Оникс. Когда ты обречён - Дар Ветер

— Который оружие?

— Он самый. Это первый предмет. Другим является плащ. Селена вспомнила, что отец не расставался с ним и не раз говорил, что хочет отдать его мне.

— А третья вещь?

— Её я так и не нашёл. Не знаю, что имел в виду отец. Теперь этого не узнать. Он за Гранью.

***

Загадка, скрытая в письме Игридана, будоражила воображение принцессы. Как ритуальное оружие Данов и старый плащ могут быть связанны с великим злом, о котором говорил отец Бэрила?

Утром она спустилась в кабинет мужа, взяла плащ и долго изучала его. Бэрил, который проснулся непривычно поздно, присоединился к ней, когда солнце уже было высоко. На душе у него было легко, о чём говорило ясное небо над их домом.

— Какой упрямый плащ. Я пыталась его разгладить, положила на стол, чтобы он не выглядел таким помятым, но он не стал выглядеть лучше. Смотри, — с этими словами она провела вдоль складок, пытаясь пригладить особенно крупные, — бесполезно, — потом встряхнула плащ и снова положила на стол, — тоже самое.

— И правда, — Бэрил подошёл ближе, коснулся ткани, — я не придал этому значения в своё время, но ведь обычно из такой ткани не делают плащи, она из тех, что навсегда усваивают одну форму. А если дополнить это заклинанием сохранения… но зачем отцу это было нужно?

— Не вижу в этих складках ничего необычного, — пожала плечами Селена, которая зашла пожелать им доброго утра — может быть просто не оказалось под рукой другой ткани?

Она хотела сложить его, но Бэрил остановил:

— Не трогай его, пусть лежит так. Рассмотрю его внимательнее в свободное время. Отец не зря мне его оставил.

Он тут же склонился над плащом с лупой в руке. Девушки переглянулись и вышли из комнаты.

— В свободное время, как же, — фыркнула Селена, прикрывая дверь, — прямо сейчас, он хотел сказать.

— Ты же знаешь, как его волнует всё, что касается отца, — тихо сказала Оникс.

Несколько часов Бэрил отсиживался в своей комнате, оттуда доносился то мелодичный звон, то стук, а раз из-под двери повалил дым, заполнивший всё западное крыло дома. Но когда Бэрил пришёл на кухню, по лицу его Оникс поняла, что приблизится к разгадке тайны отца ему не удалось.

— Я решил, что складки расположены таким образом не случайно, — сказал он упавшим голосом, — я перенёс рисунок на бумагу, но пока не вижу в нём сходства ни с одним из известных письмен. Ничего общего нет также с тайным шифром Лиги теней. Но это как раз меня не удивляет. Если бы отец хотел что-либо зашифровать, то прятался бы прежде всего от Лиги.

— Значит, это обычный плащ?

Бэрил, смотря в одну точку, прижал Оникс к себе и коснулся губами её лба. Думал он о чём-то другом:

— Нет. Я уверен, что не всё так просто. Разгадка послания, зашифрованного в плаще, должна быть связана с тем, чем занимался отец. И он не оставил бы мне его, если бы нее был уверен, что я смогу её разгадать.

— Если бы я хоть чем-то могла тебе помочь…

— Ты рядом, это уже много значит для меня.

— Как мило, — издевательским тоном произнёс Син, показавшийся в проёме двери, — я вам нужен сегодня? Мне хотелось бы прогуляться по городу.

В руках слуга вертел маленькую коробочку.

— Откуда это у тебя?

— Подарок, — довольно щурясь, сообщил Син.

Не говоря ни слова, Бэрил выхватил у него из рук коробочку. Син попытался вернуть её обратно, но куда там.

— Отдай! — потребовал он.

Бэрил осторожно открыл коробочку. В ней, в небольшом углублении горкой лежал золотисто-чёрный порошок.

— Знаешь, что это? — Бэрил поднял на слугу глаза.

— И что? — с вызовом спросил Син.

— Порошок из Гу-тона. Знакомое название? Вижу, что нет. Этот цветок с чёрным бутоном и золотистыми корнями растёт на севере. Люди принимали его корни за золото и выкапывали его. Это наркотик и яд одновременно.

— Яд? — Син отдёрнул руку, протянутую к коробочке, — меня хотели отравить?

