Перевал - Николас Эванс

— Она заставляет меня чувствовать себя…

— Живым, — закончил за него Мартин.

— Да, точно.

Мартин покачал головой и уставился в свой коктейль из водки и мартини. Опустошив бокал залпом, он заказал еще один. Бен не рассчитывал, что Мартин проявит сочувствие. Уже много месяцев их отношения оставляли желать лучшего. Хотя Мартин и не произносил этого вслух, но именно Бена, деловая активность которого поутихла, он винил за провал двух важных проектов. Бен не нашел общего языка с клиентами, и все труды пошли прахом. Причина же была даже не в каких-то творческих разногласиях, а в том, что Бену просто не понравились люди, поэтому он пожертвовал выгодным заказом.

— Где же ты собираешься жить?

— Для начала у своей матери.

— Супер.

— Если отношения с Евой наладятся, то я перееду в Санта-Фе.

— А как же мы? Как же работа? Ты собираешься ездить каждое утро из Канзаса?

— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Ты планируешь уйти из фирмы?

— Если ты этого хочешь. Может, мне стоит взять творческий отпуск на год…

— Творческий отпуск? Боже правый, Бен, да ты, парень, не в своем уме!

Вот и все, что он услышал от своего лучшего друга. На следующий день, появившись в офисе, Мартин сказал, что Бену лучше оставить фирму. Он холодно спросил его, намерен ли он выкупить свою долю за оговоренную сумму, потому что в последнее время дела шли неважно. Кроме того, он должен подсчитать все свои долги и не забыть о них при оформлении процедуры. Мартин даже добавил, что Бену стоит нанять адвоката. Бен сполна ощутил на себе холодное дуновение своей независимой холостой жизни, словно она уже началась.

Когда дети пришли домой, он спал на кушетке под «Касабланку».

Фильм заканчивался. Самолет улетел. Богарт и Рейнз уходили в туманную даль.

Сара услышала, как подъехала машина, и спустилась вниз. Бен вышел из коридора. Глаза Джоша были как у кролика, и, наверное, он улыбался чему-то, что сказала Эбби. Но как только Эбби увидела родителей, она остановилась как вкопанная. Посмотрев на Сару, стоявшую на верхней ступеньке, она заметила, что ее лицо такое же белое, как халат. Затем она перевела взгляд на Бена, все еще не соображающего после сна, на каком он свете. Бен почувствовал, как страх словно заползает в их дом, наполняя глаза дочери ужасом.

— Мама? Что случилось?

— Ваш отец хочет сообщить вам нечто важное.

— Эбби, — начал Бен, — Джош…

Он остановился. Его сердце стучало так громко, что он не слышал собственных слов. Все, что он собирался им сказать, стерлось из памяти.

— Ради бога, папа, скажи, что случилось?

— Ваша мама и я намерены расстаться…

— Нет, — вмешалась Сара, — говори им правду. Ваш отец бросает меня и уходит от нас.

Лицо Эбби начало кривиться, как от боли.

— Что? — спросила она. — Ты уходишь?

— Дорогая моя…

— О чем ты говоришь?

Она с отчаянием посмотрела на Сару, и несчастная, жалкая улыбка вдруг скользнула по ее губам. Как будто она услышала плохую злую шутку.

— Мама?

Сара пожала плечами и кивнула.

— Это правда.

Джош смотрел на них так, словно до него никак не мог дойти смысл сказанного. Он хмурился и наконец выдавил из себя:

— Так, ребята, еще раз. Вы серьезно все это говорите?

— Да, Джош.

— Вот так просто? — зло спросила Эбби.

Ее плечи затряслись, а руки сами собой сжались в кулаки. «Боже милосердный, что же я себе думаю, что я делаю? — подумал Бен. — Мартин прав. Я, должно быть, сошел с ума». Он потянулся к дочери, но она с искаженным от ужаса и отвращения лицом отпрянула в сторону.

— Папа, — тихо произнес Джош, — ты не можешь поступить с нами так. Я хочу сказать, что…

Он не мог найти подходящих слов и оставался стоять с открытым ртом.

— Все будет в порядке, Джош. Честно…

— Нет! Не будет в порядке! — закричала Эбби срывающимся голосом. — Ты дурак! Ты ломаешь все! Ты уничтожаешь нас!

Он снова попытался притянуть дочь к себе, но на этот раз она яростно отбросила его руку и повернулась к лестнице. Когда Эбби бежала, то было слышно, как она рыдает. Сара, не пытаясь ее удерживать, отступила в сторону. Они остались стоять втроем, храня напряженное молчание. Когда Эбби хлопнула дверью своей спальни, показалось, что сейчас рухнет весь дом. Сара покачала головой и с язвительной улыбкой обратилась к Бену:

— Хорошо сработано, Бенджамин.

