Принц в Бомбее - Суджата Масси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Благодарю вас, доктор. Заносим в протокол, что причиной смерти стало удушение. – Мистер Кинг сложил ладони лодочкой и повернулся к залу. – А теперь выслушаем показания сержанта Катберта Миллера из Бомбейской полиции.
На место доктора Макдональда встал тучный вспотевший человек лет тридцати в парадной полицейской форме-хаки.
В ответ на вопрос коронера Катберт Миллер заговорил с легким валлийским акцентом, который часто встречается в семьях англо-индийцев. Он огласил свое имя и звание, добавил, что стал первым представителем полиции, прибывшим на место происшествия, и зачитал полицейский рапорт.
– Мисс Каттингмастер лежала примерно в полутора метрах от стены учебного корпуса. Мы сразу же предположили, что она либо случайно упала, либо прыгнула добровольно, тем более что на одном из кустов рядом со зданием был обнаружен лоскут ткани. Однако тело не лежало в кустах прямо под галереей, поэтому мы исключили версию падения. Больше похоже на то, что ее сбросили вниз с большой силой.
– Соответственно, все это было подстроено теми, кто хотел ввести полицию в заблуждение?
Сержант кивнул:
– Только меня не проведешь.
На репортерской скамье и в некоторых частях зала раздался одобрительный смех.
– У вас острый взгляд, сержант Миллер. Вы можете еще что-то сказать о погибшей?
Сержант окинул публику глазами и только потом стал отвечать – ему явно хотелось продлить свою минуту славы.
– Мы установили, что лоскут, обнаруженный на ветках, срезан с края сари погибшей. Срезан довольно аккуратно, скорее всего, ножницами. Мы полагаем, что его поместили туда с целью создать впечатление, что девушка упала в кусты и порвала одежду.
– А зачем, как вам кажется, это могло понадобиться? – осведомился мистер Кинг. – Если предпринималась попытка обставить случившееся как самоубийство, почему неизвестные не положили тело прямо в кусты?
– Возможно, преступнику пришлось срочно покинуть место происшествия, – предположил Миллер. – У нас имеются показания, что ректор Атертон и декан Гупта осматривали территорию за десять минут до начала процессии. По их словам, они хотели убедиться, что никто не остался в здании и все пошли смотреть на принца…
– Можете перечислить всех, кого вы опрашивали по ходу расследования? – прервал его коронер. – Ранее это не упоминалось, а мне необходимо для протокола.
– Да, сэр. – Полицейский покраснел, будто его за что-то отчитали. – Мы допросили всех слуг, находившихся в тот день на территории колледжа, – их было трое в главном здании и трое в общежитии. Да, еще повара и двух его помощников. Все свидетели сообщили свое точное местонахождение, отпечатков их пальцев на галерее не обнаружено. Мы обнаружили три отпечатка, но пока их не идентифицировали. Сняли отпечатки у всех сотрудников, присутствовавших в тот день.
– В том числе и у преподавателей?
– Нет. Мой начальник решил, что у нас нет оснований это делать до окончания дознания, поскольку уголовное дело пока не открыто.
– Кто-то сообщил, что слышал звуки борьбы?
– Нет. Помимо уже упомянутых слуг, двое студентов находились в лазарете. Они сообщили, что ничего не слышали, но играл граммофон, который для них завела сестра милосердия. Лазарет находится на первом этаже общежития, а оно за главным зданием колледжа. По словам сестры, никто в то утро не выходил из лазарета и не входил туда.
– Хорошо. Вы закончили?
– У нас имеется еще несколько наблюдений, сэр. Констебль обнаружил под телом листок бумаги. Записку, отпечатанную на пишущей машинке.
Первин застыла. Итак, у Френи обнаружили записку, а она до сих пор об этом не знает?
Коронер вгляделся в Миллера:
– Требую, чтобы вы зачитали записку вслух для протокола.
Инспектор скованно произнес:
– Записка написана по-английски: «Я слишком многих покрыла позором и больше жить не могу. Время обрести независимость». Два последних слова напечатаны фонетически, они на хинди, – добавил полицейский. – «Джай Хинд». Это означает: «Победу Индии». Как вам, сэр, полагаю, уже известно, это выражение часто используют террористы.
16
Вердикт коронера
Предсмертная записка… При этом из показаний врача явственно следует, что кто-то размозжил Френи горло.
Мысли Первин неслись вскачь. Улики свидетельствуют об убийстве. Да и вряд ли бы Френи написала такую записку.
– Она не была террористкой и никогда бы не покончила с собой. – Мистеру Каттингмастеру не удавалось говорить тихо. – Доктор сказал, ей сломали кость в горле. Почему дело представляют так, будто…
– Она была счастлива! – вмешалась миссис Каттингмастер. – Так счастлива, что никогда бы добровольно не рассталась с жизнью!
Первин повела рукой, прося их говорить потише. Негромко спросила:
– Когда к вам приходили полицейские, они упоминали эту записку?
– Нет, ничего такого! – Из глаз Митан полились слезы.
Возможно, полицейские держали эти сведения при себе из подозрений, что в смерти девушки может быть замешан кто-то из родных.
Джамшеджи перехватил взгляд Первин и слегка качнул головой в сторону следующего ряда. Он предупреждал, что сидящие там могут их услышать. Первин прошептала Каттингмастерам на гуджарати:
– Я тоже ошарашена. Но давайте все обсудим, когда увидим записку.
– А сейчас ее увидеть нельзя? – взмолилась Митан, когда бейлиф зашагал в сторону присяжных, подняв записку на всеобщее обозрение.
– Ш-ш. Похоже, у коронера есть вопросы.
Мистер Кинг прокашлялся и спросил сержанта Миллера:
– Записка была проанализирована?
– Да, сэр. – Прежде чем продолжить, сержант сильнее прежнего выпятил грудь. – Этот документ был подвергнут тщательному анализу. Полицейский эксперт пришел к выводу, что записка напечатана на машинке секретаря в канцелярии. Тот же текст остался на ленте.
– Эксперт здесь? – осведомился мистер Кинг.
Сержант покачал головой:
– Мистер Симмонс работает в центральном отделе и сегодня, насколько мне известно, сопровождает принца Уэльского. Я принес его доклад, подписанный им самолично.
Коронер взял доклад и прочитал вслух. Мистер Симмонс не только идентифицировал пишущую машинку, но и подтвердил, что чернильный отпечаток большого пальца на отпечатанном документе принадлежит Френи Каттингмастер – это большой палец ее левой руки. Чернила, которыми были испачкана рука Френи, совпадали с маркой чернил в чернильнице на столе секретаря в канцелярии Вудберна.
Прижать большой палец девушки к бумаге мог кто угодно, подумала Первин. Хоть до смерти, хоть после. Перед глазами мелькнула картинка: Френи перед своим мучителем. Слишком страшно, и Первин закрыла глаза, чтобы видение рассеялось.
Снова она их открыла, когда коронер предложил сержанту покинуть стойку для свидетелей, а на его место вновь пригласил доктора Макдональда. Когда Макдональд снова принес присягу, коронер обратился к нему:
– Вы объяснили нам, что перелом подъязычной кости является признаком удушения. Существует ли вероятность, что мисс Каттингмастер повесилась?
– По моему мнению, нет. – Говорил он размеренно, взвешенно. – При самоудушении
