Автономное плавание - И. А. Намор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По матери… Впрочем, меня там тоже зовут не Кайзериной, а Екатериной.
– Екатерина?..
– Альбедиль-Николова.
– А где же сам господин Альбедиль?
– Барон Альбедиль-Николов, – поправила его Кайзерина. – Он дома. Ему, видишь ли, трудно путешествовать.
– По возрасту или по состоянию здоровья? – уточнил Баст.
– По обеим причинам, – без тени смущения ответила Кайзерина и выпустила дым из ноздрей. Очень «вкусно», надо сказать, выпустила, элегантно дрогнув крыльями носа. Красивого носа.
«Болгария… А отец нынешнего царя…»
– Я вспомнил! – улыбнулся Баст и тоже закурил. Почти с облегчением, но только почти. – Ты же должна быть в родстве с царем Борисом. Он из Саксен-Кобургов…
– Да, он приходится мне четвероюродным дядей… Или… Не важно, – махнула она рукой.
Вероятно, ей и в самом деле было неважно. Имея родственные связи с половиной дворов Европы, но, приходясь всем этим сильным мира сего седьмой водой на киселе, трудно найти правильную линию поведения. Но если уж нашел…
– А Эдуард? – спросил он, чтобы не молчать.
– Ох, Баст! – затягивалась она не менее «вкусно», чем выдыхала. – Ты ему такой же родственник, как и я. Я была недавно в Лондоне, Эдуард связался с американкой… – и внезапно добавила: – Не быть ему королем… – и словно споткнулась.
«Эдуард…» – что-то шевельнулось у Олега в памяти. Что-то важное.
Англия… год, наверное, восемьдесят седьмой, галерея… Портреты королей… Георг V…
«Точно! Георг V умер в тридцать шестом… Кажется, зимой. Наследовал ему Эдуард под номером VIII, но коронован не был, а на похороны Георга приехало пол-Европы и даже большая советская делегация: Литвинов, кто-то из военных… Ё-мое!»
– А теперь, Кайзерина Эдле фон Лангенфельд Кински, – сказал он строго, – будьте любезны объяснить, что это значит? Откуда вы знаете фройлен Буссе? Что ты делала в Праге, Кисси? И какого дьявола взялась за мной следить?
– Э…
Вообще-то он знал таких женщин. И как Ицкович, и как Шаунбург знал. Красивые, стильные – гламурные – в меру циничные и, разумеется, умные. Обычно они легко крутили и мужиками, и бабами, на беду свою попавшими в их сети. Но даже такие прожженные профессионалки высшего света, как Кисси Кински, ломаются иногда, если знаешь, конечно, как их взять в оборот. Олег делать этого не умел, а вот Баст «сделал бы девушку» с первого подхода. За плечи, позвоночником на колено, и… Он даже услышал как наяву хруст ломаемых позвонков…
«Тьфу ты!»
– Нет, – покачал головой Олег. – Ее зовут Жаннет. А э… Что значит это твое «э»?
– Мы познакомились в Париже.
– Великолепно! – кивнул Олег. – В Париже, в танцевальном клубе.
– Нет.
«Так что же ты скрываешь?»
По правде, Ицковичу начинали надоедать все эти тайны мадридского двора. Таня темнит, эта тоже темнит…
«Эта темнит, та темнит… Та и эта…»
И тут Олега «шарахнуло» нечто, похожее на озарение, но, с другой стороны, за последние две недели Ицкович стал свидетелем таких невероятных совпадений, что мозг его автоматически искал теперь подобные «чудеса» везде, где только можно. И ведь Таня…
…За неделю до Нового года неожиданно позвонила Таня. Голос был веселый, настроение, судя по всему, более чем приподнятое и, скорее всего, несколько разогретое алкоголем.
«Вы что, в Москве уже гуляете?» – поинтересовался Ицкович.
«А я не в Москве уже».
«А где?» – опешил он, пытаясь понять, что там – где-то там – происходит.
«Я в поезде», – рассмеялась Таня.
«Так ты что, по трубке говоришь? – Олег был весь в мыле, Грейси сунула трубку чуть не в воду и на номер абонента на дисплее мобильника он не посмотрел. – Разбогатела разом?»
