Подпольный Алхимик 2 - Эл Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я пожелал девочке, чтобы она выздоровела и больше не ступала на скользкий путь, насильно вручил сопротивляющемуся Ранду пачку купюр на лечение и реабилитацию его сестры, и мы покинули больницу.
— Куда дальше едем, граф? — спросил Ранд, сев за руль.
— В особняк графа Берга.
Ранд изумленно поглядел на меня, но вопросов не задавал.
Всю дорогу я размышлял о том, что буду говорить отцу Эйвы. Вся проблема была именно в том, что он ее отец. Если бы не это усложняющее все обстоятельство…
— Аксель! — Эйва, увидев меня, выбежала навстречу. — Как я рада, что ты вернулся!
— Я тоже рад, милая. Как ты? — обнял я ее.
— Не очень. Пройдемся?
— Я приехал к твоему отцу, милая, мне нужно переговорить с ним.
— У вас с ним опять какие-то проблемы? — встревожилась девушка.
— Напротив — я очень надеюсь разрешить все наши с ним проблемы.
— Иди тогда к нему, он у себя.
Я прошел к кабинету графа и постучался.
— Входите.
— Приветствую еще раз, господин Берг. — Я вошел и плотно закрыл за собой дверь. — Найдется у вас время для меня?
— Конечно, Аксель, присаживайтесь.
Я воспользовался приглашением и без предисловий начал разговор.
— Вы должны прикрыть свой грязный бизнес, граф.
Берг непонимающе уставился на меня. Даже не так — в его взгляде читалось бесконечное изумление, будто я сказал ему самую невероятную на свете глупость.
— Боюсь, я не совсем понимаю вас, Аксель.
— Вы должны перестать заниматься наркоторговлей.
— Должен? — Его брови вскинулись вверх. — Мне кажется, вы взяли на себя слишком…
— В противном случае я приму меры, — оборвал я его.
Долго Берг прожигал меня враждебно-неверящим взглядом.
— И какие же, граф Ульберг?
— Мне не хотелось бы этого делать, потому что я бережно отношусь к чувствам Эйвы, но я вынужден буду рассказать ей правду, чтобы она правильно истолковала мои дальнейшие действия. После того, как я объясню все вашей дочери… мне придется раскрыть императору имя того, по чьей вине его любимая падчерица едва не умерла от передозировки.
Граф страшно побледнел.
— Его Величество не поверит столь бредовой…
— Я предоставлю ему сыворотку правды для такого случая.
Берг снова молчаливо посверлил меня взглядом.
— Зачем вам это нужно, Аксель? Я думал, мы уладили конфликт. Я готов был смириться с вашим присутствием в жизни моей дочери. К чему вы затеяли этот бессмысленный фарс?
Я поднялся с места и слегка наклонился к хозяину дома.
— Я не позволю вам травить и губить тысячи людей, среди которых много невинных. Я даю вам на размышление и действия неделю, господин Берг. Через семь дней я вновь приду к вам — и либо вы предъявите мне доказательства того, что приняли меры по сворачиванию своего наркобизнеса, либо я приму собственные меры.
Сказав это, я покинул кабинет графа.
* * *
Уехав от Бергов, я решил поужинать в ресторане. Эйва хотела поехать со мной, но сейчас я был не в состоянии мило беседовать с ней. Через неделю я, скорее всего, разрушу весь ее мир — и мне горько от этой мысли. Надежды на то, что Берг внезапно одумается и встанет на истинный путь, нет. Скорее всего, он попытается меня убить, после чего захочет преспокойно продолжать крутить свои темные дела.
Смерть Анни всколыхнула мою душу. Ее убили по моей вине. И Карла. И Бирлу. И Акке. И кучу других людей, которые могли жить, если бы не я. Я больше не допущу, чтобы вокруг меня гибли невинные. Если я могу предотвратить беду в чьей-то жизни — я сделаю это.
— Ах, какая встреча!
От неожиданности я вздрогнул и едва не выронил вилку. Нервы никуда не годятся в последние дни.
Передо мной стояла Кая Нильсон собственной персоной.
— Могу я присесть?
— Нет.
Бесцеремонно она опустилась на стул напротив меня и отпила из моего бокала вина.
— Как поживаешь, Аксель?
— Проваливай отсюда.
— Брось ты. Мы можем хоть раз поговорить начистоту друг с другом?
— Ну, давай. Например, о том, что твой отец отдал приказ убить невинную Анни Босстром, чтобы… разозлить меня?
— Всего лишь разозлить? Я думала, эта девушка значила для тебя куда больше.
Я до боли сжал пальцы в кулак, но промолчал.
— Да, отец отдал этот приказ — не чтобы насолить, не чтобы разозлить, Аксель, — Кая без тени насмешки пристально заглянула мне в глаза, — а чтобы заставить тебя чувствовать хотя бы подобие того, что почувствовал он, когда ты убил его сына и моего брата. Но тебе, конечно, не понять в полной мере. Ты не терял близких. Ведь близкие Акселя Ульберга для тебя — никто.
Я вновь промолчал. Она все равно не поймет. И изливать перед дрянью душу — кощунство по отношению к тем, кого я потерял по вине Нильсонов.
Да, Кая не права: на самом деле я понимал, что значит терять близких. Мне было больно. Карл был моим другом. Анни я любил, как сестру. Бирлу — как добродушную тетю, заменившую мать, которой никогда не было ни у Акселя Ульберга, ни у Акрама. И все они были хорошими людьми.
— Так кто же ты, самозванец? Все равно я не смогу открыть твою тайну никому, не будет в этом смысла, никто не поверит уже, но хоть мне позволь узнать, с кем мы имеем дело.
— С алхимиком из другого мира. Мне не было там равных. — Я говорил это и без намека на бахвальство. — Мне более четырех десятков лет. Мое настоящее имя — Акрам. Я открыл свою тайну нашей общей знакомой, которая называлась Илвой — да, она узнала, кто я, перед своей мучительной кончиной.
Я следил, дрогнет ли что-то на лице девушки при упоминании лже-Илвы, но той, судя по всему, было наплевать. Ни горечи во взгляде, ни злости. Лишь досада и непонимание.
С минуту графиня молчала. Затем нагнулась ко мне и прошептала:
— Лжец. Алхимии не существует. Других миров — тоже. Неужели так сложно сказать правду хотя бы сейчас, когда терять уже нечего?
— Ты просила правды. Никакой другой правды не существует. Она в том, что я обладаю даром, которого нет ни
