ОЧЕРКИ ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКИХ ЕВРЕЕВ Том 1 - ФЕЛИКС КАНДЕЛЬ

В противоположность общепринятому мнению Баал Шем Тов считал, что за проступки не нужно налагать посты и другие наказания, но лучше всего искупить грех сердечным покаянием. "Если даже человек совершил грех, он не должен слишком сокрушаться, а пусть лучше, огорчившись сделанным, искренне покается в сердце своем и затем опять возрадуется в Боге. Если что-нибудь препятствует человеку совершить то или другое богоугодное дело, он также не должен печалиться, потому что Бог знает сердца людей и понимает, что тут было доброе желание, но только возможности не было". Известен случай, когда один проповедник обличал слушателей в синагоге и пугал их вечными загробными муками, а Баал Шем Тов очень рассердился на него и сказал: "Ты напрасно ругаешь евреев. Погляди: бедный еврей весь день бегает, суетится, чтобы в поте лица заработать себе кусок хлеба; но как только настает вечер, он уже в испуге бросает свои дела и, опасаясь пропустить время молитвы, забегает в синагогу, чтобы хоть наскоро помолиться. Он молится и от забот не знает, что шепчут его уста, и все-таки там, на небесах, весь хор ангелов содрогается, когда к ним доносятся слова этой молитвы".

В те времена считалось, что изучение Закона должно быть на первом плане. Ученый человек был выше человека неученого, честного и богобоязненного. Баал Шем Тов не отрицал пользу учения, но он утверждал, что оно нужно не само по себе, а как средство к возбуждению религиозного чувства, и был против таких ученых, которым "из-за непрерывного изучения Торы некогда думать о Боге". "Есть два разряда людей, - учил он. - Есть люди грешные, умышленно нарушающие заповеди Бога. Но есть также люди, которые сами себя считают и другим кажутся праведниками на том основании, что они постоянно изучают Закон, постятся и молятся. На самом же деле все их труды напрасны, потому что им недостает горячей привязанности к Богу, полной веры, возможности постоянного общения с Творцом; они не понимают, как следует учиться, молиться и служить Богу, они упускают самую суть веры. Разница между этими людьми и явными грешниками та, что последние при искреннем покаянии могут еще вернуться к Богу; первые же неисправимы, потому что слишком ослеплены, чтобы видеть истину, считают самих себя праведниками, а потому и не думают каяться в своих заблуждениях".

Цель человеческой жизни, учил Баал Шем Тов, соединение с Богом, и эта цель достигается при помощи молитвы. "Все, чего я достиг, - говорил он, - я достиг не столько изучением Торы, сколько молитвой". "Молитва - это своего рода соединение с Божеством… Во время молитвы человек должен как бы освободиться от своей материальной оболочки, потерять самоощущение, то есть дойти до такой ступени, на которой не различаешь, живешь ли на земле или нет". Чтобы привести себя в такое состояние, часто необходимы резкие телодвижения, вскрикивания, покачивания из стороны в сторону. "Тот, кто смеется над такими странными телодвижениями, - говорил Баал Шем Тов, - подобен человеку, который стал бы смеяться над судорогами и криками тонущего. Ведь и молящийся, совершая подобные движения, борется с волнами земной суеты, не дающей ему сосредоточиться на мысли о Божественном". Но молитва - не единственная форма служения Богу. Служить Ему можно также возвышенными помыслами, исполнением заповедей, иной раз даже будничным разговором. "Во всем, что существует в мире, - учил Баал Шем Тов, - заключены Божественные искры, даже в деревьях и в камнях, во всех делах, совершаемых людьми; даже в грехах человеческих есть искры Божий, только искры тлеющие, тусклые, которые, однако, могут снова воспламениться и вознестись ввысь через покаяние". Главная задача человека - это постоянное общение с Богом, связывание с Ним всех мыслей и поступков, ощущение постоянного Его присутствия. Это общение возвышает человека и позволяет ему смотреть на все земное с высоты небес. "Если человек постигнет, что все в мире имеет реальное бытие только от Бога и в Боге, то он легко сообразит, что вместо того, чтобы увлекаться разными земными страстями, гораздо лучше соединиться с Источником и с Творцом этих страстей, по мановению Которого все возникает и исчезает. Ведь лучше опереться на ствол, нежели на ветку".

Праведник - цадик - полнее других осуществляет слияние с Богом, он может достичь наибольшей степени откровения, и его молитва способна оказывать большее влияние на небесные сферы, нежели молитвы других людей. Цадик - наставник и духовный руководитель, душою он постоянно находится на небе и опускается вниз только лишь для того, чтобы поднимать людей наверх и спасать их души. Праведник спасает людей своими заслугами, даже грешников, потому что "тлеющий огонь - все-таки огонь, и в любую минуту он может разгореться". "Как отцу приятно делать угодное любимому сыну, так и. Богу приятно исполнять желание праведника". Поэтому человек должен прилепиться своей душой к праведнику, а "кто прославляет праведника, тот как бы изучает тайны мироздания".

