Ангелотворец - Камилла Лэкберг

Сложив руки в молитве, он поднял глаза к небу, прося дать ему сил, чтобы сохранить наследие своего народа, дать сил, чтобы и дальше выдерживать Себастиана, дать сил справиться с прошлым, которое мешало осуществить задуманное. Годы пролетели так быстро… Он успел забыть о том, что произошло. Человек сам творит свою историю. Йозефу хотелось бы стереть это происшествие из своего прошлого. Хорошо бы и Монссону пришла в голову такая идея. Поднявшись, Йозеф стряхнул пыль со штанов. Оставалось надеяться, что Бог услышит его молитвы из столь символичного места, воплощающего в себе прошлое и будущее. Из этих камней он сотворит знание, а вместе со знанием придут мир и понимание. Он выполнит долг перед своим народом, который столько времени угнетали и изничтожали. А когда его план осуществится, ему больше нечего будет стыдиться.

Раздался звонок мобильного, но Эрика нажала на красную кнопку. Звонили из издательства. У нее сейчас не было времени разговаривать. В сотый раз она осматривала свой кабинет. Ей неприятно было думать, что кто-то был здесь и рылся в ее личных вещах. Кто это мог быть и что ему здесь было нужно? От этих мыслей ее оторвал звук открывшейся входной двери. Эрика мигом слетела вниз по лестнице на первый этаж и увидела в прихожей Патрика и Йосту.

— Привет! — обрадовалась она. — Зайдете?

Флюгаре явно нервничал — видимо, боялся, что муж Эрики догадается об их сговоре, и писательница решила его немного помучить:

— Давно тебя не видела, Йоста, как жизнь?

Он так покраснел, что Эрика невольно улыбнулась.

— Все хорошо, — пробормотал Флюгаре, опустив взгляд в пол.

— Дома все хорошо? — спросил Патрик.

К его супруге вернулась серьёзность. Она на мгновение забыла, что кто-то был у них дома. Надо было бы рассказать мужу о своих подозрениях, но ведь доказательств у нее не было. Так что пока говорить на эту тему рано. К тому же расскажи она обо всем, Патрик перепугается. Он так сильно волнуется за свою семью, и если узнает, что в дом к ним кто-то забрался, еще не дай бог заставит их переехать. Лучше пока подождать. Но Эрика все равно не могла унять тревогу. Взгляд ее невольно обратился к двери на веранде, словно в ожидании преступника. Она собралась было ответить, как из кухни показалась Кристина с детьми.

— Ты дома, Патрик? Знаешь, что только что произошло? Я думала, у меня будет инфаркт. Стою я себе в кухне, жарю блины и тут вижу в окно, как Ноэль на всех парах несется прямо к дороге. Не знаю, каким чудом мне удалось его догнать. Кто знает, что с ним могло случиться. Вы должны как следует запирать двери. Дети такие быстрые. Если что-то случится — будете жалеть всю жизнь…

«Поразительно, как ей удается толкать такие речи на одном дыхании!» — подумала Эрика.

— Я забыла закрыть дверь на веранду, — сказала она мужу, отводя взгляд.

— Молодец, мама. Мы будем внимательнее, — ответил тот Кристине, после чего поймал сыновей и прижал их к себе.

— Привет, дядя Йоста, — поздоровалась Майя.

Весь красный, Флюгаре уставился на Эрику, но Патрик как будто бы ничего не заметил: он был занят с близнецами. Оторвавшись от детей, повернулся к жене:

— Мы заехали за мобильным. Ты его не видела?

— Ты забыл его на кухне, — ответила Эрика.

Хедстрём сходил за ним.

— Ты недавно звонила, — сказал он, просматривая входящие вызовы. — Что-то важное?

— Нет, просто хотела сказать, что люблю тебя, — ответила Эрика, надеясь, что супруг ничего не заподозрит.

— Я тоже тебя люблю, милая, — ответил Хедстрём, изучая экран телефона. — Пять пропущенных звонков от Анники. Лучше сразу перезвонить ей.

Эрика пыталась подслушать его разговор, но ей мешала болтавшая без умолку Кристина. Однако выражение лица мужа сказало больше, чем слова.

— Пальба на Валё. Кто-то стрелял в людей в доме. Анна тоже там. Это она вызвала полицию, — коротко сообщил Патрик, закончив разговаривать.

Эрика прижала руку ко рту:

— Анна? Она не пострадала? Как…

Все, о чем она могла в тот момент думать, — все ли в порядке с сестрой.

— Как я понял, никто не пострадал. Это хорошая новость, — Хедстрём повернулся к Йосте. — Но есть и плохая. Аннике пришлось звонить Мелльбергу.

— Мелльбергу? — протянул его коллега.

— Да. Так что нам лучше выехать туда как можно быстрее.

— Но там же стреляют! — воскликнула Кристина.

