Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки - Вальтер Шелленберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Риббентроп был своеобразным человеком. У меня сложилось сильное впечатление в тот день, что все в нем было заученным и неестественным, без малейших признаков спонтанности. Строгость выражения его лица, видимые усилия, которые он прилагал, чтобы улыбаться, искусственность его жестов — все это формировало впечатление, что человек надел маску, и мне было интересно, что на самом деле происходит за ней. Было совершенно невозможно вызвать в нем какие-то чувства или убедить логическими доводами. При попытке сделать это возникало ощущение, что он вообще не слушает собеседника. Возможно, это было следствием неуверенности в себе — страха, что он не сможет удержаться на своем посту и отстоять свою точку зрения. Я знал, что никогда не смогу установить настоящий контакт с этим человеком.
Днем я явился к Гейдриху. Он слушал спокойно, несколько раз кивнул и наконец сказал: «Довольно разочаровывающее дело. Прошу вас, постарайтесь не слишком тесно общаться с Риббентропом. У меня есть ощущение, что вы в первую очередь не должны были соглашаться на выполнение этого задания. Очевидно, вы с самого начала понимали, чем это, вероятно, закончится. Должен сказать, что вы выполнили его довольно благоразумно».
Глава 12
Польско-японский заговор
Предупреждение из Варшавы. — Шпионы на экспрессе Берлин-Варшава. — Круг подозреваемых сужается. — Положительная идентификация. — Облава на шпионскую сеть. — Анализ захваченной информации. — Японская помощь польскому Сопротивлению. — Двурушничество японского посла. — Частичное освобождение членов шпионской сети
Здесь я хотел бы рассказать о чрезвычайно интересном деле, которым мы занимались летом 1940 г. В то время я получил следующее сообщение из нашего контрразведывательного управления в Варшаве: «Надежный информатор Y-3, хорошо нам известный, сообщает, что сегодня или завтра из Варшавы в Берлин выезжает важный курьер польского движения Сопротивления, вероятно на ночном экспрессе. Имя и описание курьера отсутствуют, неизвестны также ни пункт его назначения, ни адрес, ни характер сообщений, которые он везет».
Это казалось слишком малым, чтобы с этим что-то делать. Если курьер должен уехать из Варшавы в тот вечер, то едва ли у нас будет достаточно времени, чтобы предпринять какие-то действия. Однако я дал указания в Варшаву попытаться получить более подробную информацию через Y-3, но действовать крайне осторожно, чтобы подозреваемый не оказался предупрежден, и сказал, что лично займусь этой операцией в Берлине. Затем я вызвал к себе в кабинет одного из командиров наших летучих отрядов, чтобы обсудить эту проблему. Во-первых, мы должны были «просеять» всех подозрительных людей в экспрессе Варшава-Берлин.
Из опыта мы знали, что теоретически их число едва ли будет превышать восемь человек. В ключевых пунктах вдоль маршрута, и особенно в Берлине, нужно разместить спецагентов, готовых взять каждого из этих людей под наблюдение. За каждым из этих людей следует установить плотный надзор независимо от того, приведет он к каким-то результатам или нет. В таком деле удача играет такую же большую роль, как и квалификация. А командир летучего отряда был очень квалифицированным специалистом. В ту ночь он со своими людьми выделил шесть подозреваемых на борту экспресса, которые могли бы быть курьерами. Ему удалось передать информацию группам наружного наблюдения, ожидавшим поезд в Берлине, которым, в свою очередь, удалось взять под наблюдение всех шестерых — виртуозное достижение с учетом малости времени, имевшегося в нашем распоряжении для подготовки.
Командир летучего отряда принес мне отчет о проверке паспортов всех пассажиров — а их было приблизительно пятьсот человек, — которую его люди произвели на границе. Среди них был один человек, который вызвал у них особый интерес, — некий Неб…, документы которого были не совсем в порядке. Человек утверждал, что он по национальности поляк, но эксперт-лингвист в составе летучего отряда различил белорусский акцент. Неб… вел себя несколько нерешительно — как раз достаточно нерешительно для того, чтобы вызвать подозрения у этих опытных криминалистов. Когда этого человека спросили о пункте его назначения, он сначала назвал Франкфурт-на-Одере, а потом Берлин. Цель его поездки, как он объяснил, состояла в том, чтобы провести деловые переговоры в берлинском офисе японской компании «Мицуи» — одной из крупнейших японских фирм. Его вывели из купе для личного досмотра, но досмотр ничего не дал. Не было ничего интересного и в его личных бумагах, и их исследование с помощью инфракрасного света не выявило никаких невидимых чернил.
Неб… ехал в купе со спутником К., который был гораздо спокойнее и увереннее в себе и документы которого были в полном порядке. Он тоже сказал, что целью их поездки было проведение деловых переговоров с японской фирмой. В его портфеле не было ничего, кроме деловой переписки, и, так как не было ничего, что вызывало бы какие-то подозрения в его отношении, его не подвергали личному досмотру.
Командир летучего отряда посоветовал нам держать этих двоих под особым наблюдением. «Доверьтесь моему опыту, — сказал он. — С этим Неб… что-то не так, а К. с ним связан. Я проверил всех в этом поезде и всегда возвращаюсь к этим двоим».
В полдень я получил первые донесения. Неб… расстался со своим спутником и отправился в гостиницу рядом со Штеттинским вокзалом в Берлине, а К. — в район Штеглиц, где вошел в маленькую трехкомнатную квартиру.
К вечеру того же дня все прояснилось и в отношении четырех других подозреваемых. Вся их подноготная была изучена и оказалась вне всяких подозрений. Просто на всякий случай мы продержали их под наблюдением еще три дня.
Тем временем расследование в Варшаве показало, что Варшавские адреса, которые назвали Неб… и К., оказались ложными. И квартира в Штеглице не была снята на имя К. Осторожное расследование, проведенное через страховую компанию, выявило самое интересное: квартира была арендована сотрудником посольства Маньчжурии в Берлине.
Наблюдение было усилено. Неб… и К. не могли и шагу ступить или по телефону поговорить, чтобы я об этом не узнал. Вскоре выяснилось, что К. использует Неб… как связного с внешним миром. Он был чрезвычайно осторожен, вероятно, из-за трудностей, с которыми он столкнулся на границе. Он не покидал квартиру и лишь один раз поговорил по телефону с Неб… и попросил его прийти к нему домой. Это произошло на третий день наблюдения.
Неб… провел в квартире К. лишь полчаса, а затем вернулся в
