Краски - Павел Ковезин

был передоз. Подобные случаи были не редкостью.

Йохан отвернулся, и содержимое его желудка вырвалось на пол.

– Йохан, твою мать.

– Что это за дерьмо, Сид? – спросил он, едва покосившись на тело.

– Что ты как маленький? – я ударил его по плечу и его снова стошнило. – Это передоз. Минус Гастон.

– И что… и что нам с этим теперь делать?

Хороший был вопрос. Я сел на край кровати, посмотрев на худощавое тело этого паренька с бледным лицом и кровоподтеками на руках. Ему было не больше двадцати лет. Я прокрутил в голове всё, что он мне рассказывал про себя и свою трагедию, и у меня созрел план.

– Мы избавимся от него, Йохан.

– Что?! – опешил он, резко выпрямившись.

– Нам нужно избавиться от тела, прежде, чем его найдет полиция.

– На кой чёрт, Сид?

Я встал, медленно прошелся по комнате, собирая мысли в порядок, и наконец сказал:

– Я не хочу больше мотаться по приютам для бездомных. Нам нужна, в конце концов, квартира. И это наш шанс.

Он смотрел выпученными глазами, не до конца осознавая масштаб происходящего.

– А если его будут искать?

– Забей, – отмахнулся я, – у него никого нет. Семья погибла, живёт один. Весь его круг общения ограничивался парой наркоманов, чтобы достать новую дозу.

– И что ты собираешься с ним делать?

– Вытащим его на улице ночью и положим на рельсы, – спокойно сказал я.

– Сиджи!

– Что, блядь?! Что тебе не нравится?! – вскипел я, показывая на тело. – Это просто мёртвый наркоман, который сторчался и попал под поезд. Хэппи энд.

Йохану едва удалось сдержать новый позыв рвоты. Я представил, что он даже труп сейчас видит, как разноцветное пятнышко, а меня – как расплывающуюся чёрную массу. Впрочем, как обычно.

В коридоре Гастона мы нашли большую коробку из-под холодильника. Не знаю, купил ли он себе его недавно или эта коробка там валяется уже несколько лет, ясно было лишь то, что он идеально помещался внутрь. Ночью мы вынесли его в коробке из квартиры и понесли в сторону рельс. Наверное, со стороны это выглядело ещё глупее, чем я это представлял – два парня нашли где-то работающий ночью магазин и сгоняли туда за холодильником. Впрочем, ночным жителям Нойкёльна на это было насрать.

Вскоре мы вытащили тело Гастона, положили на рельсы и сожгли коробку. Вдалеке послышался гудок поезда.

– Ну вот и всё, Йохан, – я развёл руками. – Дело закрыто. Пошли обмывать новое жилище.

На следующий день мы здорово напились в квартире Гастона. На дверь поставили новый замок, взамен того, что сломал я. Йохан развалился на диване с бутылкой пива в руке. Я сел на стол напротив.

– Ты всё ещё паришься?

Он пожал плечами.

– Это неп… – он заикнулся, – неправильно.

– В этом мире нет ничего правильного и неправильного. Как утверждал Лао-Цзы, нужно просто следовать ходу вещей, не сопротивляясь им, – ответил я, удивляясь собственным пьяным мыслям.

– Что ты только что сказал? Кто?

– Древнекитайский философ, – я махнул рукой, – забей. Просто вычитал где-то.

– Ты убил человека, прикрываясь философией?

– Я убил человека? – усмехнулся я. – Нет, чел, он сам умер. Нефиг было столько веществ в себя вкачивать.

– Но мы могли просто сообщить об этом полиции.

– Полиции?! – я медленно начинал выходить из себя. – Давно не посещал психотерапевта?! Тебя же упекут с твоими диагнозами.

Йохан тяжело вздохнул.

Он должен радоваться, что на месте Гастона оказался не он. Ведь он вполне мог бы точно так же сторчаться, не справившись с угнетающими воспоминаниями о прошлом. Но ему повезло чуточку больше. Он встретил чёрное пятно в виде меня.

В этот момент раздался звонок в дверь. Йохан от испуга уронил бутылку и пролил пиво на диван.

– Спокойно, – сказал я, вскочив со стола и направившись к двери.

Йохан, пытаясь не шуметь, пошёл следом. Я посмотрел в глазок, и меня одолел не столько страх, сколько злость. По ту сторону двери стоял пьяный Гастон. Бегло взглянув на Йохана, я открыл дверь. Грёбаный везунчик. У меня до сих пор не укладывалось в голове, как он успел выжить.

