Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1 (Следопыт Империи) - Григорий Грошев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- И письма вам не доходят? – удивился главврач.
- Не так легко написать ответ большому учёному…
Вновь вышли на улицу. Несколько десятков душевнобольных выстроил вдоль длинной линии, начерченной на асфальте. Печальное зрелище! Иные не могли ровно стоять и шатались, другие – подпрыгивали на месте. Один мужчина, на вид лет шестидесяти, вдруг пронзительно закричал. К нему тут же побежали санитары.
- Выздоравливающие! – вскричал Чудодей. – Сделаем ещё один шаг к лечению. Боже, храни Императрицу!
Ему ответил нестройный хор голосов – «Ура». Дань уважения царице портил демонический смех, который издавал кто-то из пациентов. Фёдор прикрыл глаза рукой. Заиграл гимн. В этот момент он против воли вытянулся в струну и положил руку на сердце. Господи, до чего же велика Россия! И нигде, нигде не кончаются её границы…
После построения вновь пришлось идти в кабинет главврача. Он не уставал нахваливать своё заведение. Его помощница уже заварила кофе – отвратительный, от одного лишь запаха слезились глаза. Пришлось присесть, дабы не портить отношения с этим чудным доктором.
- Знали ли вы, сударь, - говорил Чудодей. – В моей больнице применяются самые современные методы. Гидротерапия, электрошоковая терапия! Комнаты для релаксации. Лоботомия – всего лишь эксперимент. Вы там передайте, передайте…
- Кому? – удивился Фёдор.
- Ну, хотя бы Матушке нашей…
Как же быстро слухи разносятся! Удивительно. Наконец, со всеми формальностями было покончено. Они отняли добрый час. Фёдор зашёл в комнату для допросов. Комфорт, конечно, уступал тюрьме, где следственный кабинет для аристократов напоминал интерьер трёхзвёздочной гостиницы. И всё же, тут было неплохо. И подследственный, и его защитник уже были тут. Должно быть, прождали немало.
- Что же случилось? – вместо приветствия спросил Левако. Многословность его выдавала волнение. – Чем вызвана необходимость допроса? Я полагал, следствие окончено.
- Возникло важное обстоятельство, - пожал плечами Иванов. – Мне надлежит уточнить всего одну деталь у Дмитрия.
- Я – весь внимание, - пробубнил Горелов. Лицо его было бледным, а движения – заторможенными. Должно быть, ему давали успокоительные препараты.
- Кто ещё был с вами в автомобиле, господин подследственный?
- В какой момент? – спросил Горелов, и Левако тут же схватил его за руку. Дмитрий осёкся.
Повисла тишина. Было так тихо, что стало слышно смех за стеной. Откуда он только берётся в этих больницах? Что кажется смешным пациентам? Или хохочут врачи, которым недуги несчастных доставляют удовольствие? Иванов понял, что попал в точку: Дмитрий начал рыдать.
Глава 35. Святослав идёт... параллельным курсом
Потерять работу в Москве 1989-го года, конечно, не было трагедией. Если у тебя есть финансы на чёрный день, нет обременений и кредитов. Если уволенного готова поддержать семья, а у несчастного есть хорошая профессия. Увы, детектив Святослав не мог похвастать таковым богатством.
Из ценного имущества у него были только дорогие часы, подаренные Фёдором. Однако же, их хотелось сохранить. Мирной профессии у Святослава не имелось, как и желания её осваивать. От одной мысли, что придётся стоять за прилавком или таксовать, его бросало в дрожь. Зато имелось раздутое эго, большие кредиты, двое маленьких ребятишек и супруга-домохозяйка.
- Ты о семье подумал, когда увольнялся? – кричала жена. – Чем будут наши дети питаться? Или ты желаешь, чтобы они повторили твой путь?
- А может, тебе пора на работу устроиться? – пошёл в атаку Святослав. – Сидишь целыми днями дома, пока я на задании!
- Да как ты смеешь? – вскричала супруга. – Весь дом на мне! Весь! Слуг у нас не имеется. А у Петровых, между прочим…
Пока жена Святослава читала ему лекцию о потраченных впустую годах, впору рассказать о квартирном вопросе Москвы 1989-го года. Население стремительно росло, приблизившись к гигантской цифре: пять миллионов человек. Вдумайтесь! Да будет тебе известно, читатель: революция в России времён следователя Иванова всё же произошла.
Но не в семнадцатом году, и не политическая. Не довелось стране пройти через коллективизацию, однако деревенская община всё равно рухнула. Промышленность перевооружилась, сельское хозяйство стало механизированным. Предприимчивые дельцы автоматизировали всё, до чего дотянулись эффективные руки.
Свобода не принесла выходцам из сёл и деревень достатка. Из-за автоматизации сельского хозяйства высвободились сотни тысяч, если не миллионы рабочих рук. Меж тем, никто не собирался кормить эти рты просто так. Им предстояло самим найти своё место в жизни.
Спасаясь от голода, многие из вчерашних крестьян очутились в Москве, Омске, Краснодаре, Минске и других крупнейших городах Российской Империи. Исход не был одномоментным. Вчерашние крестьяне прибывали постепенно, принося с собой сельские привычки.
Оборотная сторона промышленной революции потребовала множество рабочих, привела к бурному росту сферы услуг… Богатели работники фабрик, мануфактур и заводов. У людей появился вкус к красивой отделке, а отсюда - востребованность строителей.
Словно грибы после дождя росли кафе и рестораны, красные кварталы, дома красоты. Всё это великолепие нужно было обслуживать: строить, ремонтировать, убирать. Одним словом, новоиспечённые горожане в большинстве своём нашли занятие. И получили заработок, который позволял не умереть от голода. Как минимум.
Но где же расселить вчерашних крестьян? Поначалу они создавали уродливые трущобы, возводя халупы из подручных материалов. Такие зоны превратились в рассадники болезней и преступности. Императрица приказала уничтожить проблему на корню. Но куда девать людей?
Инженеры предложили смелое решение: возводить гигантские дома в тридцать-сорок уровней. Каждое строение вмещало в себя средних размеров деревню. На нижних этажах размещали инфраструктуру: продуктовые лавки, фельдшерские кабинеты, школы и приёмные участковых инспекторов. Филиалы церквей, где жители могли молиться, креститься и зарегистрировать брак.
Всё было спроектировано так, чтобы насельники унылых кварталов как можно меньше перемещались по городу. Квартиру, где в одном помещении сосредоточена кухня, прихожая и спальня, назвали поэтично – студия. В иной из таковых набивалось до десяти человек! Быт был сносным, но не более того. Раскладушки в общих коридорах, а в тёплое время года – у подъездов, не удивляли никого.
Чуть более зажиточные мещане могли себе позволить дабл-студию (на британский манер). Здесь помимо одной универсальной комнаты была ещё спальня, а порой – лоджия. И на этом всё. В домах-исполинах не было квартир с двумя, тремя или уж тем более четырьмя спальнями. Стоит ли говорить о том, что жизнь в подобных условиях не была простой?
- Васенька опять кашляет! – продолжала пилить Святослава жена. – А Илоне нужно оплатить обучение.
