Рассветная бухта - Тана Френч

Бормотание «летунов»: один из них шуршит картой и разбирается с маршрутом, второй включает передачу; негромкое урчание двигателя. Кто-то барабанит пальцами по приборной панели. Минуту спустя — внезапный шквал громкой болтовни: «…И жена мне говорит — давай выбросим и это тоже!» — и взрыв деланного смеха.

Мы с Ричи затаили дыхание, склонившись над телефоном и едва не касаясь друг друга. Голоса достигли пика, затем смолкли. После паузы, которая, казалось, затянулась на целую неделю, «ковбой» заговорил еще тише, однако с нарастающим волнением:

— Сэр, мы только что проехали мимо худощавого мужчины ростом примерно пять футов десять-одиннадцать дюймов. Он направляется на восток по Оушен-Вью-авеню — это за стеной от Лужаек. Уличного освещения нет, так что мы не очень хорошо его разглядели, однако он одет в пальто средней длины, темные джинсы и темную шерстяную шапку. Ему лет двадцать-тридцать.

Ричи быстро со свистом выдохнул.

— Он вас раскусил? — спросил я так же тихо.

— Нет, сэр. Ну то есть поклясться я не могу, но мне так не кажется. Когда он услышал нас у себя за спиной, то быстро оглянулся и опустил голову, но не побежал. И пока мы его видели в зеркале заднего вида, он просто шел по улице — с той же скоростью, в том же направлении.

— Оушен-Вью-авеню. Там люди живут?

— Нет, сэр. Вместо домов одни стены.

Значит, никто не упрекнет нас, что мы подвергаем жителей опасности, позволяя этой твари свободно идти сквозь ночь навстречу нам. Но даже если бы на Оушен-Вью-авеню было полно розовощеких семейств и незапертых дверей, я бы не беспокоился. Наш парень не убивал тех, кто просто появился у него на радаре. Для него никто не имел значения, никто не существовал — кроме Спейнов.

Ричи нагнулся над своей сумкой — так низко, чтобы его не было видно из окна, — вытащил сложенный лист бумаги и расправил его перед нами в бледном прямоугольнике лунного света: карта городка.

— Отлично, — похвалил я «ковбоя». — Свяжись с детективом… — Я щелкнул пальцами в сторону Ричи и показал на кухню Спейнов; «Оутс» — произнес он одними губами. — …с детективом Оутс. Скажи ей, чтобы была начеку. Пусть запрет все окна и двери и убедится в том, что оружие заряжено. Затем пусть начинает таскать барахло: бумаги, книги, DVD — все равно что, — из комнат в кухню, и притом как можно заметнее. Вы двое двигайтесь к точке, где впервые увидели парня. Если он сдрейфит и попытается уйти мимо вас, берите его. Больше не звоните — разве что в крайнем случае. Если что-нибудь произойдет, мы вам сообщим.

Я положил телефон в карман. Ричи поставил палец на карту: Оушен-Вью-авеню, в северо-западном углу городка.

— Здесь, — сказал он еле слышно за мощным бормотанием моря. — Если он идет к нам, выбирая пустые улицы и перелезая через стены, ему понадобится минут десять-пятнадцать.

— Похоже на то. Но сюда он вряд ли придет: думаю, побоится, что мы нашли это место. Сначала он все разведает и решит, стоит ли рисковать, — будет искать полицию, незнакомые машины, следы деятельности… Я бы сказал, минут двадцать пять в общей сложности.

Ричи поднял глаза на меня:

— Если он решит, что риск слишком велик, и даст стрекача, то за шкирку его возьмем не мы, а «летуны».

— Я не против. Пока он не объявился здесь, он просто парень, который вышел на ночную прогулку и забрел в глушь. Мы можем выяснить, кто он, и мило с ним побеседовать, но задержать его не удастся — разве что он настолько глуп, что наденет окровавленные кроссовки или явится с чистосердечным признанием. Я с радостью уступлю кому-нибудь право взять парня, а через пару часов — отпустить. Не хочу, чтобы он думал, будто у него преимущество перед нами. — Что мы будем делать, если он не побежит, не имело значения: я был настолько уверен, что он идет к нам, что почти чувствовал его запах — горячий, острый и мускусный; он приближался, отражаясь от крыш и строительного мусора. Впервые увидев логово, я в ту же минуту понял, что он сюда вернется. Загнанный зверь рано или поздно бежит домой.

Ричи, кажется, думал о том же.

— Он придет. Сейчас он ближе, чем вчера ночью, — мечтает узнать, в чем дело. Как только он увидит Джанни…

— Вот почему мы поручили ей переносить вещи на кухню, — сказал я. — Готов спорить: прежде всего он заглянет в дом Спейнов из одного из зданий напротив. Мы рассчитываем на то, что он ее заметит и захочет узнать, чем она занята. А для этого ему нужно вернуться сюда. Дома стоят слишком близко, он не может перемахнуть через стену и пройти через сад. Ему придется пройти по тропинке Оушен-Вью.

