я принес кое-что про запас на всякий случай.

Я хмыкнул. Проверить можно было, только сменив всю оснастку И запасные детали не слишком помогут, если мачта свалится за борт.

— Добрый день, джентльмены, — раздался голос на пирсе. Это был Брин, маленький, пухлый и деловой, его волнистые волосы рассыпались, сигара торчала из розовых губ над безукоризненно выглаженными блейзером и парусиновыми брюками. Он легко взобрался на борт, принял сумку с морским снаряжением от шофера и пошел вниз. На какой-то момент у меня возникло отвратительное ощущение, что все это я уже видел. Да, последний раз я видел его на борту в Кинсейле.

С такими мыслями нельзя выиграть гонку! Весь в напряжении, цепляясь за подвернувшийся под руку такелаж, я сошел вниз натянуть гоночный костюм. Сигара Брина отравляла воздух. Я сказал:

— Если не возражаете, курите только на палубе. Брин резко посмотрел на меня, затем вынул изо рта сигару и выкинул ее в люк.

— Извините. Спасибо.

— Вы шкипер. Не буду вам мешать. — Его рука по привычке полезла в карман, где находились сигары, затем вернулась на прежнее место. — Вы что, участвовали в сражении?

— Защищал ваши интересы, — сказал я и усмехнулся, хотя это вызвало боль. — Теперь, если не возражаете, мы лучше двинемся помаленьку. Я все расскажу вам позже.

— Конечно, — согласился он и на сей раз достал сигару. Мне казалось, что он чувствовал себя не в своей тарелке, когда оглядывал голые белые стены, мешки с парусами, шпангоуты[71], печь для приготовления еды, койки и радио. Он поднялся по трапу, я — за ним, с некоторыми усилиями, и сосредоточился на том, что записано у Дуга на его планшете. Скотто, двигаясь несколько скованно из-за своих повязок, отдал швартовы и повернул нос «Колдуна» под ветер, который несся по коротким волнам со стороны Франции.

Глава 27

«Чаша герцога» — это первое продолжительное состязание сезона Королевского клуба океанских гонок. Участвуют яхты всех видов, и результаты определяются в соответствии с их классами, так что известны случаи, когда старейшие лодки, прибывшие через несколько часов после лидеров, объявлялись победителями в соответствии с возрастными поправками.

Мы прошли сквозь толчею теснящихся яхт — от деревянных пенсионеров, круизных яхт всех видов и размеров до гигантов, построенных из новейших материалов и настроенных, как скрипки Страдивари, длиною до восьмидесяти футов. Здесь были представлены полностью все, кто надеялся попасть в команду на Кубок Капитана. Я помахал нескольким друзьям. Последовал первый выстрел, и всякие приветствия и разговоры прекратились, мы начали трудиться, выкладываясь полностью.

Я увидел, как «Кристалл» выбивался из-за красно-сине-белого корпуса «Флага», большой американской яхты, которую Саунд яхт-клуб выставлял на Большую Круговую Ланкастерскую гонку — более позднее соревнование этого года. Нельзя было отрицать, что «Кристалл» выглядел исключительно импозантно и деловито. Я наблюдал, как он сменил галс и, вернувшись, вновь прошел под носом «Флага» — Арчер проделывал любимый трюк. Когда я перевел глаза на палубу, то увидел, что Брин наблюдает за мной.

Я знал почему. Я провел его на корму и сказал:

— Знаете ли вы, что кто-то из команды «Кристалла» пытался расправиться с вашей лодкой?

Два глаза и сигара сфокусировались у меня на переносице.

— Когда? — спросил он.

— Вчера ночью.

Внешне он не проявил никаких эмоций.

— Что они сделали?

— Все утро мы осматривали ее. Не могли ничего найти. Должно быть, что-то в оснастке.

Глаза и сигара отвернулись. Когда он взглянул наверх, я впервые заметил, что его нижняя челюсть похожа на таран. Он изучал натянутую паутину, возможно, секунд тридцать. Затем сказал:

— Значит, что-нибудь сломается.

— Приходится считать, что это возможно.

— Что вы предлагаете?

— Начать гонку и гнать яхту, пока не лопнет, если она собирается это сделать.

Взгляд Брина был глубоким и далеким. Сам он был неподвижен, как фигура с острова Пасхи на фоне бледного солнца, которое начало окрашивать море в холодный синий цвет, заставляя блестеть белые волны, поднимаемые яхтами.

— Чарли, — произнес Дуг у моего локтя.

— Извините меня, — сказал я Брину.

Затем я вошел в гоночное состояние, и мир сузился, ограничившись индикаторами самого крутого бейдевинда, пульсацией данных приборов, подъемом палубы, сложными виражами лавирования других лодок и постоянным бормотанием Дуга у меня над ухом. Хронометр щелкал каждые десять секунд.

