Приют для миллионера (СИ) - Александра Микс

Охраны будто бы стало больше, но это ощущение создает суета, что царит во дворе. Бойцы разгружают машины, перетаскивая деревянные контейнеры. О их содержимом я даже думать не хочу, понимая, что там не конфеты.

Посреди всего этого — Руперт, который постоянно ловит мой взгляд с явной претензией и, не выдерживая напора, подходит ко мне:

— Злишься?

Я отрицательно мотаю головой:

— Нет, Руп, я просто не понимаю, почему ты не сказал.

— Это ничего бы не изменило.

На помощь брату приходит Мартин, нагло вклиниваясь в наш разговор:

— Он и не мог сказать. Чем меньше ты знаешь, Эйва, тем лучше для тебя.

— Как по мне, Мартин, так я имею право знать. Руперт у нас кто? Водитель Стока, твой брат или полицейский?

Мужчины переглядываются, приходя к выводу, что говорить все же придется. От их молчания каждый раз становится только хуже, и лучшим решением будет сказать правду, нежели до последнего скрывать ее.

— Тоби распространяет наркотические вещества, с легкостью убирает неугодных людей и творит все, что ему вздумается. Гаденыш слишком осторожен и действует через посредников. Нам нужен на него материал и единственный способ его заполучить — подобраться к нему как можно ближе, — Руперт делает вынужденную паузу и продолжает: — Я агент спецслужбы, Эйва, роль водителя Стока — моя работа.

Мне кажется, шок вскоре станет моим привычным состоянием. Я нервно растираю виски указательными пальцами, надавливая слишком сильно.

Вся эта история закручивается спиралью, наматывая на себя все больше людей, событий и последствий.

— Ты более полутора лет работаешь на Стока и этого не хватило, чтобы накопать доказательств?

— Я же говорю, он слишком осторожен. Все не так просто, — словно оправдывается Руперт.

— Хорошо, — я перевожу взгляд на Мартина, — какое к этому отношение имеешь ты?

Росс отводит взгляд, как провинившийся подросток, и прячет руки в карманы. Этот жест я хорошо выучила, но он его никогда не спасает. Чувствую, что я уже могу разговаривать с ним в подобном тоне и пытаться манипулировать его поведением.

— Мое начальство узнало, что мой брат проворачивает некоторые делишки. Чтобы отвести от него пристальное внимание, мы пошли на сделку — Мартин помогает нам со Стоком. Он должен был познакомиться с Тоби и узнать для нас определенную информацию. Но тут ты, Эйва, и план полетел к чертям, — объясняется Руперт.

«Проворачивает некоторые делишки» — эхом звучит в моей голове. Именно об этом и твердил Элиот: в мире бизнеса не может быть непричастных, у каждого в чем-то испачканы руки. И как бы не пришлось их запачкать самой. Узкая тропинка, по которой я пробираюсь к истине может вполне оказаться кровавой магистралью без обочины и съездов.

— Прикуси язык, Руп, — наконец оживает Росс.

— То есть, ты даже не случайно там оказался? — шиплю я на Мартина. — А на балкон зачем поперся за мной, если у тебя была другая цель? Увидел очередную красивую девушку и не удержался?

— Все не так, Эйва, — повышает тон Росс.

Я поднимаю руку вверх, пресекая дальнейшие объяснения. Они становятся не так важны на фоне того, что я становлюсь участницей всего происходящего, не зная ровным счетом ничего.

— Хорошо, допустим. Сток — преступник, Руперт — агент под прикрытием, который хочет посадить этого самого преступника, так? Мартин вынужденно содействует, чтобы отмыться от собственных грешков, а что же тогда я? — меня начинает нести, и мне не удается это контролировать. — Ах, да, я всего лишь жертва обстоятельств, которая по горло увязла в ваших разборках.

— Никто не знал, что так выйдет, Эйва, — Руперт делает шаг назад, намекая, что пора войти в дом и закончить разговор без лишних ушей.

Мартин не церемонясь берет меня под локоть и вынуждает идти вместе с ним. Немного грубовато, уже по-свойски. И я иду, а точнее машинально переставляю ноги, не находя смысла в том, чтобы сопротивляться. Все-таки истерики — не мой конек.

Элиот давно потерялся из моего поля зрения, и я надеюсь, что он благоразумно даст своему организму передышку. В этом доме кроме меня, кажется, больше нет живых людей, вокруг одни роботы, заряжающиеся адреналином.

Домработница накрыла стол в гостиной и удалилась, чтобы не мозолить нам глаза. Это ее отличительная черта или один из пунктов рабочего договора: всякий раз, когда речь заходит о чем-то серьезном, она тут же исчезает. А может, она просто не хочет слышать то, что не положено.

Так что мы остаемся втроем.

Руперт сбрасывает бронежилет и накидывается на еду, будто только сейчас осознал, как сильно голоден. Хотя это в порядке вещей. Мужчины решают важные вопросы, игнорируя естественные потребности, и чувство голода настигает их уже в спокойном состоянии.

Мартин подходит ко мне, замечая мою отрешенность. Я морально подавлена и не знаю, что делать со всей свалившейся на меня информацией.

— Ты хочешь уйти?

— А это возможно?

— Хотел бы я сказать нет, но удерживать тебя не имею права. Когда мы разберемся со Стоком, и я буду уверен, что тебе ничего не угрожает, ты сможешь уйти, если решишь. Хотя не знаю, отпущу ли.

— Тогда скажи, что между нами? Дай повод остаться.

Он молчит, подбирая слова, и эта пауза начинает раздражать. Росс не собирается признаваться мне в любви и клясться в верности, но что-то же должно быть.

— Ты моя женщина, Эйва.

— Всего лишь?

— Признание какого рода ты хочешь услышать?

Мне становится неловко, и я меняю тему, чтобы не показать свою досаду от его ответа.

— Значит, уйти я все-таки могу?

— Нет, не можешь. Мы вернемся к этому разговору позже.

Росс в одностороннем порядке заканчивает наш диалог и заставляет меня присоединиться к Руперту. Эмоции перебивают аппетит и забирают последние силы. Я выбираю лишь стакан сока, который даже жажду утолить не может. Надежда, что Мартин будет удовлетворен таким перекусом угасает на глазах. Делаю глоток-другой, откинувшись на спинку стула, но Росс все еще сверлит меня недовольным взглядом.

Мне хочется ускользнуть от его пристального внимания, на препирательства я не