«Никак нет! Я на минутку. Я в Прагу еду. С Ольгой договорились встретить в Праге католическое Рождество».
«С какой Ольгой?» – не сразу врубился Олег.
«С Ремизовой! Ну, помнишь, я тебе рассказывала?»
И точно рассказывала.
«Ольга…» – впрочем, сейчас Олег помнил только то, что Таня и Ольга жили в одной комнате в общежитии, когда учились в университете. Только Ольга, похоже, была историком… И… Да! У нее же сестра замужем в Австрии. Могла поехать к сестре и договориться с Таней встретиться на нейтральной территории. А Прага как раз…
«И выходит…»
Выходило странно и даже вычурно. Он договорился с Витькой и Степой встретить Новый год в Амстердаме, и вот они здесь. Все трое. А Таня договорилась с Ольгой, и… Почему бы и нет? И «родственница» что-то не то про Эдуарда ляпнула: «Не быть ему королем»?!
«Ты-то, мать твою, откуда это знать можешь при живом еще Георге?»
Но, с другой стороны, девицы-то вроде бы договаривались не на Новый год, а на Рождество. Неувязочка получается. Таня однозначно перешла в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое, то есть как раз в католическое Рождество, когда, если верить истории про Скруджа происходят очень разные чудеса.
«А не едет ли у вас, дорогой товарищ, ваша фашистская крыша? Или теперь вместо мальчиков вас на девочек потянуло, причем сразу на всех?»
– А хочешь, Кисси, я тебе анекдот расскажу? – Олег вдруг обнаружил, что уже минут десять крутит в пальцах незажженную сигаретку, отчего та совсем уже потеряла товарный вид.
– Какой анекдот? – подняла бровь удивленная резкой сменой темы разговора Кайзерина. – И не называй меня, пожалуйста, Кисси. Зови меня Кейт, если тебе не сложно.
– Сложно, – «широко» улыбнулся Ицкович. – А анекдот хороший.
Как назло, в голову лезли какие-то убогие шутки, которые вполне могли оказаться на поверку старыми и бородатыми, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс. А ему требовался знаковый анекдот из того – будущего – времени, который ни с чем не спутаешь и неправильно не поймешь.
– Ну, рассказывай, коль приспичило, – пожала плечами Кайзерина. Очевидно, анекдот – последнее, в чем она сейчас нуждалась.
– Да, так вот, – Олег бросил в пепельницу измятые останки так и не зажженной сигареты и, достав из пачки другую, неторопливо закурил. – Сидит в Москве народный комиссар…
– Кто? – удивленно подняла бровь Кайзерина.
– Народный комиссар, – повторил Олег. – Министр…
– А!
– Я могу продолжать?
– Да.
– Сидит, значит, в своем кабинете министр, то есть народный комиссар Путин…
– Кто? – поперхнулась сигаретным дымом Кайзерина.
– Народный комиссар Путин, – объяснил Олег, внимательно следивший за реакциями своей дальней родственницы. – Фамилию я, разумеется, придумал. Я не помню, как там его звали на самом деле. Какая-то еврейская фамилия. Ведь ты же знаешь, Кисси, все комиссары евреи.
– А Путин это еврейская фамилия?
– Не знаю, – пожал плечами Олег, изображая полного дебила, но не просто дебила, а качественного, то есть национал-социалистического.
– А! – кивнула уже порядком дезориентированная Кайзерина. – Да. Я поняла.
– Хорошо! – улыбнулся Олег. – И вот сидит этот Путин в своем кабинете, а к нему другой комиссар приходит. М-н… Как бы его назвать? Ну, пусть будет Березовский.
– Как ты сказал? – она побледнела. Нет, это слабо сказано. У нее кровь от лица отлила. Или как говорят? Ни кровинки в лице?
– Ну, не знаю я их еврейских фамилий! – взмолился Баст. – Гусинский, Абрамович, Березовский, Черномырдин, Ходорковский…
Олег перечислял все фамилии, которые знал, из тех, что на слуху, и которые что-то могли
