Обратный отсчет - Бейли Саманта

По моему лицу текут слезы, в голове стучит. Он сжимает мои пальцы, я отвечаю тем же. Жизни, погубленные жизни… Тесса забрала Куинн. И мы не знаем, где они.

Подняв глаза, я вижу Джессику, ее платье в красно-синюю полоску. Она пробирается через приемный покой с телефоном в руке. Увидев нас, она останавливается и оглядывает меня с ног до головы.

— Я выехала тут же, как ты позвонила, но пробки просто ужасные. Ты уже была у врача?

Я отпускаю руку Бена и приподнимаю кислородную маску.

— Пока только анализы взяли. Мартинес в курсе? Куинн не нашли?

— Мартинес знает про пожар, она приехала, когда вас увезли в больницу. Она пытается найти Тессу. И ты больше не подозреваемая, Морган.

Я не смею поверить в это.

— Теперь мы знаем, как ты связана с Николь. На сайте «Возможно, я мама» ты разместила пост о том, что хочешь усыновить ребенка. Николь писала тебе сообщения, а ты ей отвечала. Все эти сообщения были найдены в твоем аккаунте на жестком диске телефона. Проверили компьютер Николь, ее жесткий диск, и нашли тебя по сообщениям. У нее был ник Потерянная-в-смятении.

О господи! О господи, тот сайт! Я смотрю на Бена. Все встает на свои места. Потерянная-в-смятении!

— Да, теперь я вспомнила. Мы никогда не виделись, но между нами установилась связь. Но этого же недостаточно для того, чтобы отдать мне опеку над Куинн. Я даже не знала, что она из Чикаго, не говоря уже об имени. Ей было так одиноко!

Как и мне. Но я оттолкнула ее.

— Вот именно по этой странной причине ты больше не подозреваемая. Шестого августа Николь пришло сообщение от кого-то, как будто бы от тебя. Николь писала, что хочет отдать тебе ребенка, и П.-из-Чикаго согласилась. Она написала, что встретится с Николь завтра на станции «Гранд-Стейт». Но только твой ник — Печальная-из-Чикаго, а не П.-из-Чикаго. Вот такой прокол.

Значит, мы все-таки были знакомы с Николь, я даже чувствовала к ней симпатию. И это я, именно я подвела ее.

— Боже, она ведь тянулась ко мне! Она спросила, как меня зовут! А я испугалась и спряталась, перестала отвечать на сообщения. Если бы я ей ответила, возможно, она бы…

Джессика прикасается к моей щеке, я чувствую тепло ее пальцев:

— Перестань, Морган. Ты не сделала ничего плохого. Кто-то взломал твой аккаунт.

Телефон Джессики звонит, она слушает, потом протягивает его мне:

— Морган, с тобой хочет поговорить Мартинес.

— Зачем? — качаю я головой. — Я не хочу с ней говорить! Она все поворачивала так, будто я виновата. Может, и сейчас думает, что я замешана в смерти Николь.

— Пожалуйста, Морган, — просит Джессика, — тебе нужно это услышать.

Бен придвигается на своей каталке и наклоняется ко мне:

— Поговори с ней. Я здесь, рядом с тобой, и я тебе верю.

Тогда я киваю Джессике, и она отдает мне телефон. Я сразу включаю громкую связь.

— Морган, простите, что все так сложилось, мне очень жаль. У вас есть мысли по поводу того, что могла сделать Тесса?

Можно торжествовать, но этому мешает страх за Куинн.

— Даже не представляю себе, — отвечаю я. — Мне известно только то, что она была лучшей подругой Николь и работает в «Дыхании». Я не знаю, почему она забрала Куинн. Вы должны найти ребенка.

— Погоди, — сипит Бен и жестом просит меня придвинуть телефон к нему, — о рыжей журналистке нам рассказала Донна. Может быть, они с Тессой заодно, тогда они вместе сейчас. И Куинн у них.

— Я видела, как рыжая женщина маленького роста выскочила из дома Грега через заднюю дверь как раз перед тем, как все загорелось. Теперь мы знаем, что это не Мелисса. Возможно, они у Донны, в Кеноше.

Я сажусь на каталке, готовая нестись туда.

Узнав адрес, Мартинес говорит:

— Я сейчас же выезжаю туда. А вы оставайтесь на месте.

