Трясина - Надежда Евгеньевна Фещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что ещё ты про неё знаешь? – допытывался Тоха. – Навести смертельную болезнь она умеет?
– Умеет, конечно, тут особой премудрости не надо. Ломать не строить.
– Значит, умеет, – подтвердил Тоха скорее сам для себя.
Он постоял, задумавшись. Даже Яшка вон подтвердил. Конечно, это её рук дело! «Да что тут церемониться?! – решил Тоха. – Надо прижать её к стенке, пусть признаётся во всём и исправляет! Раз умеет одно, значит, сможет и другое!»
Пришёл Никита.
По его словам, ночь была скучная. И вечер тоже. Саввиха была дома и никуда не уходила. Он всю ночь провёл за забором, укрывшись в самом ближнем кустарнике – ему даже не от кого было особо скрываться. Саввиха выходила в огород пару раз. И ещё в окно видел, как она меняла бинт на левом предплечье.
– Пошли! – решительно сказал Тоха, когда Никита рассказал ему про это.
– Куда? – удивился Никита.
– К Саввихе.
– И ещё, – успел добавить Никита, – пока я сторожил Саввиху, подъезжал уже поздно вечером, когда стемнело, один чужак на чёрном «мерине». Я подкрался к самому окну – форточка была открыта. Так вот, это было похоже на настоящие разборки. А обвинял мужик Саввиху в том, что бизнес у него попёр, а семья разрушилась. Говорил, что жена ушла, младший сын в больницу попал, старший на наркоту подсел. И говорил, что это Саввиха виновата! А она отвечала: «Ты денег хотел? Хотел. Ты их получил? Получил. Ко мне какие претензии?» Он снова ей расклад – а доказать ничего не может. Она ему: «Кто управляет твоей жизнью – ты или я?» И он такой: «Не знаю, кто управляет!» Сел и заплакал. Мужик. Представляешь? Заплакал! Потом уехал.
Глава двадцатая, в которой Саввиха раскрывает все карты
Для смелости Тоха позвал с собой Никиту. Он, конечно, не собирался ни с кем драться, но внушительный рост, широкие плечи Никиты должны были вызывать уважение у любого.
Саввиха была дома. Никита так настойчиво стучал, что не открыть было невозможно. «Перевязано левое предплечье, – отметил про себя Тоха. – А ведь я в прошлый раз под рукавом платья эту повязку видел!» – вспомнил он. Саввиха взглянула на Тоху, хотела было захлопнуть дверь, но Никита молниеносно подставил в проём ногу.
– Здравствуйте, баба Саввиха! Почему же вы не хотите с нами разговаривать? Вы чего-то боитесь? – спросил он.
Тоха был более приветлив:
– Баба Саввиха, у нас к вам очень важное дело, правда. Жизненно важное.
Саввиха поняла, что разговора не избежать. Молча открыла дверь, пропустила Тоху с Никитой.
Все расположились вокруг стола. Саввиха ничем нежданных гостей не угощала. Сидела, скрестив руки на груди, и смотрела в стол безучастным взглядом.
– Можно мы сразу начнём, без обиняков и вежливых разговоров ни о чём? – спросил Никита.
Саввиха пожала плечами, кивнула:
– Давайте!
– Мы знаем, что вы умеете не только лечить, но и наводить порчу. И пользуетесь не только безобидными травками.
Саввиха молчала. Потом сказала:
– Каждый зарабатывает как может. Делает что умеет. Вы пришли меня учить правильно жить? Так я гораздо дольше вас прожила и, пожалуй, больше знаю про это.
– Нет, – остановил её Тоха, – мы хотим, чтобы вы исправили то, что сделали.
– Только не говорите, что вы не приложили руку к болезни Тамары Георгиевны, – снова загорячился Никита. – Между прочим, к смертельной болезни.
– Ах, это! – усмехнулась Саввиха. – Вот здесь я уж точно чиста. Это было не моё желание.
– А чьё же? – спросил Тоха. – Кто-то просил её погубить? Кто-то заказал её убийство?
Саввиха пытливо посмотрела на Тоху.
– То есть ты не знаешь, кто хотел её выключить? Лишить её воли?
Тоха не знал. Он перебрал в уме всех соседей, всех её коллег-учительниц – ни на кого он не мог подумать такого. Может, он просто чего-то не понимает?
– А что с вами случилось, баба Саввиха? Почему у вас рука перевязана?
– Стара я стала, кое с чем не справилась, – ответила Саввиха. – Упала на лестнице.
Тоха шепнул:
– Да не верю я ей. Ты ей ножом поранил ведь именно эту руку.
– Но не будем же мы сдёргивать повязку, – возразил Никита.
– Вот что, мальчики, раз уж вы пришли за правдой, я скажу вам правду. – Саввиха пытливо посмотрела на обоих. – Готовы?
– Мы вас слушаем, – тихо подтвердил Тоха.
– Да, мне требовалась жертва. Главному нужны человеческие души, коллекционирует он их, может, – усмехнулась Саввиха. – Живёт он ими, питается ими, если хотите. А тут ты сам приходишь. Заметь, я ничего не делала по своей воле. Ты сам меня попросил. Ты сам выкрал шкатулку с тетрадью…
Тоха даже вскочил.
– Так вы знали! И после этого говорите, что вы ни при чём!
– Воля была твоя, – напомнила Саввиха, твёрдо глядя Тохе в глаза.
Никита возразил:
– Но вы же правда подсунули всё это Тохе – показали, где что лежит, а сами вышли. Тоха, я же тебе говорил, помнишь? – обратился он к другу.
– Помню, – прошептал Тоха.
– А я жалею, что стара стала, – сказала Саввиха Никите холодно. – Не справилась тогда с тобой на кладбище. Была бы молодая – не ушёл бы ты живым. А то слишком много говорить начал. И не нравится мне ваша дружба. Но ничего, скоро она закончится.
– А зачем вам вообще всё это? – спросил Тоха. – Жили бы себе спокойно, огород выращивали. Козочку бы держали. Зачем я вам нужен?
– Я сына спасу. Главный сказал: приведёшь на замену – я душу твоего сына выпущу. Молиться о нём можно будет, вымаливать.
– А я, значит, предназначен главному? Несыти?
– Ты уже в его власти. Инициация – всего лишь последний узелок. Ничего ты не сделаешь и никуда не спрячешься. Он через свою сеть везде тебя найдёт. А когда мать твоя умрёт, не меня обвиняй в её смерти. Я тут руку не прикладывала. Я лишь инструмент. Как нож в руках убийцы.
– Кто же настоящий убийца? – прошептал Тоха, начинавший догадываться.
– Ты, конечно, – спокойно сказала Саввиха. – Ты же расшифровал заговор, судя по твоим клыкам. О, ты способный, мне это сразу понравилось. Помнишь там строчки: «Удачу во всём беру я в заём»? В заём! – подчеркнула Саввиха. – Я заплатила дорогую цену за свой договор с главным. Да, я получила силу, а
