Азбука осознанности - Бхагван Раджниш

Направление — нечто живое, настоящее, мгновенное. Оно ничего не знает о будущем, оно ничего не знает о прошлом, но оно трепещет, пульсирует здесь и сейчас. И из этого пульсирующего мгновения создается другое. Не каким-то решением с вашей стороны, но просто потому, что вы живете этим мгновением, и живете так тотально, и ваша любовь к этому мигу так полна, что из этой наполненности рождается следующий миг. В нем будет направление. Это направление не дано вами, не навязано вами; оно спонтанно.

Есть одна красивая история из жизни Будды.

Один великий принц получил посвящение и стал последователем Будды. Всю жизнь он жил в величайшей роскоши, и он был прекрасным музыкантом, мастером ситара, известным всей стране. Но он был очарован внутренней музыкой Будды — может быть, эта глубокая музыкальность помогла ему понять Будду.

Будда посетил его столицу, и он впервые услышал Будду и влюбился с первого взгляда, и он отрекся от своего королевства. Даже Будда не хотел, чтобы он принимал такое решение, повинуясь минутному порыву. Он сказал:

— Подожди. Подумай. Я буду здесь четыре месяца, — потому что в сезон дождей Будда обычно не путешествовал, в сезон дождей он оставался на одном месте. — Я буду здесь четыре месяца, торопиться незачем. Обдумай все. Потом ты можешь принять саньясу, ты можешь стать посвященным.

Но юноша сказал:

— Решение уже принято, и мне нечего обдумывать. Сейчас или никогда! Кто знает, что будет завтра? Ведь ты всегда говоришь: «Живите в настоящем». Зачем же мне ждать четыре месяца? Может быть, я умру; может быть, ты умрешь; что-то может случиться. Кто знает о будущем? Я не хочу ждать даже одного дня!

Он настаивал, и Будде пришлось уступить; он дал ему посвящение. Будда не был уверен, сможет ли он жить жизнью нищего. Будда знал это из своего собственного опыта, он сам однажды был великим принцем. Он знал, что такое роскошь, что такое комфорт, и каково быть нищим на улице. Это было большое и очень трудное дело, но у Будды было время. Чтобы стать просветленным, ему потребовалось шесть лет; постепенно он привык жить без крова, иногда без пищи, без друзей, среди всеобщей враждебности — враждебности совершенно беспричинной, потому что он никого не обижал. Но люди так глупы и живут в такой лжи, что когда они видят человека истины, они сами себя обижают — чувствуют себя задетыми, униженными.

Будда знал, что этому юноше будет слишком тяжело. Ему было жаль его; все же он дал ему посвящение. Но он был удивлен, и все саньясины были удивлены — потому что этот человек просто впал в другую крайность. Все буддийские монахи ели раз в день, а этот новый монах, бывший принц, стал есть раз в два дня. Все буддийские монахи спали под деревом, он же спал под открытым небом. Монахи ходили по дороге, он же ходил не по самой дороге, а по обочине, где были шипы и камни. Он был красив; за несколько месяцев его тело почернело. Он был очень здоровым; он стал больным, худым и изможденным. Его ноги были изранены.

Многие саньясины приходили к Будде и говорили:

— Нужно что-то сделать. Этот человек впал в другую крайность: он истязает себя! Он убивает себя.

Однажды вечером Будда подошел к нему и спросил его:

— Шрона, — его звали Шроной, — Шрона, могу я задать тебе один вопрос?

— Разумеется, мой господин, — сказал тот. — Ты можешь задать любой вопрос. Я твой ученик. Я готов рассказать тебе все, что ты хочешь знать.

Будда сказал:

— Я слышал, когда ты был принцем, ты был прекрасным музыкантом, ты играл на ситаре.

— Да, но с этим покончено. Я совершенно забыл об этом. Но это правда, я играл на ситаре. Это было моим увлечением, единственным увлечением. Я занимался по восемь часов каждый день, и так я прославился во всей стране.

— Я должен задать тебе один вопрос, — сказал Будда. — Если струны твоего ситара слишком сильно натянуты, что произойдет?

— Что произойдет? Это просто! Играть будет нельзя — струны порвутся.

Будда сказал:

— Другой вопрос: если они слишком слабо натянуты, что тогда?

— Это тоже просто. Если они слишком слабо натянуты, нельзя будет извлечь звука, потому что не будет нужного напряжения.

