У Лукоморья - Андрей Аливердиев

И тут я начал осознавать, что кого-то не хватает.

— А где Вася?! — спросил я, начиная понимать, что случилось что-то страшное.

— Он ушел с Аленкой, — ответила Яна.

— Аленка все это время была со мной, точнее с нами, — медленно ответил Коля.

— Значит, это была не Аленка? — переспросила Яна.

— Да. И значит, мы потеряли Васю, — медленно заключил я, но кажется это никого особенно не тронуло. Поражаюсь я иногда людям, ну да ладно…

И тут Радужный мост вновь начал открываться, на этот раз в квартире у Аленки. Нам следовало ждать еще одного гостя. На этот раз это был сам Кот.

— Ну что, — без обиняков начал он, — Дело закрутилось, теперь надо готовиться к бою.

— Ты пришел, чтобы сообщить нам только это? — не мог не съязвить я.

— Нет, — у меня для вас много информации, — Во-первых, наши враги тоже не сидят, сложа руки. И их зомбированные помощники тоже активизированы. И в первую очередь опять Нильс, он же Од, он же Кощей, он же… Хотя, можно не продолжать.

— Жаль, что я не убил его вчера, — медленно, подбирая слова, произнес Хеймдалл.

— Да, — поддержала его Фрея.

— Вчера это было уже не так просто, — ответил Кот, — ибо уже несколько дней, как он коронован силами Зла.

— Ну, так что с того? — не понял Хеймдалл.

— Да, — поддержал его я, — Царственные особы, всегда стремились, чтобы даже в самом худшем случае дело для них кончалось домашним арестом. И потому всегда составляли жестокие законы и всяческие общественные порицания против цареубийц. Я же, например, не вижу в этом ничего предосудительного. И я убивая Поганина, и, особенно, мой тезка по инкарнации Милош Обилич, убивая Мурада Первого, поступали героически. Кстати, Милоша Обилича я считаю одним из величайших героев.

— А ты знаешь, кто был Поганиным? — спросил кот с хитрым лицом.

— Мать твою, — ответил ему я.

Я давно подозревал, что это был Кот. С того дня, как он прокрутил пасквильный фильм.

— Я тебя тоже очень люблю, не подумай плохо, но сейчас дело в другом, — размеренно продолжал Кот. — А дело в том, что его не так просто убить. Помните, как вы убивали его в тот раз, когда он был Кощеем.

— Значит?.. — начал спрашивать я.

— Значит, он уже неделю, как мертв, и убить его можно, лишь найдя его Смерть. Но шутки шутками, а пришло время поведать вам еще одну историю. И он начал рассказывать. Да простит меня читатель, но и ее я приведу с большими сокращениями, тем более, что большая ее часть уже была рассказана ранее.

«Вы знаете эту историю. Когда-то давным-давно два племени из рода людей достигли такой степени совершенства, что в тела их вошли те души, что ведут свое начало из Бездны, лежащей до… Силой своего великого разума, большей, чем сила разума человеческой души, в час, когда многомерное Бытие развернулось пересечением своих граней, они открыли ворота из заточения одного из миров в необъятные просторы бесконечности.

Это были воистину великие существа, и их величию не было бы конца, если бы из той же Бездны прошлого не спустились существа иного рода, Пожиратели Душ. Будучи не в силах противостоять светлым силам в открытой войне, они проникли в глубины их разума, и посеяли великую смуту в их сознаниях. И началась война. Страшная и разрушительная.

Каждому они нашли то слабое место, которое делало его уязвимым.

Боги воевали между собой, не понимая, кто стоит за всем этим. Когда же уразумели они, было поздно. Их сила была безвозвратно потеряна, и раскинуты они были среди людей.

Второй раз им удалось собраться, но и здесь они не были едины. И хотя теперь каждый из них умом понимал, кто настоящий враг, опять-таки каждый, подчеркиваю, КАЖДЫЙ из них был связан с врагом кучей контрактов.

Один, будучи слишком везучим и красивым, все хотел большего, и в итоге обратился настоящим демоном зла, чье мертвое тело непостижимым образом продолжало двигаться и удерживать в себе то, некогда было великой душой.

Другой, уступая своим братьям во всем, что имеет цену, но только не в Воле, он продал свою душу за ничтожную плату, и когда осознал это — было поздно.

Третий, бывший не первым, и не последним, всегда думал, что может выйти сухим из воды, и обмануть всех. Зря он ставил подписи, не осознавая смысла подписываемого.

Четвертый возомнил себя вечным правителем. И как тяжело было ему упасть лицом в грязь.

Пятая мнила себя богиней, и имела на то право. Она читала судьбы других, но не выдержав несправедливой боли, проглядела свою…»

Кот говорил и говорил, и каждый узнавал себя.

«…Каждый из них пытался выгадать что-то для себя, но проиграли они все.

Сегодня ситуация та же…»

Когда Кот закончил, мы решили включить телевизор. Как не странно, он работал. И пришибленный диктор поведал нам такое…

Англия практически полностью ушла под воду. Та же участь постигла западное побережье Соединенных Штатов. Иванка даже предложила это отметить, то есть отпраздновать, на что Соловей зло блеснул глазами в ее сторону.

— Она права, — вмешался в разговор я. — Я конечно понимаю, что это была твоя последняя родина, но все же не хрена было бомбить бедных сербов, иракцев, сомалийцев… Продолжать можно долго.

— Только не надо нас жалеть, — это уже относилось ко мне. — Мы можем просить о братской помощи, но не о жалости.

— Только не заводись. Не забывай, кем я был, когда мы с тобой познакомились. — И уже всем добавил. — Наступающий мир лучше уходящего. Так не будем жалеть то, что должно было погибнуть. И поднимем наши бокалы за мир грядущий!

Мир перестроился.[73] Города стирались с лица Земли вулканами и наступающим океаном. Новые же земли поднимались из океана. Этот факт мог бы дать большую пищу новым географам и первооткрывателем, если бы такие могли появиться в этом перестраивающемся мире. Начали сбываться апокалиптические предсказания. Если бы мамонты были живы, то они наверняка бы вымерли. Но случилось наоборот. Из раскрывающихся граней на землю хлынули обитатели других миров, в том числе и выжившие там мамонты. Когда-то таким же образом сюда пришли люди. Теперь же шли чудовища, мамонты среди которых были редким, я бы даже сказал приятным, исключением.

Мы же готовились к битве. Готовились… Как вообще интересно устроен человек. Находясь в преддверии он на что-то рассчитывает, к чему-то готовится, что-то ждет. Когда же наступает час действия, вдруг выясняется что все не происходит совсем не так. Пока думаешь, что делаешь только первые шаги, вдруг выясняется что и делать-то уже и нечего. Точнее не нечего, а просто незачем и неохота. И это естественно. Не одно живое существо не может находится в состоянии нервного напряжение сколь-либо длительное время. И как-то незаметно, но от этого не менее обрывисто наступает апатия.