Урбанистика. часть 1 - Вячеслав Глазычев

Главная идея заключалась в том, чтобы вдохнуть новую жизнь в беднейший регион восточных Аппалачей, размером с Великобританию, построив каскад электростанций, которые должны были предотвратить наводнения и облегчить навигацию, построив новые города, и модернизировав сельское хозяйство за счет химических удобрений и новых технологий. Программа долины была широко разрекламирована как огромный успех, однако реальность существенно исказила ее первичную суть. Из-за мощного давления со стороны местных аграриев и внутренних разногласий в дирекции, в конечном счете, было сделано одно – крупнейший центр производства электроэнергии, значительную часть которой в 40-е годы поглощал ядерный центр в Оук Ридж. Единственный новый город, Норрис, расположенный рядом с гигантской плотиной, остался лесным поселком на полторы тысячи жителей.

Снова Лондон

В Британии, которую принято считать консервативной, удалось продвинуться существенно дальше, тем более что контакты коллег через океан были чрезвычайно интенсивными. Здесь, под руководством Патрика Аберкромби, был разработан план развития ирландского Дублина, в его региональном контексте. Затем последовала программа развития восточной части графства Кент, где формировался новый угольный бассейн. Эта программа предусматривала создание восьми малых городов, размещенных в складках между меловыми холмами и связанных непрерывным зеленым поясом. От реализации этой программы отказались, так как, в отличие от Америки, где крупный бизнес был недурно организован, в Англии единственным инструментом воплощения в жизнь рекомендательной по существу программы был бы парламентский билль. Такой акт теоретически мог бы дать правительству право целостного проектирования региона, но до 40-х годов это было политически нереально. Тем не менее, впечатление от целостности подхода к задаче было столь велико, что именно Аберкромби был поставлен во главе, когда программа Большого Лондона стала политической реальностью.

Однако прежде того потерпел неудачу план Комитета, главным экспертом которого был уже известный нам Роберт Унвин. Комитет был создан в 1927 г. Чемберленом (тогда министром здравоохранения) для разработки плана контролируемого развития территории радиусом 40 км от центра Лондона. В промежуточном докладе комитета 1929 г. было предложено перевернуть привычный подход к планированию и, вместо того чтобы обозначить охраняемые от застройки зеленые зоны, очертить зоны под будущую застройку, считая все остальное единой зеленой зоной. Унвин следующим образом представил свою доктрину планирования: «Схемы региональной планировки должны быть достаточно эффективны без того чтобы воспрепятствовать местным властям разрабатывать генеральные планы развития своего города или графства совершенно самостоятельно… Главной задачей схемы является обеспечение оптимального распределения жилой застройки, рабочих мест и мест досуга людей. Принцип заключается в том, чтобы нанести наиболее удобный пространственный рисунок размещения этих мест на охраняемый „холст“ природного ландшафта. Если управлять развитием относительно самодостаточных ядер расселения, формируя привлекательные группы поселений различной размерности на природном фоне достаточных размеров, открывается возможность увидеть в регионе достаточно простора для разумно ожидаемого роста населения, сохранив большую часть территории».

При этом в докладе констатировалось, что до того времени вся территория рассматривается как потенциал для застройки, всякий может строить, где хочет, так что растягивание лент сплошной застройки остается неотвратимым.

В отличие от концепций «города красоты», реальная разработка планировочной структуры Большого Лондона потребовала для своего завершения двадцать лет сложных переговоров с властями окрестных графств. Большой группе планировщиков под руководством Патрика Аберкромби удалось создать жизнеспособную схему, устойчивую к частным изменениям. Система городов-спутников позволила существенно ослабить давление на Лондон – без изменения его административных границ. В случае шотландского Глазго применение того же принципа дало неожиданный результат: два города-спутника развились настолько успешно, что оттянули на себя основной бизнес, что усугубило кризис Глазго, из которого некогда крупнейший судостроитель мира еще не выбрался.

Заключительная редакция доклада в 1933 г. подтверждала целесообразность сохранения сплошного зеленого пояса вокруг Лондона, с прокладкой через нее кольцевой автодороги. Новые промышленные зоны предполагалось создавать на расстоянии порядка 20 км от центра

Лондона, новые города-сады – на расстоянии от 20 до 40 км.