Джессика, опустив телефон в карман, добавляет:

— Вам обоим нужно ждать доктора. Это все, что вы сейчас должны делать. Я буду держать вас в курсе.

Погладив меня по ноге, она уходит.

Мы с Беном остаемся одни среди множества больных и раненых. Нам плохо, синяки и ссадины болят, но мы не сломлены. Мы будем сломлены, только если не найдем Куинн.

— Нам надо ехать, Бен, — говорю я.

Он достает телефон.

— Ладно, сейчас я нас отсюда вытащу.

Мы вернем Куинн, даже если это будет последнее, что мы сделаем в своей жизни.

Глава тридцать четвертая

Николь

— Ты мое солнышко, мое единственное солнышко. Пожалуйста, не отнимайте мое солнышко у меня! — пела Николь, держа на руках Куинн. Лампа от «Тиффани», стоявшая рядом с диваном, освещала личико девочки золотистым светом. — Я люблю тебя, моя малышка. Ты отправишься в безопасное место, где никто не причинит тебе вреда.

Она поступает правильно. Отдать ребенка — это правильно, но как же больно!

Совет директоров «Дыхания» прислал ей письмо с предложением уйти в отставку и продать акции за приличную сумму. Николь бросила это письмо в мусорную корзину. Она не позволит никому отнять «Дыхание» у ее дочери. Сегодня все узнают, что Куинн всегда будет частью этой компании. Николь тщательно проверила все детали.

Она перечитала сообщение, которое вчера пришло от Морган.

П.-из-Чикаго: Я так, давно хочу ребенка, и я приму твое предложение. Встретимся завтра внизу на станции «Гранд-Стейт» в 17:30. С благодарностью, Морган Кинкейд.

Николь улыбнулась. Все хорошо, и все идет как надо.

То, что она сделает, гораздо важнее построенной ею бизнес-империи. Она станет настоящей матерью для своего ребенка. Это станет лучшим поступком в ее жизни. Она еще не знала, что будет делать после того, как отдаст Куинн в руки Морган. Она убежит, исчезнет. Это самое главное.

Она тихо сидела, охраняя мирный сон Куинн. Когда девочка проснулась, она искупала ее в детской ванночке, бережно вымыла ей шейку и ножки, волосики, которые всегда смешно топорщились. Малышка радостно хлопала по воде, не подозревая, что вот-вот произойдет. Дочь не запомнит ее, но Николь постаралась вложить в свои действия всю огромную любовь к этому крошечному существу, которое стало для нее всем.

Время шло быстро, а не тянулось, как обычно. Вот уже настала пора выходить. Она пошла приготовить смесь для Куинн. Проходя мимо тостера, увидела в никелированной поверхности свое искривленное отражение и подумала, что оно идеально соответствует ее нынешнему состоянию.

Вдруг на «Гранд-Стейт» кто-нибудь узнает ее? Николь положила Куинн в шезлонг, взяла с деревянной подставки кухонные ножницы и стала обрезать свои красивые черные волосы, которые никогда раньше не стригла. Она кромсала и кромсала их, пока лезвия не начали царапать ей голову.

Теперь она стала совсем не похожа ни на Николь Мэркем, ни на Николь Лейтон.

Она пошла в кладовую и посмотрела на стену, оклеенную фиолетовыми листочками, которые так и не помогли ей понять, что происходит.

«Карточка с именем». «Рыжая». «Пропавшие таблетки». «Письмо». «Мобиль». «Дверь». «Разбитая люстра». «Фотография». «Коробка». «Записка». «Больше нет сил». «Помоги мне». «Приют». «Вдова». «Морган Кинкейд».

Она добавила на стену еще одно слово: «Мать».

Сегодня годовщина смерти Аманды, и это последний день, когда Николь видит свою дочь. Она готова попрощаться.

Глава тридцать пятая

Морган

Бен и я вышли из больницы на освещенную солнцем улицу. Мы уже можем дышать без маски, легкие очистились. Идти все равно трудно, но мы полны решимости найти Куинн, хотя не знаем, куда ехать и что нам делать дальше. На такси добираемся до наших машин, оставленных на улице Норд-Эстор возле дома Грега, который превратился в руины.

— Что нам теперь делать? — спрашиваю я.

Бен пожимает плечами:

— Думаю, ждать звонка Мартинес или Джессики.