Будда сказал:

— Ты разумный человек, и мне не нужно говорить тебе больше ничего. Помни, жизнь тоже музыкальный инструмент. Необходимо определенное напряжение, — но точно определенное, ни меньше, ни больше. Если твоя жизнь натянута слишком слабо, в ней нет никакой музыки. Если напряжение слишком большое, твои струны рвутся, ты начинаешь сходить с ума. Помни это: сначала струны в твоей жизни были натянуты слишком слабо, и ты упускал внутреннюю музыку; теперь же они натянуты слишком сильно, перенапряжены — и снова ты упускаешь музыку. Неужели нельзя натянуть струны ситара так, чтобы натяжение было точным, не слишком слабым и не слишком сильным, и чтобы напряжения было ровно столько, сколько требуется для музыки?

— Да, это возможно, — сказал он.

Будда сказал:

— Именно в этом и состоит мое учение: будь точно посередине между двумя полюсами. Напряжение не должно полностью исчезнуть, в противном случае ты будешь мертв; напряжение не должно быть слишком большим, в противном случае ты сойдешь с ума.

Но именно это случилось со всем миром. Восток стал слишком расслабленным, — отсюда смерть и голод. Запад стал слишком напряженным, — отсюда безумие и невроз. Запад надрывается под тяжестью своей напряженности. А Восток стал инертным и ленивым из-за неумения напрягаться.

Определенное напряжение необходимо, но бывает такое состояние напряжения, которое также является состоянием равновесия. И в этом и заключается все искусство дао.

Все, что я стараюсь здесь сделать — это дать нечто большее, чем могут дать наркотики, и это решающий фактор. Если в медитации, в саньясе, в группах может случиться что-то, что дает вам проблеск лучшего, и бесплатно… Вы не платите за это своим здоровьем, своей химией, разрушением своего тела или чем-то еще. Вы ничего не должны платить, и это происходит! Вы хозяин: вы ни от чего не зависите. Вы можете сделать это доступным в любой момент, когда захотите. Стоит вам узнать ключ, и вы можете отпереть дверь, когда захотите. Для вас нужно открыть что-то более сильное, высокое.

Во все века, во всем мире это было проблемой: люди пытались помочь другим выйти из наркотического опьянения, но почти всегда неудачно, — потому что вы не можете предложить ничего лучшего.

Несколько тысяч лет мы работали над тем, чтобы сделать из Земли большой сумасшедший дом — и, к сожалению, с успехом. Не только в Италии, везде: люди убивают друг друга. Везде существует насилие, по той простой причине, что при помощи тонких уловок человеческой энергии не дают быть творческой, а когда творческим энергиям препятствуют, они становятся разрушительными.

Насилие не является истинной проблемой. Истинная проблема в том, как помочь людям стать творческими. Творческий человек не может быть насильственным, потому что его энергии движутся к Богу. Мы называем Бога творцом. Всякий раз, когда вы создаете, творите, вы соучаствуете в божественном существе. Вы не можете быть насильственными, вы не можете быть разрушительными; это невозможно.

Но тысячи лет мы разрушали все двери к творчеству. Вместо того чтобы помогать людям быть творческими, мы тренируем их в том, чтобы быть разрушительными. Воин, солдат — мы всегда их слишком уважали. По существу, воин — это человек, которого должны осуждать, а не уважать; он разрушителен. Солдатское ремесло не должно быть в почете.

Нам нужны саньясины, а не солдаты. Нам нужны любящие, а не борющиеся. Но любовь осуждают, а насилие хвалят…

Силой легче всего «доказать» свою правоту. «Кто сильнее, тот и прав». Этот закон все еще в ходу — закон джунглей.

И мы называем человека цивилизованным? Ему только предстоит стать цивилизованным. Цивилизация — это всего лишь идея, которая еще не воплощена в жизнь. Цивилизованность человека только на поверхности, не глубже кожи. Стоит его немного оцарапать, и вы увидите, что наружу выйдет зверь — свирепый зверь, гораздо более свирепый, чем любой дикий зверь, потому что даже дикие звери при всей своей дикости не бросают бомб — атомных бомб, водородных бомб. В сравнении с человеком и с человеческой жестокостью все звери остаются далеко позади.

В прошлом это было правилом. Будды являются исключением.

Существование не знает будущего времени, не знает прошлого времени, оно знает только настоящее время. Сейчас — единственное время, здесь — единственное место. Удаляясь от здесь-и-сейчас, вы погружаетесь в безумие. Вы становитесь расщепленным, и ваша жизнь становится адом. Вас разрывает на части: прошлое тянет вас в одну сторону, а будущее — в другую. Вы становитесь шизофреником, раздвоенным, разделенным человеком. Ваша жизнь превращается в глубокое терзание, муку, напряжение, страх. Познать блаженство, познать экстаз становится невозможно, потому что прошлого не существует.