— Это моя работа, — раздраженно ответил Патрик.

Мать наградила его ледяным взглядом, развернулась и вышла в гостиную.

— Я с вами, — вызвалась Эрика.

— Ни за что на свете!

— Если Анна там, я тоже поеду!

Хедстрём гневно посмотрел на жену:

— Там какой-то безумец палит по людям в домах. Ты никуда не поедешь.

— Но там же полиция! Я буду в полной безопасности, — Эрика начала натягивать кеды.

— А кто присмотрит за детьми?

— Кристина.

Писательница выпрямилась и посмотрела на него взглядом, показывавшим, что возражения не принимаются. По дороге к гавани она продолжала тревожиться за сестру. Пусть Патрик злится сколько хочет. Анна — ее младшая сестра, и Эрика за нее отвечает.

— Пюттан, ты там?

Перси недоуменно оглядывал квартиру. Жена не говорила, что куда-то собирается. Они поехали в Стокгольм на пару дней отметить день рождения одного старого друга. На юбилее должны были присутствовать все сливки шведской аристократии, а также элита бизнес-сообщества. Причем важен был не размер компании, которую возглавляли приглашенные, а то, кем были их предки, какую они носили фамилию и какие школы посещали сами бизнесмены. Сам граф фон Барн отвечал всем этим критериям. Но разумеется, это его мало волновало. Так шла вся его жизнь. Быть аристократом для него столь же естественно, как и дышать. Но только сейчас есть риск остаться графом без замка, а это не сможет не сказаться на его положении в обществе. Конечно, он не скатится на уровень нуворишей, но и лидирующее место в свете потеряет.

В гостиной он налил себе виски. «Макмира Прелюдиум»,[17] пять тысяч крон за бутылку. Перси в голову бы не пришло пить виски другого качества. В день, когда ему придется пить «Джим Бим»,[18] он возьмет ружье и застрелится.

Больше всего его расстраивало то обстоятельство, что он предал память своего отца, не оправдал его ожиданий. Перси был старшим сыном в семье. Ему всегда уделяли особое внимание. Без лишних эмоций отец дал его брату и сестре понять, что старший сын особенный, потому что когда-нибудь он унаследует все его состояние. Перси нравилось, когда отец ставил их на место. Но при этом будущий граф старался не замечать разочарования, с которым тот смотрел на него. В глубине души он знал, что отец считает его слабым, трусливым и избалованным. Ему не нравилось, что мать слишком нянчится с Перси, но та говорила, что ее первенец чуть не умер во младенчестве, и поэтому она будет заботиться о нем как можно лучше. Он родился на два месяца раньше и был маленьким, как цыпленок. Врачи сказали, что ребенок не выживет, но тогда, в первый и последний раз в жизни, Перси проявил силу воли. Вопреки всему, он выжил, хоть и отличался слабым здоровьем.

Он выглянул в окно на площадь Карлаплан. Окна эркера выходили прямо на фонтан. С бокалом в руках фон Барн разглядывал толпу прохожих. Зимой там было мрачно и пусто, но летом скамейки заполнялись людьми, а дети играли и ели мороженое, греясь на солнышке. На лестнице послышались шаги. Перси напряг слух. Это Пюттан возвращается? Наверное, она ходила за покупками. Интересно, банк еще не заблокировал ее карту? От унижения граф весь сжался. Все-таки общество устроено неправильно. Как оно может требовать от него уплаты налогов? Да еще в таких размерах? Что это за коммунизм? Фон Барн сжал бокал в руке. Мэри и Чарльз умерли бы со смеху, узнай они о его проблемах. Они по-прежнему трезвонили направо и налево, что брат выгнал их из родительского дома и лишил причитавшегося им по праву.

Внезапно мысли Перси обратились к Валё. Если бы он тогда не попал на этот остров, то ничего из того, о чем он запретил себе думать, не случилось бы. Вначале он был рад смене школы. Атмосфера в Лундсберге стала невыносимой с тех пор, как его обвинили в том, что он стоял и смотрел, как худшие ученики школы заставляли своего одноклассника — мальчика для битья — выпить слабительного перед церемонией окончания учебного года. Летний белый костюм бедняги в итоге стал коричневым. После этого происшествия старшего фон Барна вызвали к руководителю школы для разговора. Чтобы избежать скандала, ректор не стал наказывать Перси, но попросил родителей подыскать ему другое учебное заведение. Отец пришел в ярость. Ведь его сын ничего не делал, только смотрел, разве же это преступление? Однако ректор не отступал, и в конце концов, после наведения справок в нужных кругах, было принято решение устроить провинившегося подростка в интернат Руне Эльвандера на Валё. Отец вообще-то хотел отправить Перси учиться за границу, но мать была против этого и впервые в жизни настояла на своем. И Перси пришлось отправиться в лапы к Руне, о чем ему так неприятно было вспоминать…