Дальний конец улицы скрывался в тени домов, ближний был залит лунным светом.

— Я возьму очки и буду наблюдать за той частью улицы, — сказал я. — Ты следи за этой. Если заметишь активность — любую, — дай мне знать. Если он действительно придет, постараемся не поднимать шума — хорошо, если жители не узнают, что произошло, — но, возможно, он не оставит нам выбора. Помни: парень опасен. Он вряд ли вооружен, но мы все равно будем считать, что оружие у него есть. В любом случае это бешеный зверь, а мы — в его логове. Вспомни хорошенько, что он сделал, — если представится возможность, он поступит так же и с нами.

Кивнув, Ричи передал мне очки ночного видения и принялся быстро и ловко бросать вещи в сумку. Я сложил карту и засунул обертки от сандвичей в пластиковый пакет. Через пару секунд комната вернулась к исходному состоянию — голый пол и шлакоблоки, словно нас тут никогда и не было. Нашу сумку я запихал в темный угол, с глаз долой.

Ричи устроился у оконного проема, выходящего к нижней части улицы. Присев в тени у подоконника, он отогнул уголок пленки, чтобы выглянуть наружу. Я посмотрел на дом Спейнов: «Фиона» зашла на кухню с охапкой одежды, положила ее на стол и снова вышла. Из окна комнаты Джека виднелся слабый свет в спальне Пэта и Дженни. Я прижался к стене у окна и надел очки.

Они превратили море в невидимую, бездонную, черную пропасть. В конце улицы уходила вдаль плоская серая сетка строительных лесов; через дорогу перелетела сова, похожая на горящий лист бумаги. Неподвижность все тянулась и тянулась.

Я думал, что мои глаза застыли в открытом положении, но, наверное, я все-таки мигнул. Все произошло бесшумно: вот улица пуста, а секунду спустя он уже стоит там, огненно-белый, словно ангел среди темных руин. Лицо такое яркое, что на него почти невозможно смотреть. Он замер, вслушиваясь, будто гладиатор у входа на арену: голова поднята, руки свободно свисают, кулаки практически сжаты, готовы к бою.

Не дыша и приглядывая вполглаза за ним, я поднял руку, чтобы привлечь внимание Ричи. Когда он повернул ко мне голову, я поманил его, указывая на окно.

Ричи пригнулся и скользнул по полу к моему окну — так ловко, словно ничего не весил. Его рука потянулась за пистолетом.

Наш человек медленно шел по улице, осторожно переставляя ноги и оборачиваясь на малейший шорох. В руках ничего, на голове — никакой оптики. Мелкие животные в садах бежали прочь при его приближении. Сверкающий на фоне сети из металла и бетона, он казался последним человеком на Земле.

Когда он подошел к соседнему дому, я снял очки, и высокая сияющая фигура превратилась в темное пятно, в беду, которая крадется в ночи к твоему порогу. Я дал сигнал Ричи и отодвинулся от оконного проема. Ричи спрятался в дальнем углу напротив меня; поначалу я слышал его учащенное дыхание, но потом он тоже заметил это и замер. Наш парень положил руку на металлическую перекладину, и от этого по лесам прокатилась дрожь.

Пока он лез, пульсирующий гул, похожий на звук барабана, усилился, а затем стих. Когда его ноги оказались на полу и он повернулся к своему смотровому окну, в ту же секунду я врезался в него сзади. Он хрипло выдохнул и, шатаясь, сделал несколько шагов вперед. Я взял его в захват за шею, выкрутил ему руку и впечатал его в стену. От удара он резко дернулся и потерял сознание — а когда открыл глаза, то увидел перед собой пистолет Ричи.

— Полиция. Не двигаться, — сказал я.

Все его мышцы были напряжены, словно тело целиком состояло из стальных стержней.

— Ради общей безопасности я надену на вас наручники, — произнес я, и мой голос показался мне чужим — холодным и резким. — У вас есть что-нибудь, о чем мы должны знать?

Кажется, он меня не слышал. Я отпустил его, но он не двинулся с места, даже не дернулся, когда я завел ему руки за спину и защелкнул наручники. Ричи быстро и грубо обыскал его, бросая все найденное в кучу: фонарик, упаковку салфеток, мятные пастилки. Где бы он ни спрятал машину, ключи, деньги и удостоверение личности остались там. Он путешествовал налегке — заботился о том, чтобы его не выдало даже малейшей звяканье.

— Я сниму наручники, чтобы вы могли спуститься по лесам, — сказал я. — Не пытайтесь выкинуть какую-нибудь глупость. Этим вы ничего не добьетесь, только сильно испортите настроение нам с напарником. Мы отправимся в отдел и немного поболтаем. Имущество вы получите там. Возражения есть?