Рысь - Урс Маннхарт

Не слушая Штальдера, Хильтбруннер внимательнее присмотрелся к местам, обозначенным булавками. Прижав палец к карте, он провел им от булавки вдоль дорожки к дому Ханса Рёлли.

– Ты еще ломаешь голову над отравлением Рены? – спросил Хильтбруннер.

– Вообще-то нет, – ответил Геллерт. – Но помнить об этом месте не мешает.

– А где булавка для отрубленных лап?

– С краю. Рядом с той, что обозначает взлом машины.

Хильтбруннер ничего не знал об этом инциденте и внимательно выслушал, что ему рассказали.

Вытащив булавку с края карты, он с озабоченным лицом держал ее между большим и указательным пальцами.

– А еще такие есть?

– Ждешь, когда еще одну рысь подстрелят?

– Нет-нет, мне для Зико, он ведь тоже получил свою порцию дроби.

– На полке, справа, рядом с зарядниками.

Хильтбруннер взял черную булавку, нашел Блуменштайн и попросил Штальдера показать, где тот обнаружил Зико.

– И еще вопрос… – Хильтбруннер отвернулся от карты. – Как поживают наши дамочки?

– Дамочки? – переспросил Геллерт.

– Кто из самок остается на месте?

– Детенышей Раи скоро можно будет маркировать, – сказал Штальдер, уже с билетами в руках. – Юля отпадает, а через неделю после Раи будет Мила – у Берентритта, в начале Иффигтальской долины, и Кора – под Шопфеншпицем, у деревни Яун. Местоположение Раи удалось определить с помощью трехточечной пеленгации: она на задворках Лауэнена, на крутом обрыве, неподалеку от озера.

Хильтбруннер принялся искать булавку Раи на карте, быстро нашел ее и стал рассматривать обрыв у Тунгельшуса. На нем было написано «Хольцерсфлуэ».

– Вот будет приключение!

Хильтбруннер спросил, когда они собираются маркировать рысят. Штальдер, уже возвращаясь к себе в комнату, сообщил, что начинать можно на днях, а когда именно, ему все равно. Важно только, чтобы не было столпотворения. Сказав это, он посмотрел на Геллерта в ожидании услышать что-нибудь о планах Нади Орелли лично фотографировать детенышей.

Геллерт, однако, промолчал.

Склонившись над своим календарем, Хильтбруннер предложил последнюю пятницу июня. То есть через пять дней.

– Ты же будешь еще в Копенгагене? – спросил Геллерт.

Штальдер тоже уткнулся в свой календарь. Да, вернется он, скорее всего, лишь в субботу. Но ему и не обязательно присутствовать. Усыплять во время маркировки не надо.

Они договорились встретиться в последнюю пятницу июня в Гштаде на парковке перед Виспилегратом.

Улиано Скафиди явился к ужину как по звонку. Юлиус Лен задержался в Берне до утра понедельника. Свое отсутствие он компенсировал сверхурочными. Лен искал работу, за которую мог взяться в июле или августе. Без особого воодушевления листал газетные объявления и просматривал вакансии в Сети.

За ужином Пауль Хильтбруннер рассказал о звонке министра Филиппа Роше, который уверял, будто скоро примут новую концепцию «Рысь-Швейцария». Неофициальный компромисс найден, и права на отстрел будут переданы кантонам. Из Санкт-Галлена и Цюриха Роше уже получил положительные сигналы. Если все пойдет как надо, на следующей неделе концепция станет политической реальностью.

Геллерт был рад. Штальдер, как и прежде, несогласный с передачей прав на отстрел кантонам, не хотел портить ужин возобновлением давнишней дискуссии и молчал. Скафиди, Геллерт и Хильтбруннер несколько раз вопросительно взглядывали на молчуна.

Не успела сковородка с ризотто опустеть, как Геллерту позвонил Конрад Беннингер. Егерь рассказал, что только-только узнал в виммисовском «Олене», будто Шпиттелер нашел очередную задранную жертву в Фермельтальской долине, и звонит, поскольку не уверен, сообщил ли об этом сам Шпиттелер.

Геллерт сказал, что Шпиттелер, хотя и ездил утром вместе со Штальдером, о новой жертве ничего не рассказывал, и поблагодарил Беннингера.

Штальдер обругал Шпиттелера, хотел сразу позвонить ему и заставить выложить все начистоту Хильтбруннер удержал его, сказав, что толку из этого не выйдет.

– Нам ведь еще долго со Шпиттелером сотрудничать.

– Сотрудничать?! – не вытерпел Штальдер. – Плевать он на нас хотел! Мы из-за него носимся по Альпам за каждой пропавшей, заболевшей или убитой молнией овцой, но когда ему попадется мертвая косуля, с помощью которой можно поймать рысь и установить на нее передатчик, то узнаем об этом от Беннингера!

– Я знаю, что Шпиттелер – не лучший егерь. Но, тем не менее, он отвечает за Зимментальскую долину, – утихомиривал Хильтбруннер.