Она повернулась и отправилась вслед за дочерью.

Глава девятая

Идея нарядиться в костюмы, модифицированные фрукты, принадлежала Мэл. Это показалось очень смешным, и они потратили целую неделю перед Днем Благодарения, чтобы смастерить эти костюмы из раскрашенного папье-маше. Костюм Мэл в виде кроваво-красной клубники со смешно выдающейся вперед головой рыбы признали самым лучшим. Все, кто видел его, просто падали на пол от смеха.

В воскресенье Мэл со всеми остальными приехала из Миссолы в фургоне Хакера, на крышу которого были предусмотрительно уложены костюмы. Чудо, что они довезли их в целости и сохранности. Но потом все изменилось. Костюм Эбби, как предполагалось, должен был представлять помидор, скрещенный с овцой, но теперь об этом трудно было догадаться. Безостановочно моросил мелкий дождь, поэтому краска, расплываясь, превращалась в грязные пятна. Хвост уже отвалился, как и ноги, а ее промокшие парка и брюки были измазаны красной краской. Эрик и Скотт, которые маршировали слева от нее, уже сбросили костюмы, и их примеру собиралась последовать и сама Эбби. А вот костюм Мэл все еще выглядел чудесно. Должно быть, она втайне от всех покрыла его сверху слоем влагоустойчивой краски. За Мэл шагал Хакер, который не наряжался, считая, что он по возрасту уже не подходит для таких детских затей.

Было раннее утро, и центр Сиэтла заполняли толпы людей. Тысячи демонстрантов, вернее десятки тысяч протестующих, плечом к плечу шагали по всем центральным улицам, направляясь к месту проведения заседания ВТО. Несмотря на холод и дождь, горожане приветственно махали руками, смеялись и выкрикивали лозунги.

— Сила народа непобедима! — раздавалось отовсюду.

Среди демонстрантов были люди, одетые в костюмы деревьев и слонов, черепах и китов, и все они казались гораздо надежнее сделанными, чем костюм бедной томатной овечки Эбби. Над толпой гордо реяли плакаты и флаги, на которых были выведены слова осуждения ВТО. Парень впереди нес плакат, на котором был изображен Дракула, склоняющийся над планетой и кровожадно посматривающий на нее. Женщина рядом с ним размахивала флагом со словами: «Долой ВТО!» Те, кто не скандировал лозунги, свистели и звонили в колокольчики или же били в барабаны.

Среди демонстрантов были не только студенты и хиппи. Здесь можно было увидеть людей всех возрастов, национальностей, рас и профессий. На улицы города вышли таксисты, строители, служащие и уборщики. Самым впечатляющим было то, что их действия уже оказали свое влияние на ход событий. Говорили, будто из-за ожидавшихся возмущений было решено отменить церемонию открытия заседания, так что все эти хитрые коты, умевшие преуспевать только в сфере политических интриг, попрятались по своим «люксам» в отелях. Когда представители ВТО направлялись куда-нибудь в шикарных лимузинах, их немедленно осаждали журналисты и демонстранты. Фактически весь город стал центром осады, и полиции не оставалось ничего больше, как стоять в стороне.

Как сказала Эбби, это грандиозное шествие напоминало карнавал, на котором люди выражали единство и солидарность. История творилась на их глазах. Этот день можно будет поставить рядом с такими событиями, как крушение Берлинской стены или выступление Мартина Лютера Кинга. Эбби не могла поверить, что она не пассивный свидетель, а участник этого судьбоносного события. Когда у нее появятся дети и внуки, она сможет поведать им, как это было. Ей хотелось быть в гуще происходящего, чтобы полнее ощутить свою причастность к великому делу. Только одно не давало покоя. Как бы она ни пыталась выбросить из памяти тот ужасный праздничный уик-энд у себя дома, мысли о том, что произошло в их семье, все равно преследовали ее и все портили.

Она даже хотела отменить свою поездку, но мать почти насильно поволокла ее в аэропорт. Эбби настаивала, что ей лучше сейчас быть с ними и провести всю неделю дома. Она даже не хотела возвращаться в университет. Но Сара не приняла ни одно из ее предложений.

Эта женщина вела себя по-геройски. Эбби не могла поверить, что можно так держаться. В воскресенье, пока этот подлец ходил по дому, собирая вещички, Сара держала голову прямо и гордо, не пролив и слезинки. Она даже проявила любезность и помогла ему искать его чертовы очки. Эбби понимала, что за этим представлением мужества неминуемо наступит срыв. Но она ошиблась. В течение всего дня, даже когда он уже уехал, ее мать спокойно беседовала с ней и Джошем, утешала и обнимала их, словно эта боль принадлежала только им одним.