Прозвучал пятиминутный выстрел. Масса белых треугольников выстроилась в линию между двумя судейскими лодками.

Струя белого дыма вылетела из лодки на правом фланге, долей секунды позже раздался выстрел из второй пушки. Мы рванули, пересекая стартовую линию, к правому краю вместе с тремя другими лодками. «Кристалл» был где-то далеко слева. У меня не было времени думать о нем, потому что мы участвовали в дуэли рьяного лавирования с нашими соперниками по старту на всем протяжении пути к западной оконечности Зубьев. Мы были пятыми, огибая буй. Здоровой рукой я отпустил штурвал, пока компас не остановился на отметке сто восемьдесят градусов. Ветер дул свежий, и баковые матросы произвели замену, поставив геную номер три. Перед нами от холодного горизонта неслись волны. Вообще было холодно, но я взмок от напряжения.

— Криспин, — сказал я, — возьми штурвал.

Все это время у меня было ощущение, что Брин ведет себя не как владелец. Обычно хозяева бывают двух видов. Одни стараются изо всех сил помогать, путаясь под ногами и бросаясь на ослабевающие паруса. Другие ведут себя в стиле Большой Приветливости. Они сидят как можно дальше на корме, никому не мешая, и улыбаются как Чеширский Кот любому, кто на него взглянет. Брин сидел тихо, но не улыбался.

Он подозвал меня к себе и спросил:

— Вы переоснащали яхту после последней гонки?

— Нет.

— Я получил счет за бакштаг.

— Да. Один из них лопнул. Так что мы произвели изменения — поставили один новый вместо двойного.

— Если бы я хотел что-то сломать в лодке, я бы обратил внимание на новое оборудование. Как можно испортить бакштаг?

Нос нырнул в волну, брызги полетели за кормой. Они попали прямо в лицо Брину, но тот даже не моргнул.

— Я бы его ослабил, — сказал я, — затем я бы перекрутил в одном месте проволоку. Потом повернул бы рычаги, чтобы выпрямить ее. Тогда бакштаг у вас будет такой же крепкий, как нитка, которой пришивают пуговицы. А заняло бы это пять минут.

— Ну? — спросил Брин.

— Ну... — размышлял я, просматривая натянутый трос, который шел от транца к клотику мачты, возвышавшемуся на семьдесят футов над нашими головами. — А почему бы, черт побери, нет?

Я поманил Скотто.

— Нам требуется доброволец, — сказал я, — и некоторые твои запасные материалы.

Скотто пошел за ними. Я повернулся к Брину:

— Не обязательно это бакштаг. Вы уверены, что не желаете сойти с борта?

— Вздор, — произнес Брин с внезапной силой. — Я первый раз за пять лет оторвался от телефона. Укрепите этот бакштаг, и если мы потеряем мачту, мы потеряем проклятую мачту.

— Хорошо, — сказал я несколько испуганно. — Вы хозяин. Может быть, команда «Колдуна» работала вместе и не слишком долго, но на деле это никак не сказывалось. Через три минуты Дайк, баковый матрос, лез на мачту как орангутанг, в то время как Эл, мачтовик, давил мощными плечами на фаловую лебедку.

— Если вам нужны доказательства, что человек произошел от обезьяны, то они перед вами, — улыбнулся Дуг. Брин неожиданно тоже рассмеялся.

Впервые я услышал, как Брин смеется. Это меня к нему расположило, даже очень; в конце концов, он рисковал немалыми деньгами и находился в ситуации с элементом опасности, правда, последнее в основном касалось Дайка.

Но, казалось, Дайк не имел ничего против. Он громко пел, когда прикреплял запасной бакштаг к верхушке мачты. Он осыпал оскорблениями Скотто, когда тот на минуту запутал бакштаг у вант-путенса и натянул его, и снова пел, совершенно неприлично, когда опускал старый бакштаг на палубу. В это время «Колдун» столкнулся с седьмой волной и остановился. Дайк перевернулся в воздухе, как паук на своей паутине, и рухнул на парус. Эл, мачтовик, быстро опустил его, Дайк свалился на корму, а затем, словно кошка, вскочил на свои цепкие конечности.

— Отличная работа, — похвалил Дайка Брин. Дайк ухмыльнулся в ответ, показывая не столько зубы, сколько прогалы между ними.

— Посмотрим на штаг, — сказал он. И стал пропускать черный трос между квадратными загрубелыми руками. На полпути он остановился. — Ой, ой, вот оно. — Это была маленькая выпуклость на троссе. Дайк задумчиво посмотрел на нее. — Как дует? — спросил он.