— Не совсем. Скорее, заполучить в рабство. Это очень медленный яд. Приняв первую порцию, ты захотел бы ещё. Золотой яд редкость в наших краях, да и на севере есть не у всякого. Он способен вызывать видения у предсказателей. Собственно, именно его используют лавочники. Ты помнишь того старика, что мы видели с тобой в деревне у леса? Он принимает именно такой порошок.

— От этого дара одни беды, — простонал Син. На его лице отразилась такая мука, что Оникс стало жаль его, — у меня пропал аппетит.

И он ушёл, что-то бормоча себе под нос.

— Он быстро оправится, — успокоительно сказал Бэрил, — Син из тех, кто умеет извлечь выгоду из своего положения. Вот увидишь.

Он оказался прав. Отправившись на кухню, чтобы приготовить обед, Оникс застала там Сина, роющегося в кастрюлях.

— Я подумал: чего себя изводить? — смутился он, — под защитой Бэрила я в безопасности. И вообще, предсказатели живут дольше других людей.

— Ты прав, — легко согласилась она. От того, что Син считает Бэрила чуть ли не всесильным, ей стало тепло на сердце. Впервые она почувствовала к наглому слуге симпатию.

Наконец пришло письмо из дома. Фелиста и князь поженились, сестра написала очень короткое письмо домой, не вдаваясь в подробности. Ни строчки о новом доме, ничего о жизни в качестве супруги, и это настораживало. Аксельдатус предлагала Оникс попробовать вызнать подробности от самой Фелисты, так как именно с Оникс у той связь была теснее, чем с прочими сёстрами. Адрес прилагался.

— Наделала же я тогда дел, — сокрушалась Оникс, — а вдруг ей там плохо? И я теперь никак не смогу ей помочь. Но одно я не могу понять. Почему предсказательница сказала тогда отцу, что я тёмная колдунья? Я ведь старалась помогать людям по мере сил, а не вредить им. Или все маги считаются тёмными?

— Твой дар тёмный. Понятно, почему тебе так легко творить именно тёмную магию. Но это не значит, что ты должна это делать. Просто, будь ты тёмным магом, была бы способнее, всё давалось бы тебе легко. Но так… ты будешь слабее. Сильной, но не настолько. Я знаю это по себе. Я ведь тоже тёмный маг, как и все Даны.

— Но если я не буду применять тёмную магию, не повредит мне это?

— Нет, — сказал, как отрезал Бэрил, — это просто склонность, ничего больше. Скорее, наоборот. Хотя, время от времени твоя сила будет прорываться наружу. Так было в случае с любовным зельем. Это тёмная магия и она легко тебе далась. Приворотные зелья, заклинания, вызывающие огонь или призывающие духов, предвидения, всё это тёмная магия.

По вечерам Мария часто составляла им компанию, и тогда они развлекались, воображая существ, которых никогда не существовало. А потом наутро Оникс замечала их смутные силуэты, бродящие за окном. Вот и сейчас обитатели дома, все, кроме Селены, которая опять была в приюте, сидели в гостиной и развлекались сочинительством. Даже Син присоединился к ним и рассказал о подготовке к празднику Восьми богов.

— На главной площади, где находятся часы Настоящего, поставили помост. С севера приедет известный музыкант, мастер игры на струннице. Его зовут Илитор.

— Илитор? Я его знаю, — оживилась Мария, — мы с Селеной однажды были на его выступлении в Хогре. Хотя он последователь Лицемера, маг слабый. Зато великолепно играет на струннице, когда он выступает даже птицы слетаются послушать. И потом эти же птицы ещё много дней радуют нас мелодиями из его песен. Вот бы поскорее праздник!

Она заплясала по комнате, заливаясь радостным смехом, книги и лампы, последовав её примеру, закружились по комнате.

— Ой, лови! — взвизгнула Мария и свет погас.

Уцелела только одна лампа, от этого комната погрузилась в полутьму. Все предметы тут же показали свою истинную сущность, кто таинственную, а кто пугающую. Бэрил вытащил из-за пазухи амельтан и заиграл, но никакой мелодии не было, вместо этого вещи постепенно восстановились и разлетелись обратно по местам.

Оникс вспомнила о том, о чём давно хотела расспросить Сина, но никак не решалась. Вот благоприятный случай.