– Этот близорукий консервативный баран нам совершенно не нужен!

– Не забывай, что мы тут – городские, нам нельзя портить отношения с местными. Шпиттелер пробудет на своем посту еще несколько лет. А если ты на него наедешь, он вообще звонить перестанет.

Улиано Скафиди взял себе еще ложечку ризотто.

– Если хочешь знать мое мнение, то я бы вообще не имел никаких дел с этим Шпиттелером, а поднял бы на средства проекта зарплату Беннингеру и поручил бы ему приглядывать и за Зимментальской долиной.

– Ты это серьезно?

– Я всегда серьезно.

– Если в Берне или кантонах об этом прознают, то проект окрестят рысьей мафией.

– Мне плевать, как его окрестят. Мне просто уже надоело, что из-за такого егеря, как Шпиттелер, у нас ежегодно уходят из-под носа пять рысей, покуда мы тратим время на убитых молнией овечек.

– Имидж проекта дороже пяти рысей и нескольких овец.

– Имидж проекта! На кону стоит сохранение вида животных, а не какой-то там имидж!

– Ты, похоже, до сих пор не понимаешь, что я выдаю тебе зарплату только потому, что нас поддерживают государство и кантоны. Или ты готов самостоятельно профинансировать свой вояж в Копенгаген?

Воцарилась тишина.

Геллерт воспользовался паузой.

– Может, просто позвоним Шпиттелеру и спросим у него координаты, чтобы еще сегодня поставить ловушки? – обратился он ко всем.

Хильтбруннер взглянул на Геллерта, снял трубку, быстро нашел номер Шпиттелера, записанный на бумажке у телефона, с удивлением обнаружил бабочку, но, не успев ничего спросить о ней у Геллерта, без малейшего упрека в голосе обратился к собеседнику на другом конце провода и после нескольких общих фраз выяснил у немногословного Шпиттелера координаты.

– А бабочка на окне – это случайно не болория? – поинтересовался Хильтбруннер, не опуская трубки.

– Северная болория. Но о ней Беньямин расскажет как-нибудь в другой раз, – предложил Штальдер. – Показывай координаты.

Штальдер мельком посмотрел на запись Хильтбруннера и обернулся к стене. Его палец уткнулся в карту невдалеке от булавки.

– Жертва лежит в зоне обитания Геры, – обрадовался Штальдер. – Мы поймаем ее. Ей нужен новый ошейник.

И ринулся в свою комнату, чтобы подготовить чемоданчик с лекарствами и духовую трубку.

– Что значит «мы»? У тебя же поезд через час! – напомнил Хильтбруннер.

– Вот черт!

Штальдер застыл с духовой трубкой посреди гостиной, словно выбирая между ловлей Геры и конгрессом в Копенгагене.

– Я с радостью составлю вам компанию, – тихо сообщил Скафиди, украдкой взглянув на Геллерта.

Тот, в свою очередь, обернулся к Хильтбруннеру.

– Значит, мне одному к Тито ехать?

– Ты поедешь с нами за Герой, – настоял Хильтбруннер. – Тито может и до завтра подождать. И вряд ли он станет ждать тебя на том же самом месте.

Штальдер вложил в руку Хильтбруннера духовую трубку.

– На сей раз пришла очередь Беньямина, – сказал Хильтбруннер и передал трубку Геллерту. – Ты же тренировался, верно?

Геллерт неуверенно кивнул. Штальдер посоветовал ему стрелять с такой же решимостью, как если бы Надя Орелли держала за диваном подушку.

Геллерт не понял, воспринимать ли этот совет всерьез и, слегка кивнув, взял духовую трубку и дротик.

Спустя три часа Ник Штальдер сидел с ноутбуком на коленях в переполненном ночном поезде, который, поскрипывая и кряхтя, отправлялся с базельского вокзала. А Пауль Хильтбруннер, Беньямин Геллерт и Улиано Скафиди сидели в это время в двухстах метрах от ловушки и молча ждали. Надеялись, что им попадется Гера.

Всего в девяти километрах к югу с похожей надеждой сидели на опушке леса, держа наготове винтовки, Мартин фон Кенель и Альфред Хуггенбергер. В траве перед ними виднелась бутылка шнапса. Они надеялись, что дрянная тварь, которую зоологи звали Тито, наконец-то попадется им на мушку.

На следующее утро завтрак на станции был поздним: удачная ловля изрядно всех утомила. После череды плохих новостей Гера, превосходно усыпленная Геллертом и оснащенная новым передатчиком, снова привнесла на станцию жизнь. Эту рысь зоологам удавалось отслеживать на протяжении почти двух лет, благодаря чему они могли проводить долговременное наблюдение, а это было основой их работы. Менее радостными оказались ночные посиделки на Мечфлуэ: Мартин фон Кенель и Альфред Хуггенбергер ушли ни с чем. Им не удалось даже помешать Тито задрать еще одну овцу на другом конце горного пастбища. Обнаружив ее ближе к полудню, фон Кенель воздел руки к небу и разразился отборной бранью.