Безумный магазинчик - Волкова Ирина Борисовна

– А вот это уже любопытно, – вдохновился Колюня, – если, конечно, свидетельница не врет. Удалось определить номер, с которого она звонила?

– Удалось, – без особого энтузиазма ответил полковник. – Из телефона-автомата в районе метро «Беляево».

– Хреново, – вздохнул Колюня.

– Не так уж и хреново, – заметил Иван Евсеевич. – Свидетельница заявила, что Оксана Красномырдикова разговаривала по мобильному телефону из расположенного в Перелыгино бара «Пещера Дракулы». Генеральша ушла из бара почти сразу после разговора. Эти факты нетрудно проверить.

– Но ведь Перелыгино – это следующая за Рузаевкой станция!

Обрыдлов кивнул.

– Неплохо, – взволнованно щелкнул пальцами опер. – Пожалуй я съезжу в «Пещеру Дракулы», поговорю с барменом. Если информация подтвердится, имеет смысл всерьез потрясти генеральшу на предмет алиби. Если верить слухам, Красномырдикова – дама пьющая, горячая, скандальная и неуправляемая. Такая может и убить.

– Но ведь, если верить свидетельнице, Оксана говорила, что заказала генерала. Раз заказала – зачем ей самой убивать?

– Баба – она и есть баба, – что с нее взять, – фыркнул Колюня. – Бабы, как известно, логике не подчиняются. Сначала заказала, а потом ей вдруг приспичило, ждать не захотелось, вот и рванула по пьяной лавочке в Рузаевку. Наверняка она знала, что генерал любил в одиночку гулять по ночам – это и охрана подтвердила. Подвернулся он ей случайно под горячую руку – вот и прикончила беднягу. Женщина вообще непредсказуема, а уж пьяная женщина – тем более. Возьми хоть Нержавеющую Маню.

– Да, кстати о Нержавеющей Мане! – встрепенулся полковник. – Ты можешь себе представить…

– Можешь не продолжать, – небрежным жестом руки остановил его Чупрун. – Дай, я догадаюсь. Наш оплот нравственности и принципиальности до потери пульса втрескался в Богдана Пасюка.

– Ты-то откуда знаешь? – изумился Иван Евсеевич.

– Я же все-таки сыщик, – ухмыльнулся Колюня.

– Кстати, ты проспорил мне бутылку пива, – заметил Обрыдлов. – С прискорбием вынужден сообщить, что майор Червячук уже давно не девственница.

– То есть она и Богдан… – Опер сделал недвусмысленный жест руками.

– Представь себе, – лукаво подмигнул ему полковник. – Она мне сама подтвердила. Не прямо, конечно, но все было более, чем очевидно.

– С ума сойти, – восхитился Чупрун. – Вот это действительно новость. За такую новость и дюжину бутылок отдать не жалко. Значит я сейчас отправлюсь в Перелыгино, а потом к Оксане Красномырдиковой. Времени в обрез, а я еще собирался послать запрос в село Большие Мячики, чтобы узнать адрес Вовочки Мусина, так удачно предсказавшего убийство генерала. Хотелось бы потолковать с пареньком. Попросите кого-нибудь из ребят заняться этим?

– Попрошу, – кивнул Обрыдлов. – Я и сам подумывал о запросе, только не кажется мне перспективным это направление. Девятилетний мальчик, насмотревшийся фильмов про индейцев явно не тянет на роль подозреваемого. Что с него взять? Дурацкое совпадение.

– Я не верю в совпадения, – покачал головой Колюня.

– И правильно делаешь, – согласился полковник.

Прокурор Чернов посмотрел на майора Червячук с плохо скрываемым отвращением.

– На вашем месте я бы не осмелился делать подобные заявления, – прилагая неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках, дипломатично заметил он. Прямого конфликта с Нержавеющей Маней следовало избежать любой ценой. – Успокойтесь, придите в себя. Может, водички вам налить? Вы вообще нормально себя чувствуете? А то вы бледная какая-то и глаза красные, опухшие. Вы что, плакали? Какие-то личные проблемы? Откуда вдруг такой неожиданный интерес к Богдану Пасюку?

– Не заговаривайте мне зубы, – злобно окрысилась на прокурора Марина Александровна. – И не стоит проявлять лицемерную заботу о моем здоровье. Со мной-то как раз все в порядке. Это у вас проблемы, а не у меня. Это вы, как и вся наша система правосудия, прогнили до самой сердцевины. Я хочу знать, кто и сколько вам заплатил за то, чтобы вы сняли с Богдана Пасюка обвинение в убийстве.

