Монархия и социализм - Геннадий Александров

Это пьяные французские солдаты, сдающиеся в плен немцам. Они веселятся, задумка удалась. Франция обманула Англию.

39

Пока во Франции бедной идёт война и грохочут, по меткому выражению интеллигентного поэта-самоучки, сапоги, и птицы французские ошалело туда сюда летают, пока французы, завидя немцев, тянут в гору руки, выпив перед тем для храбрости стаканчик «шабли», точно такого же, что продавалось на разлив толстыми тётками в замурзанных белых халатах во времена достопамятные на юге России из бочек, ничем не отличавшихся от бочек из которых в Москве продавали летом квас, и стоило это «шабли» целых 17 копеек за полный гранённый стакан, вернёмся-ка мы к нашим старым знакомцам, вернёмся к герцогу и герцогине Виндзорским, они ведь, пока происходят все эти события, живут там же, во Франции и живут неплохо, ничего так себе живут, мы с вами так жить не будем.

Когда над Европой поползли тучки, одна другой хмурее, для герцогской четы мало что изменилось, ну разве что 24 августа 1939 года рядом с их тогдашней резиденцией, замком Ле Крё, был французским правительством размещён взвод сенегальских стрелков и развёрнута зенитная батарея (берегли французы своих дорогих гостей, мало ли кто и мало ли какой гостинчик с неба уронить захочет), чему герцогиня была, наверное, даже и рада, можно было теперь загорать на глазах стройных сенегальцев в красных фесках. 29 сентября 1939 года туча почернела уже до глубокой синевы, стало не до солнечных ванн, стало ясно, что вот-вот прогремит, и тут будто сила какая потащила герцога к столу и, водя его рукой, набросала текст телеграммы, а потом и другой. Телеграммы были адресованы Гитлеру и итальяскому королю Виктору Эммануилу и содержали предложение немедленно начать мирные переговоры между Англией и Германией при посредничестве Италии.

Сделал то герцог по собстенной инициативе или же кто его под локоток подтолкнул, неясно, но Гитлер воспринял его телеграммку всерьёз и всерьёз же посчитал, что пишет ему герцог с подачи Букингэмского дворца и сразу отвечать не стал, а ответил только уже после вторжения в Польшу и ответил с позиции силы. В ответной телеграмме Гитлер заявил, что лично он винит во всём произошедшем неразумную политику Англии и что если теперь разразится всеобщая война, то Англия должна винить в этом только себя. Другого ответа от Гитлера ожидали вряд ли, но вот зато король итальянцев Виктор Эммануилович ответил, что он всецело за мир, за переговоры и что пока суть да дело, Италия будет придерживаться нейтралитета. Эти сведения были ценными и, кроме того, они позволили начать игру, в которой герцогу, отрезанному ломтю, была отведена своя роль.

С началом «странной войны» была предпринята попытка залучить его обратно в Англию. Кое-кому хотелось заглянуть герцогу в глаза и мысленно при этом задать ему вопрос: «Чем дышишь, брат?» В визите отрёкшегося короля крылась определённая опасность, но зато из него можно было извлечь и несомненную государственную пользу. Личность бывшего Эдварда VIII решено было использовать как объект манипуляции в затеянной многосторонней игре между Букингэмским дворцом, Робертом Ванситтартом и MI6, и созданных вроде бы «снизу», но на самом деле «сверху», правыми организациями, в которых трудно было отличить честно заблуждавшихся идиотов от внедрённых провокаторов, организаций было три — «The Link», «Right Club» и «Nordic League». Официальной причиной для визита (хотя после отречения Эдвард, не раз изъявлявший желание посетить Англию, неизменно получал отказ) было следующее — герцогу предложили подумать и дать ответ на то, какой пост он желает получить в связи с началом войны. Ему подбросили приманку, причём приманку отравленную, ему были предложены две должности и своим ответом он должен был «проявить себя». Должности были такие — заместитель комиссара в Уэльсе и старший офицер связи между британской военной миссией во Франции и французским верховным командованием. Обе должности были совершенно бессмысленными, обе не давали ни малейших властных полномочий, но зато между ними было одно очень важное отличие — одна из них давала Эдварду возможность постоянно находиться в Англии.

При этом, учитывая всячески выпячивавшуюся им напускную воинственность и его любовь к мундирам и милитаристским побрякушкам, как бы сам собою напрашивался выбор в пользу Франции — генштаб, выправка, мундиры, поминутное отдание чести и прочая столь любимая герцогом мишура, и искушение усиливалось ещё и тем обстоятельством, что Эдварду, в отличие от Георга VI, повоевать не дали, хотя в прошлую войну он прямо-таки рвался (на словах, но тем не менее) на фронт. «Вот тебе возможность претворить твою давнюю мечту в жизнь — хочешь на фронт, пожалуйста, езжай на фронт, инспектируй, хочешь ехать туда на бронепоезде — получи бронепоезд, хочешь лететь — вот тебе истребитель, хочешь скакать — скачи, хочешь танк — на тебе танк, играйся, сколько душе угодно!»

