Близость - Ария Тес

- Ничего не изменится, - прошептал Дамир, - Я только тебя люблю и буду любить. Кать. Только тебя.

Нет, ты ошибаешься. Все уже изменилось, Дамир, и мы никогда не вернемся туда…на ту крышу, где были так счастливы.

Все уже изменилось, и поэтому, когда он сказал мне эти слова, мне снова захотелось прикусить запястье, чтобы не заорать в голос.

«Вы не можете быть хуже тех, кого я уже знаю»

Катя; конец марта

Я сижу в темной комнате и смотрю на то, как мой муж трахает Настю…в какой раз? Кажется, раз в двухсотый?

Хотя я вру. Честно, я очень криво и некрасиво вру, ведь я прекрасно знаю, какой сегодня номер присвоить очередному эпизоду.

Это сто пятьдесят первый раз, когда о мою душу вытирают ноги.

У окна.

Он имеет ее у окна, будто ему по-прежнему мало зрителей, а я смотрю. На то, как его крутые ягодицы сжимаются в очередной фрикции. Как болтаются его яйца. Как выгибается она.

У нее красивые туфли. Кажется, это новые босоножки от Маноло Бланик. Очень элегантные и шикарные. У них красивая россыпь страз на ремешке вокруг щиколотки и изящный, тонкий каблучок. Интересно, а мне бы такие подошли? Наверно, да. Хотя, может, и нет. А вообще, какая нахрен разница?

Дамир издает рычащий стон, резко закидывает голову назад, а потом хватает Настю в охапку и поворачивает к себе лицом.

Я смотрю.

Будто мне мало того, что он уже со мной сделал, я иду на принцип и не отвожу взгляда. Не прячусь. У меня не осталось сил прятаться, если честно. И я смотрю, как он целует ее, как снова насаживает, продолжая поддерживать под ягодицы.

Рядом со мной лениво потягивает виски Даня. Мы с ним ни разу так и не переспали, потому что я не могу. Нет, я больше не чувствую, что так предам Дамира. Я вообще сомневаюсь, что еще хоть что-то могу чувствовать, потому что на выжженной земле едва ли сможет взойти хотя бы какой-то росток. Скорее всего, все гораздо прозаичней: Золотов на веки вечные будет ассоциироваться у меня с болью. У меня нет к нему никаких теплых чувств, я даже мстить с ним не стала бы. Если я его к себе подпущу, то себя буду ненавидеть еще сильней, чем уже ненавижу. Это последнее, что я могу еще решать: с кем мне спать, а с кем нет. С ним я не хочу. Не могу даже мысли допустить, что он войдет в меня и оставит навсегда это отвратительное семя отторжения от собственных принципов.

- Ты же понимаешь, что это глупо? - звучит тихий голос Дани, но я не оборачиваюсь.

Знаю, что он мне скажет. В последнее время он все чаще пытается перетащить меня на темную сторону и толкнуть себе же в объятия. Это просто игнорировать, когда тебе плевать. Раньше, конечно, я бы хоть как-то взбрыкнула, отреагировала, а сейчас у меня на это не осталось больше сил.

Я только хмыкаю.

Даня продолжает, сделав глоток.

- Ты теряешь возможности получить удовольствие. Вместо этого сидишь и играешь в кисейную барышню. Посмотри на него. Видишь? Он злится. Ему это не нравится, но…

- Можешь не продолжать, - отвечаю тихо и слегка хмурюсь, - Я не хочу заниматься сексом. Я хочу только смотреть.

Чувствую, как Даня буравит меня тяжелым взглядом в затылок, но, простите за мой французский, ебала я в рот. Его и этот взгляд вместе взятых. Мне насрать, что он обо мне подумает. Мне даже насрать, что будет думать Дамир. Я не стану спать с мужчиной, от которого меня воротить, лишь ради того, чтобы мой супруг почувствовал себя лучше. Он мог почувствовать себя лучше, если бы остановился, но он не нажал на стоп. Он продолжил. И это уже не моя проблема, что теперь вина его сжирает. Тем более, не сильно она его и жрет, в общем-то.

Мне не в чем себя упрекнуть.

И я не стану даже начинать.

Мне все равно.

Мне уже все равно…

Даня наконец-то отставляет стакан на столик и встает.

- Ну, как знаешь. Мое дело предложить.

Я знаю, что будет дальше. Так уже было, когда он понял, что я не собираюсь с ним трахаться. Примерно месяц назад он окончательно это понял и впервые присоединился к Дамиру и Насте.

А что? У них вышло отличное трио, поэтому я знаю, что в этот раз все будет точно по той же схеме. Поэтому я знаю, что они и не заметят, если я уйду.

И я ухожу. Встаю тихо под аккомпанемент стонов и грязных шлепков, тонкого стука шпилек и рычания разного рода, иду в прихожую, одеваюсь и выхожу из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Никаких истерик.

Никаких скандалов.

В них тупо больше нет никакого смысла, да и меня на них уже не хватит…

***

Мне удалось оттянуть начало своего ада на октябрь, а сейчас уже март. Я медленно иду по аллее на Патриарших прудах. Темно. Страшно, наверно, в теории, но я ничего не боюсь. Все самое плохое со мной, в любом случае, уже случилось.

Черт, конец марта…Прикрываю глаза под медленную музыку в моих наушниках*, но физически ощущаю, как под ногами хрустит все еще лежащий на тротуарах снег. Меня полгода планомерно унижают, уничтожают, выжигают из собственного тела! А может быть, даже больше. Когда все это началось? Не с первого же раза, когда он перешел черту? Задолго. Очень задолго до того, как все изменилось навсегда…

С тех пор я не дышу полной грудью. Вот уже полгода я плохо сплю, почти ничего не ем и сгораю, но на это всем насрать. Да боже! Даже мне насрать уже, если честно…Я не помню, когда в последний раз чему-то радовалась и вообще. У меня все очень сильно изменилось, и я сейчас говорю не о муже, который трахает мою подругу на моих глазах. И даже не обо всех тех, кого он трахает, пока «пользуется своим правом на свободу».

Да, у нас теперь есть и такое право.

Точнее, у него.

Мой ад начался в начале октября.