– Никто ничего мне не платил, – с расстановкой произнес прокурор. – Дело не имело судебной перспективы. Оно было закрыто за недостаточностью улик.

– Знаю я вашу… – начала было Червячук.

– Хватит! – не сдержавшись, хватил кулаком по столу Чернов. – Я пытаюсь быть с вами вежливым, но и моему терпению может прийти конец. Ни для кого не секрет, что вы как кость в горле всего Управления. Интересно, как это так получается, что вы одна хорошая, а все остальные плохие? Вы одна ловите преступников, остальные их отпускают. Вы одна честная, все остальные насквозь прогнили. Вам еще не надоело размахивать у всех перед носом флагом своей честности, непорочности и принципиальности? Вы у нас прямо как Орлеанская девственница. Знаете, я с детства задавался вопросом, стала бы она лезть в герои, если бы знала, что ее за это сожгут на костре? Только разница между вами и Жанной д’Арк заключается в том, что героиней вы в любом случае не станете и в историю не войдете.

– Вы что, угрожаете мне?

– Делать мне больше нечего! – презрительно фыркнул прокурор. – Буду с вами откровенным. Представляете себе, что такое заноза в заднице? Это вы. Вы мешаете мне работать, и я просто стараюсь от вас отделаться. Я пытался быть вежливым – но безрезультатно. Нормальную человеческую речь вы попросту отказываетесь понимать. Могу повторить еще раз, если пожелаете, по слогам. Никто мне за освобождение Пасюка не платил, да и вообще этим делом, как вам хорошо известно, занимался следователь Наврузов. Я сделал лишь то, что должен был сделать в свете представленных мне фактов. А теперь, будьте добры, объясните наконец с чего вдруг у вас возник столь неожиданный и горячий интерес к Богдану Пасюку?

– Значит, я заноза в заднице? – мрачно повторила Марина.

– Увы, – покаянно развел руками Чернов. – Извините за излишнюю прямоту. Я просто пытаюсь называть вещи своими именами.

– Ладно, – кивнула Червячук. – Считайте, что вы добились своего. Я ухожу. Но, поверьте, наш разговор еще не закончен.

– Сука, – мрачно сказал прокурор в закрывшуюся за Мариной дверь.

Подождав пять минут, он вышел из здания городской прокуратуры, прошел несколько кварталов, купил в газетном ларьке телефонный жетон, и, сунув его в щель уличного автомата, набрал номер.

– В-вы что, подозреваете меня? – нетвердо держащаяся на ногах Оксана Макаровна Красномырдикова возмущенно вперила в Колюню слегка расфокусированный взгляд.

Опер задумчиво смотрел на покрытое толстым слоем косметики злое некрасивое лицо. Он пытался решить для себя сложный вопрос: как следует называть бывшую жену усопшего генерала – бывшей вдовой или просто вдовой. Просто вдовой вроде бы нельзя – они же разведены. «Бывшая вдова» звучит еще глупее – можно подумать, что раньше она была вдовой, а теперь нет, то есть что генерал вроде бы как воскрес. Да, действительно проблема.

Неправильно истолковав молчание и пристальный взгляд милиционера, сорокадевятилетняя то ли вдова, то ли бывшая вдова кокетливым жестом поправила волосы и растянула в улыбке неровно накрашенные кармином губы.

– Н-не смотрите на меня так. Я смущаюсь, – игриво-призывным тоном произнесла она.

– Смущаетесь? Почему? – не сразу уловил ход ее мыслей очнувшийся от размышлений Колюня.

Генеральша закатила глаза и, томно поведя плечами, придвинулась поближе к оперу.

«Да что она, совсем спятила? – ужаснулся про себя Чупрун. – Соблазнить меня, что ли, решила, старая вешалка?»

– Скажите, пожалуйста, где вы находились в ночь убийства вашего бывшего мужа с половины первого до половины второго ночи?

– Где я находилась? Т-точно не помню.

– Вы уж постарайтесь припомнить, пожалуйста. – Колюня предусмотрительно отодвинулся от наступающей на него Оксаны Макаровны.

– А! Вспомнила! В баре. «Пещера Дракулы». Можете проверить.

– Уже проверили. Вы ушли в начале первого. Куда вы отправились?