Герцогская чета отправилась в Англию. Правда, сперва с ними был согласован протокол визита. Протокол был унизителен, но когда они, оставив за спиной Ла Манш, ступили на землю Англии, выяснилось, что помимо протокола существует множество мелочей, позволяющих унижение довести до степени почти непереносимой. Официальной встречи они удостоены не были, в Портсмуте их встретил сын Черчилля Рэндольф и смущённо сказал им, что в распоряжении Букингэмского дворца не оказалось автомобиля, на котором их можно было бы отвезти из Портсмута в Лондон. Переночевать им было предложено в здании Адмиралтейства. Семья проверяла степень смирения «блудного сына» и усиливала искушение перед тем, как услышать ответ.

14 сентября герцог встретился с королём. Несмотря на очередное унижение, выразившееся в том, что Уоллис в аудиенции было отказано, «встреча была на удивление сердечной.» Когда они остались одни, Эдвард сказал, что он сделал выбор и что он хочет пост в Уэльсе. Это означало, что он хочет во время войны находиться в Англии. Это означало, что за ним стоит сила, Англии враждебная. Георг VI в ответ не произнёс ни слова, он только молча кивнул. Кивок этот можно было понимать как угодно. Эдвард, знавший, что у Георга затруднения с речью и что тот предпочитает, когда это возможно, обходиться без слов, захотел увидеть в этом кивке согласие и посчитал, что дело в шляпе. Куя казавшееся ему горячим железо, он захотел встретиться с матерью. Та отказалась, заявив, что не желает его видеть. Также было сказано, что ему запрещено видеться с младшим братом, герцогом Кентским.

Через двадцать четыре часа высказанное королю желание Эдварда было отклонено. Причина отказа официально объяснялась демаршем сэра Ванситтарта, открыто позиционировавшего себя как личного врага герцога Виндзорского. (Здесь я позволю себе маленькое отступление. Имя «Ванситтарт» уху и глазам сегодняшнего обывателя ничего не говорит, и это не удивительно, широкая фигура Черчилля и была извлечена на свет именно для того, чтобы спрятать за нею куда более интересных, чем он сам, людей, и в описываемых нами событиях роли куда более значительные играли такие товарищи как лорд Бивербрук и сэр Роберт Ванситтарт и тем, кто хочет узнать «как оно было на самом деле» я бы посоветовал копаться не в мемуарах фанфарона Черчилля, а в биографии того же Ванситтарта.) Эдварду пришлось если не испить горькую чашу, то проглотить очень невкусную пилюлю и винить ему было некого, когда-то он сам превратил Ванситтарта в своего врага и врага могущественного. Крыть было нечем. Эдвард попытался играть (в меру сил, ума и возможностей, конечно), официально не приняв должность во Франции, но, тем не менее, отправился туда.

27 сентября 1939 года эсминец «Экспресс» (любят большие игроки символику, ох, как любят) доставил герцогскую чету в Шербур. В Париже герцог поступил в распоряжение генерал-майора Ховарда-Вайза, который с напускной серьёзностью расписал перед ним важность предстоящего задания — герцогу Виндзорскому предстояло составлять и класть на стол генерала подробные отчёты о состоянии французской армии. В общем, всё сложилось даже и к лучшему, та же SIS (Secret Intelligence Service, если кто забыл) посчитала, что её задача теперь даже и облегчается, так как в многолюдном Париже за герцогом было куда легче следить, да и «контакты» тут проявляли себя сами. Одним из первых, с кем «Виндзоры» возобновили знакомство, был Шарль Бидо, в свою очередь находившийся у SIS «под колпаком». В весёлом Париже мотыльки сами летели на свет лампы.

10 октября, после одной из инспекций, герцог составил подробный отчёт о состоянии линии французской обороны на границе с Бельгией. Для составления «справки» он обратился за сведениями к французскому генералу Александру Монтаню и тот их ему предоставил. Некоторые детали из отчёта герцога каким-то чудом стали известны немцам, о каковом прискорбном факте французская разведка донесла генералу Гамелену и тот немедленно сместил Монтаня с занимаемого поста «за разглашение государственной тайны» (спасибо, хоть не расстрелял, вот вам и отличие между «демократией» и «тоталитаризмом»), Монтань был единственным высокопоставленным офицером, лишившимся своего поста за всё время «странной войны». Как французские, так и английские «разведчики» полагали, что связующим звеном между герцогом и немцами была Уоллис.