Слепые души - Алана Инош

Приговор был — два года колонии, не условно. Ника выслушала его с каменным, непроницаемым лицом, она держалась хорошо, чего нельзя было сказать о её матери и бабушке: те обе плакали. Ника смотрела не на них, а на меня — неотрывно и пристально, и от её взгляда у меня всё внутри обледенело. Узнала, поняла я.

Удар молотка судьи вбил огромный гвоздь в моё сердце. Клетку открыли, на запястьях Ники защёлкнулись наручники, а она не сводила взгляда с меня. Ни слезинки, ни слова она не проронила — только этот долгий прощальный взгляд.

Пару слов о Якушеве. После того случая под Новый год это существо, так ловко ассимилировавшееся среди людей, неоднократно посещало меня и пыталось переманить на свою сторону. Чтобы пролезть мне в душу, Якушев сначала применял всё своё обаяние, изливал на меня потоки лести и всячески превозносил меня, обещая мне ослепительное будущее; он появлялся откуда ни возьмись, как будто точно знал каждую минуту, где я нахожусь. Он ловил меня на улице, в магазинах, в автобусе, появляясь, как джинн из бутылки, так что мне становилось жутко от такой его вездесущности. Он звонил мне на оба телефона, мобильный и домашний, в любое время дня и ночи; когда я наконец отключила их оба, это не помогло: выключенные аппараты продолжали звонить. И вот какая жуткая странность: звонки эти слышала только я, а отцу они были не слышны.

Отключенный мобильный изводил меня звонками с полуночи, и от этого сводящего с ума звука не было спасения: даже сунув голову под подушку, я ясно слышала его, как будто он звонил у меня в голове. В два часа, вконец измученная, я сдалась — взяла его и приложила к уху.

— Милая Настенька, ты от меня не спрячешься, — услышала я мужской голос. — Я найду тебя всюду.

— Что вам от меня надо? — глухо спросила я. — Зачем вы меня преследуете? Кажется, я ясно сказала: нам с вами не по пути.

— Я бы не был столь категоричен, дорогая Настя, — ласково ответил голос. — Лично я придерживаюсь другого мнения: мы с тобой должны идти рука об руку. В этом очень много преимуществ для нас обоих. Я мог бы поддерживать тебя и передавать тебе свои знания и опыт, а ты заряжала бы меня своей молодой силой, коей у тебя несметное количество. Ты сама не знаешь, кто ты есть…

— И не хочу знать, — перебила я. — Оставьте меня в покое!

— Настя, Настя, ты не понимаешь, от чего отказываешься! — уговаривал голос. — Всё, о чём ты когда-либо мечтала, может сбыться! Целый мир будет у твоих ног, ты возьмёшь от этой жизни всё. И это будет стоить тебе не таких уж больших усилий — только протяни мне руку.

— Нет, — сказала я. — Отойди прочь, нечистый, не соблазняй меня! Я знаю: всё, что ты обещаешь, обратится в прах, горы золота станут грудой черепков. Я не пойду с тобой, не протяну тебе руки, оставь меня!

Сунув телефон под подушку, я осенила себя крестным знамением. Как только я это сделала, в настольном зеркальце возникла жуткая харя и захохотала высоким, гнусавым и диким хохотом. Помертвев, я отшатнулась и тут же почувствовала удар в спину. Это меня стукнули пластмассовые плечики для одежды, вылетевшие из открытой дверцы шкафа. Следом за ними начала вылетать вся одежда, которая там висела, и устроила вокруг меня бешеный хоровод. Задвигались стулья, сама собой включилась настольная лампа, захлопали все дверцы в стенном гарнитуре, книги сами спрыгивали с полок — словом, начался дикий полтергейст. Я смотрела на всё это бесчинство, парализованная ужасом, и не могла вспомнить ни одной молитвы, а телефон опять надрывался: он хоть и был под подушкой, но звук шёл чёткий и громкий. Я схватила его и поднесла к уху.

— Молитвы не помогут, это всего лишь избитые слова, — послышалось из него. — Бог давно их не слушает. Он тебя не слышит, а я слышу — позови меня! Он не придёт по твоему зову помочь тебе, а я приду — обратись ко мне! Ты знаешь моё имя — назови его!

— Андрей Фёдорович? — пробормотала я, оседая на пол и пригибая голову, чтобы какой-нибудь из летающих предметов не ударил меня.

— Нет, другое! — потребовал голос в телефоне. — Назови его, и я тотчас приду!

«Господи…» — подумала я.

— Напрасно зовёшь Бога, он глух к твоим мольбам! — прорычал телефон. — А я ловлю каждое слово из твоих уст, я исполню любое твоё желание, только позови меня! Только произнеси моё имя, и я тотчас буду к твоим услугам!

Я не стала произносить проклятое имя. Как в гоголевском «Вие», я схватила маркер и очертила на полу возле себя круг. И что вы думаете? Предметы, свободно летавшие в воздухе как бы по своей воле, не могли пересечь границы, очерченной этим кругом: они словно натыкались на невидимую преграду. «Ага!» — подумала я, приободрившись. Встав на колени, я стала звать на помощь все небесные силы, всё Божье воинство, всех ангелов, при этом зажмурив глаза, чтобы не бояться. По свисту в воздухе я слышала, что вещи всё ещё летают, но меня уже не касалась ни одна из них: я была под защитой круга. Своими словами — слова молитв я позабыла с перепугу — я призывала все светлые силы, умоляя защитить меня от посягательств нечистого.

«Свет, свет», — шептал мне кто-то… Свет — моя сила и моё оружие! Мне не нужны ангелы. Я сама — свет.

Как только я это поняла, за моей спиной разлилось слабое прозрачное свечение, своими размытыми очертаниями похожее не то на развевающийся плащ, не то на два приподнятых крыла.

Телефон внезапно смолк. Пальто, летавшее вокруг меня и размахивавшее рукавами, упало на пол. Со стуком попадали вешалки, погасла лампа, и меня охватила ледяная, жуткая тишина и мрак.

С колотящимся сердцем я ощупью добралась до выключателя. Щелчок — и на тебе! Ничего не было: ни разбросанных вещей, ни раскрытых дверец, ни вывернутых ящиков. Всё было на своих местах, в полном порядке — никаких следов паранормальной активности. Я уже была готова поверить в то, что всё это мне почудилось, но…

Моё настольное зеркальце треснуло.

После этой ночи, причёсываясь утром, я обнаружила у себя несколько седых волосков. Что ни говори, испугалась я здорово: кто бы не испугался, когда вокруг сами собой летают предметы комнатной обстановки, а из выключенного телефона слышатся голоса? Отмывая с пола магический круг, я думала: неужели это правда? В моей комнате — моём логове, оплоте безопасности, покоя и уюта, ночью творилась такая чертовщина, что кровь стыла в жилах. Никогда в своей жизни я сама не сталкивалась ни с чем подобным и не знала, как это в действительности страшно — совсем не то что смотреть фильм ужасов, в котором страшные вещи происходят лишь с героями на экране, в выдуманной автором реальности. И совершенно другое дело, когда ужас входит в вашу жизнь — настоящий, осязаемый ужас, от которого встают дыбом и седеют волосы; когда вы кожей чувствуете угрозу, которой наэлектризован воздух и которая не ослабевает и не отступает, — тёмную и ледяную, как вода в проруби зимней ночью. Ужас вошёл в мою жизнь.