– Сиджи? – спросил он, выпучив глаза.

Взгляд его блуждал из стороны в сторону. Одежда была заляпана в грязи и моче. В волосах был песок и что-то липкое. Видимо, чудом спасшись от смерти, первое, что он сделал – это где-то нашёл бутылку чего-то крепкого.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – заплетающимся языком спросил Гастон.

Схватив за рубашку, я резким движением втащил его в квартиру. Тот, не удержавшись на ногах, упал на пол.

– Йохан, живо найди шприцы и готовь дозу.

Он стоял в коридоре, схватившись за голову. Очередной грёбаный приступ. Я подбежал к нему и влепил пощёчину.

– Соберись, блядь! Живо соберись!

Он посмотрел на меня мутным и ничего не понимающим взглядом.

– Если ты сейчас не сделаешь то, что я говорю, то снова вернёшься на улицу. А потом закончишь так же как этот придурок.

Я посмотрел в сторону Гастона. Тот поднимался, что-то бормоча под нос.

– Тащи шприцы и героин, твою мать! – последний раз сказал я Йохану, а после кинулся на Гастона, подняв его за воротник рубашки и посадив на деревянный стул на кухне.

– Что ты… делаешь? – он опустил взгляд и начал подниматься со стула.

– Сиди. И. Молчи! – я толкнул его обратно.

Через минуту Йохан приготовил дозу и отдал шприц. Я выпустил воздух, не обращая внимания на перепуганного и мигом протрезвевшего Гастона.

– Держи его! – крикнул я Йохану.

Тот остался стоять на месте, борясь с приступом и тошнотой.

– Держи его! – повторил я громче.

Он, наконец, подошел к Гастону и обхватил его сзади за шею.

Я вытянул руку этого неудачника и вколол дозу. Тот перестал дёргаться и успокоился. Глаза закатились, он начал сползать со стула.

– Иди и сделай ещё одну, – приказал я Йохану.

И тот пополз в сторону гостиной, его ноги дрожали. Я нашёл целое место на левой руке Гастона и вколол ему ещё одну дозу.

– Теперь порядок, – выдохнул я.

Йохан без сил упал на соседний стул, смотря на безжизненное тело Гастона, и схватился за голову.

– Не переживай, это просто мёртвый торчок, – сказал я, положив руку ему на плечо. – Теперь и в самом деле мёртвый, – я улыбнулся.

Он уронил голову на стол и тихо всхлипнул, хотя, может мне и показалось. Вероятно, он всё же понял, что его жизнь ничем не отличалась от жизни этого бедного Гастона. Благо я в этом сценарии был на его стороне, и убивал какого-то левого наркомана, а не его.

– Соберись, – сказал я, – мы ещё не закончили. Больше нельзя совершать таких ошибок.

Йохан поднял на меня жалостливый взгляд.

– Видел стройку через дорогу? Сейчас она приостановлена на какое-то время. Ночью мы проберёмся туда и сожжём его труп.

– Сиджи, ты психопат, – пробубнил он, – ты понимаешь это?

– У тебя есть другие варианты? Нельзя допустить, чтобы его кто-нибудь нашёл. Иначе и квартире, и нам конец.

– А зубы, ногти, днк? Тоже сожжёшь? – удивил меня Йохан, не разнывшись снова, а спрашивая действительно важные вещи.

Я задумался.

– Зубы? И кто их найдёт? После возобновления стройки всё это закатают в бетон. А даже если и будет кто-нибудь любопытный, вряд ли отнесут находку в полицию. Здесь с ней никто не хочет иметь дел.

Я ударил Йохана по плечу.

– У тебя не так много времени, чтобы отдышаться. Скоро новый дом построят на костях Гастона, – я улыбнулся, – забавно, не находишь?

Через пару дней мы снова разговорились об этом мёртвом торчке. Йохан, кажется, так и не понял, действительно ли Гастон выжил после рельс или всё это было лишь его кошмаром, галлюцинациями, бредом. Он вытеснял плохие воспоминания и опять сваливал всё на меня.

Тогда я думал, что нам удастся наладить жизни. Но со временем всё только покатилось по наклонной. С бродягой явно вышел перебор. Потом эта история с психушкой. А дальше случилось то, что я меньше всего ожидал – он вдруг стал милым, покладистым и забыл про