Скончался, рабби Исраэль бен Элиэзер в Меджибоже, и перед смертью избрал своим преемником одного из лучших своих учеников. Это был рабби Дов Бер из Межирича, "Великий магид" - проповедник. В первый день праздника Шавуот рабби Исраэль еще ходил, принимал посетителей, сказал краткую проповедь, но ближайшим своим ученикам сообщил, что в этот день он уходит из мира. "Не тревожьтесь обо мне, потому что я выйду в одну дверь и войду в другую, но я сокрушаюсь о вас, которые должны понести потерю". Один из учеников стал молиться за него. "Слишком поздно, - сказал ему учитель. - Свершилось, и свершившегося не отменить". Затем он много еще говорил о вере, о душе, о смысле жизни - все тише и невнятнее, пока его не перестали понимать. Вечером того же дня он скончался - 22 мая 1760 года, в седьмой день месяца сиван 5520 года по еврейскому календарю. Его могила цела и по сей день на кладбище в Меджибоже, а в начале этого века цела была и старая синагога, в которой он когда-то молился: полуразвалившееся здание, которое хасиды не реставрировали, оставляя его в том виде, в каком оно было при Баал Шем Тове.

Говорят, что его сын, рабби Гирш, в последние годы своей жизни часто беседовал со своим покойным отцом. Как-то во сне он спросил его: "Как следует служить Богу?" Баал Шем Тов поднялся на высокую гору и кинулся в пропасть. "Вот так", - ответил он сыну. А в другой раз он явился сыну в образе горы, объятой огнем с тысячами языков пламени: "И так тоже".

Однажды в синагоге Баал Шем Тов молился дольше обычного, и утомленные ученики ушли, не дождавшись конца его молитвы. На это он сказал с грустью: "Представьте себе, что на верхушке дерева сидит удивительная птица. Добраться до нее не просто, и люди лезут друг другу на плечи, чтобы один из них мог взобраться по этой живой лестнице на самый верх. Но те, что стоят внизу, не в состоянии разглядеть птицу и поэтому, потеряв терпение, уходят домой. Лестница рушится, и редкая птица улетает".

Один путешественник как-то увидел, что хасиды раскачиваются во время молитвы, но не мог понять, зачем они это делают. И Баал Шем Тов рассказал ему притчу: "Однажды на празднике гости наслаждались веселой музыкой, которую играли музыканты. Потом они стали танцевать под эту музыку. Мимо проходил глухой. Он заглянул в окно, увидел танцующих, но музыку не услышал. "Какая глупость! - воскликнул он. - Взрослые люди скачут безо всякой причины!"

Путешественник все понял. Музыка, под которую раскачивались хасиды, раздавалась в их сердцах. А путешественник был к ней глух.

Хасид спросил Баал Шем Това, как ему вести себя и как одеваться, чтобы проявлять смирение, ибо сказано: "Ходи смиренно перед Богом твоим". Тот ответил ему: "Сказали царю, что смиренный будет вознагражден. Оделся царь в старое платье, перешел жить из дворца в хижину и кланялся каждому. Но когда он разобрался в истинных своих чувствах, то понял, что очень гордится тем, что делает. Оказалось, что он стал еще менее смиренным, чем был раньше. И тогда его советник сказал ему: "Одевайся как царь, живи как царь, и пусть люди оказывают тебе почет, но будь смиренен в сердце своем".

Баал Шем Тов говорил: "Иногда кажется, что Бог очень далек от человека. Почему это так? А потому, что долг отца научить сына ходить. Для этого он и удаляется без предупреждения, хотя и рискует, что ребенок споткнется и упадет".

И еще он учил: "Не думай, что ты лучше ближнего твоего. Если ум его не равен твоему, он равен тебе, ибо служит Господу, как может. В глазах Всевышнего червь может значить не менее, чем ты, потому что служит Ему. На это Он и дал силы".

Однажды Баал Шем Тову приснился его будущий сосед по раю. Проснувшись, он пошел к этому человеку и увидел перед собой здорового и крепкого толстяка. "Как замечательно он скрывает свою сущность", - подумал Баал Шем Тов и стал за ним наблюдать. Он заметил, что этот человек сытно завтракал каждый день, в обед ел еще больше, а за ужином - в три раза больше, чем за обедом, - и ни в чем не проявлялась его святость, за которую ему был уготован в будущем рай. "Объясни мне, - сказал, наконец, Баал Шем Тов, - почему ты так много ешь?" "Что же, я тебе скажу, - ответил толстяк. - Тут все дело в моем отце. Он был хорошим евреем, добрым человеком, и всю жизнь жил только Торой и только для Торы. Однажды его схватили разбойники, привязали к дереву и велели поцеловать крест. Конечно же, мой отец отказался. Они безжалостно били его - все равно он отказывался. И тогда разбойники сожгли его на костре. А поскольку он был худым и слабым, то и горел совсем недолго: вспыхнул - и тут же сгорел. И тогда я поклялся: если когда-нибудь придет мой черед, они так просто от меня не отделаются. Я покажу им, что еврей - это не жалкая свечка. Нет! Я буду гореть так долго, что они полопаются от злости! Вот почему я столько ем". "Понимаю, - улыбнувшись, сказал Баал Шем Тов. - Иди, продолжай есть. То, что ты делаешь, ты делаешь хорошо".