План Унвина оставался на бумаге до 1947 г., когда к нему вернулись, тогда как его автор уехал в Америку – учить планировке студентов Колумбийского университета.

Аберкромби, как и Адамс в Америке, понимал, что территориальное планирование есть искусство возможного. Теперь следовало проложить новые шоссе в зеленых коридорах, связав ими отдельные городки и впустив природу в Лондон узкими зелеными клиньями. Похоже, что концепция генерального плана Москвы, с которой и Аберкромби и группа ААРП были хорошо знакомы, получила новую жизнь. Аберкромби твердо следовал принципу микрорайона, разработанному в малом масштабе еще Перри, распространив этот принцип на огромную территорию Большого Лондона. Он сохранил идею кольцами убывающей плотности расселения, обозначив четыре кольцевых дороги и приняв идею Унвина для третьего и периферийного кольца. Таким образом, достигался компромисс: привычная практика вычленения зеленых пространств внутри ядра и первого кольца, унвиновская модель (очерченные пределы пятен застройки на ткани единого ландшафта) в пределах третьего и четвертого колец.

Программа предполагала переселение миллиона лондонцев. 125 тыс. должны были переместиться за Зеленый пояс, 644 тыс. – в третье кольцо (383 тыс. в новые города, 261 тыс. – в новые районы существующих городов). 164 тыс. – еще далее, но в пределах 70 км радиуса от центра Лондона, около 100 тыс. – еще дальше. Таким образом, на расстоянии от 30 до 50 км от центра должны были возникнуть восемь новых городов, каждый с населением до 60 тыс. человек, так что давняя идея Говарда вернулась в новом обличье и с новым смыслом. Каждый из этих городов, в свою очередь, должен был представлять собой кластер из микрорайонов на несколько тысяч жителей, дополненный общегородским центром услуг.

На этот раз практика последовала за проектом. Акт о новых городах был подписан в 1946 г. К 1949 г. все восемь новых городов были обозначены на карте – хотя не всегда в местах, указанных Аберкромби. К середине 60-х годов они были в основном застроены. Прирост населения на территории Большого Лондона оказался больше, чем ожидалось, и к концу 60-х годов приступили к застройке еще трех городов-спутников, с большей, чем того хотел Аберкромби, численностью населения, однако в целом план оказался вполне устойчив к новой ситуации. Разумеется, от мечтаний, цепочкой передававшихся от Кропоткина к Говарду, от того к Геддесу и далее к Мамфорду, осталось немного, и жители Бэзилдона, Кроули и других городов-спутников, вместо того чтобы питаться продуктами, выращенными их руками, покупают их в супермаркетах. Однако одно несомненно – новые города стали местом приятным для жизни и удобным для воспитания детей, мягко слитым с ландшафтом – эффекта типового американского пригорода здесь удалось избежать. Удалось здесь счастливо избежать и того, что случилось с Москвой и Подмосковьем в последние десять лет, когда столичного типа многоэтажная застройка и случайные по размещению коттеджные поселки стали сливаться в единое застроенное целое, похоронив надежды на сохранение Зеленого пояса, о котором грезили авторы генерального плана 1935 г.

Реванш модернизма

Послевоенное время означало решительную смену приоритетов. Лейбористы в Британии, социалисты во Франции и в Италии, придя к власти, выдвинули принцип социальной ответственности государства, что естественным образом включало решение жилищного вопроса для беднейших слоев общества. Идеология Большого стиля была отметена вместе с эпохой диктатур. В Лондоне Аберкромби представил публике всю грандиозность задач, ставших еще тяжелее за годы войны из-за потерь при бомбежках Англии и за счет нехватки средств на ремонт жилого фонда. Аберкромби и его коллеги признавали, что классическая схема «домик и сад при нем» в наибольшей степени отвечает как потребностям семьи, так и британской традиции, но чтобы сделать на нее ставку, требовалось переселить не менее двух третей обитателей трущобных районов. Сравнив множество вариантов, планировщики определили оптимальную плотность 340 человек на гектар городской территории, что позволяло поселить треть в односемейных домах, а две трети – в квартирах многоэтажных зданий высотой от 8 до 10 этажей. Расчеты специалистов были приняты во внимание, и специальный план 1951 г. снял ранее обязывавшее в Лондоне ограничение высоты зданий в жилых кварталах – 24 м.