Мария, Владычица островов - Робер Гайар

Губернатор завершил осмотр и остался доволен. Перед отъездом ему оставалось сделать еще только одно, а именно - навестить отца Бонена, капеллана иезуитов, который тоже, как ни странно, решил переселиться поближе к Форт-Роялю. Покинув это место, он направился к форту, массивные серые стены которого отражались в воде. Кораллы, находящиеся на большой глубине от поверхности бухты, окрашивали отражение в синий и зеленый цвета.

Вскоре губернатор увидел бамбуковый палисад, за которым была хижина с крышей из пальмовых листьев. Одновременно он услышал звук печального пения, говорящий о том, что там работал черный раб. Оказавшись внутри, он почти сразу увидел самого отца Бонена.

Капеллан сидел в кресле-качалке и читал. Его плечи покрывал монашеский наплечник алого цвета, а с руки свисали четки. Спокойно покачиваясь в кресле, отец Бонен погрузился в изучение книги. Негр, чье меланхолическое пение слышал Жак, работал недалеко на участке земли, где росли кофейные деревья, желтоцветущие саженцы табака и ряд сахарного тростника. Негр был совершенно голым; с мачете в руке, он рыхлил землю, обрезал и рубил сорняки в ритм своей заунывной песне.

C минуту Жак постоял, рассматривая раба, который в самом деле был великолепен: ростом выше среднего, c выступающими скулами и плоским носом с вывернутыми наружу ноздрями. Хорошо осведомленному человеку было ясно, что он уроженец Конго, и Жак прикинул, что иезуит, должно быть, заплатил за него около семисот ливров.

Он все еще разглядывал раба, когда услышал радостное восклицание: "Губернатор!"

Жак повернулся лицом к священнику, который спешил к нему, оставив свою книгу и кресло-качалку и засунув четки за пояс. Капеллан был тучным мужчиной шестидесяти лет. Он был совершенно лыс, несмотря на то что его подбородок обрамляла почтенная борода. У него было открытое, красивое лицо с полными губами, которые променяли любовь на еду и вино.

Жак с улыбкой пошел ему навстречу. Иезуит стремительно распростер руки в знак приветствия.

- Уважаемый губернатор, я был наслышан о том, что вы в Форт-Рояле, и знаю, что вы были очень заняты. Но я полагал, что вы уже уехали, и сердился на вас за то, что не пришли проведать меня.

- Доброе утро, святой отец, - отвечал ему дю Парке. - Вы отлично знаете, что я никогда не уеду из Форт-Рояля, не посетив вас. Я такой редкий гость в этих краях!

Он немного помолчал, бросив взгляд на окрестные земли.

- На самом деле, отец, я завидую вам. С вашей стороны было очень благоразумно поселиться здесь. Форт Сен-Пьера гораздо менее подходящее место, поскольку мы потеряем многих тамошних колонистов. Они перейдут жить под ваше покровительство в эту часть острова.

- А религия в свою очередь защищается в форте пушками.

Дю Парке отмахнулся.

- Давайте не будем слишком много говорить о пушках, - сказал он. - Я только что рассматривал их - несколько поворотных орудий, один или два снаряда по восемнадцать фунтов. И даже после того как солдаты будут обучены и смогут обращаться с этими орудиями, я в целом не уверен, что мы будем способны отбить карибов, если они посмеют напасть на нас.

- О них нет нужды беспокоиться. На данный момент мы с ними заключили соглашение, и похоже на то, что они сдержат слово.

- Я живу здесь больше года и научился не доверять туземцам. Никогда не знаешь, что у них на уме. Они как дети; будут играть, смеяться, обнимать тебя, а потом неожиданно соберут свои игрушки и убегут! И хорошо еще, если, убегая, они сперва не бросят тебе камень в спину!

- Они непокорны, я согласен, и совсем глухи к религии. Эй там, Мелодия, подойди сюда!

Оставив работу в саду, негр откликнулся на зов своего хозяина.

- Иди и принеси лимон, корицу, ром, мускатный орех, да поживей, поживей! - прокричал отец Бонен с широкой улыбкой, хлопая в ладоши, чтобы подбодрить раба, который, несмотря на свою усталость, побежал к дому.

- Не прошло и шести месяцев как он покинул Африку, - продолжал капеллан, - он до сих пор не имеет почти никакого запаса слов. Я потихоньку учу его. Я купил его у одного капитана Пьера, который захватил его на борту голландского судна вместе с тремястами другими. Он хорош. По-видимому, когда французский экипаж брал на абордаж голландское судно, несчастные негры, полагая, что они близки к освобождению, разорвали свои оковы и помогли прикончить экипаж. Мелодия - хороший парень; его так зовут оттого, что он поет с утра до вечера.

Раб принес все, о чем просил его священник; маленькие, зеленые, свежие, только что снятые в саду лимоны, корицу, мускатный орех и ром. Он положил все это на маленький, небрежно сделанный столик и только собрался идти обратно в сад, как капеллан распорядился принести другое кресло-качалку для губернатора.

На время отец Бонен полностью посвятил себя приготовлению пунша. Затем, уютно расположившись в своем кресле, он посмотрел на дю Парке.

- Я и вправду очень рад, что вы не уехали из Форт- Рояля, не повидав меня. Видите ли, я обеспокоен, и у меня есть значительные основания для беспокойства. Сначала о рабах. Я не знаю, что нам делать. В большей или меньшей степени все они колдуны. Сам Мелодия имеет власть над природой - он по желанию может сделать так, чтобы шел дождь или светило солнце... Эти черные находятся не только в сговоре с самим чертом, но и несут с собой в колонию распущенность.

- Знаете ли вы колониста по имени Гишар? Он живет в Ламантине. Так вот, ему посчастливилось жениться на женщине с поистине вулканическим темпераментом, - Мон-Пеле ничто по сравнению с ним! Ла Плен, чьи плантации находятся по соседству и который хорошо разбирается в женщинах, говорит, и, я боюсь довольно вульгарно, что когда она сильно возбуждена, ей вполне по силам поджечь плантацию перца. Поэтому, видите ли, в некотором отношении я купил Мелодию у капитана Пьера, чтобы не дать ей запустить в него свои коготки. Капитан продавал здесь своих рабов и несмотря на то, что у Гишара уже есть больше рабов - как женщин, так и мужчин, - чем ему на самом деле нужно, его жена воспылала страстью к Мелодии. Она с таким вожделением строила ему глазки, что я предлагал все более высокую цену, пока наконец мне не пришлось шепнуть кое-что на ухо ее мужу. Но, конечно, это еще не все. Жена Гишара любит черных; я бы сказал, она увлечена ими. Что на самом деле меня беспокоит, так это то, что она ждет ребенка. Он должен родиться через два месяца. Но кто это будет, Боже, кто это будет? У меня есть все основания полагать, что она родит мулата.

- Тогда, - холодно произнес дю Парке, - вам известны меры: сто фунтов сахара и ребенок будет передан в госпиталь при форте Сен-Пьера.